– Собака спит, щенки тоже.
Я отложил книгу.
– Рад слышать. Филов пока не звонил, сообщил лишь, что взял преступника, когда тот, оторвав еле-еле державшийся косяк, взял коробочку с медальоном и повесил украшение себе на шею.
Меня прервал звонок в дверь. Батлер, хромая, поковылял в прихожую, откуда полетел бас Филова:
– Ваня где?
Я поспешил в холл.
– Здесь я. Рассказывай скорее! Как прошел допрос?
– И что, мне даже чаю не дадут? – прищурился полицейский. – Весь день не жрал, не пил, разрешите хоть сырой водички у вас из-под крана похлебать.
– У нас сегодня на ужин запеканка с мясом под йоркширским соусом, салат из свежей зелени и лимонный кекс, – торжественно объявил батлер.
Я уставился на Бориса. Когда он успел столько всего наготовить? Вроде весь день ухаживал за Демьяном и крошечными щенками. Кстати, никогда не думал, что с ними столько хлопот. Псинка-мать может одновременно кормить пять детей, а у нас их одиннадцать, батлер постоянно отнимал от сосков одних, подпихивал к ним других, менял в логове Демьяна пеленки, одеяльца…
– Шикарно живете, парни, – завистливо вздохнул Глеб, скидывая ботинки, – никогда не едал соус из Йорка. Небось он псиной воняет?
– Йоркширский соус готовится на основе красного вина, – пояснил Борис.
Филов рассмеялся.
– Да ну? А я‑то, тупой полицейский, решил, что из собачатины. Да ладно, пошутил я. Но правда такой соус никогда не пробовал.
Спустя полчаса я откинулся на спинку стула, попытался глубоко вздохнуть и незаметно расстегнул крючок на поясе брюк. Запеканка оказалась божественной, салат был заправлен смесью оливкового масла с лимонным соком именно так, как я люблю. О кексе лучше промолчу. Ваш покорный слуга не большой охотник до сладкой выпечки, но этот маффин – шедевр. Надо попросить Бориса не готовить столько еды, иначе через месяц я превращусь в колобка.
– Супер… – выдохнул Глеб. – Можно я к вам каждый день поесть прибегать стану? Нереально вкусно! Лучше, чем в Турции в отеле, где я летом отдыхал.
– Польщен вашим комплиментом, – расцвел батлер.
– Можно еще чашечку кофейку? – осведомился Филов. – И не маленькую, как в первый раз, а побольше. Что в напитке такое особенное? Оторваться невозможно.
Борис не стал делать из рецепта секрет:
– Немного тонко помолотого кардамона и корица на кончике ножа улучшают вкус эспрессо, но, конечно, основное зависит от качества зерен.
– Хватит уже разговоров о кулинарии. Глеб, расскажите лучше о своей встрече с убийцей Вилкиной, – потребовал я.
– Эх-ма, так хотел с актриской познакомиться… по телику она мне нравилась, – признался Филов. – Вот уж не думал, что как убийцу ее брать придется. Майя Нечаева сразу заплакала, а я предупредил: звоните адвокату. Она еще сильнее зарыдала: «Они стали моими мучителями с того момента, как узнали секрет. Светлова и Вилкина впились в меня клещами, я их боялась, выполняла все, что они требовали…»
– Что за тайна была у подростка? – удивился я. – Украденное в чулане печенье? Какое отношение к этой истории имеет ангелочек на цепочке?
Глеб потер лоб ладонью.
– Попробую передать вам рассказ актрисы детально.
…Когда Майе исполнилось тринадцать лет, один из приятелей родителей, Антон Греков, преподнес ей цепочку с ангелочком, заказанную у известного московского ювелира Андриана Мостова.
Мастер родился в Игнатьеве, уехал покорять столицу и преуспел, но друзей детства не забыл. С Антоном Грековым Мостов некогда сидел за одной партой, дружба сохранилась, когда юноши повзрослели, расстояние им не мешало. А Греков был в одной компании с родителями Майи, служил в том же театре, что и Нечаевы, правда, был моложе их.
Медальон привел в восторг всех присутствовавших на праздновании дня рождения девочки. Но никто и понятия не имел, что у Антона и Майи горит роман, самый настоящий, с сексом. Именинница надела на шею подарок, поблагодарила тайного возлюбленного и весь вечер старательно не обращала на него внимания. Майя была умна и прекрасно понимала, что произойдет, если взрослые узнают, как она проводит время вечерами. Три раза в неделю Майя занималась в школьном театральном кружке, который вел Греков. После репетиций Антон приглашал детей к себе в гости, ребята пили чай с конфетами, беседовали об искусстве, литературе, потом расходились, Майя же оставалась помочь Грекову по хозяйству: помыть посуду, подмести пол. Никому в голову не приходило, что отношения Антона и девочки из положения «наставник – ученица» переросли в любовные. Родители поощряли дружбу Грекова с дочерью, и если Майечка звонила в районе десяти домой и говорила: «Мамуля, я у Антона Михайловича, сейчас наведу порядок и прибегу», – та реагировала спокойно:
– Конечно, солнышко, надо убрать безобразие, которое вы учинили своим нашествием в дом учителя.
Собственно, идти дочке было недалеко, всего-то спуститься вниз по лестнице – Греков жил в одном подъезде с Нечаевыми.
Когда отец и мать Майи погибли, она поняла, что ее судьба – очутиться в приюте. И стала умолять Антона:
– Удочери меня, не хочу жить в детдоме.
Греков со слезами на глазах объяснил:
– Я ходил в органы опеки, но получил отказ. Там сказали, что неженатому мужчине, не родственнику сироты, никто девочку-подростка не доверит. Любимая, потерпи пару лет. Буду навещать тебя, мне разрешат, я же твой крестный отец. На субботу-воскресенье стану брать к себе, договорюсь об этом с директором. Все будет не так плохо, как кажется. Не снимай крестик, который я тебе в церкви подарил.
Да-да, никакой ошибки – именно Грекова родители Майи попросили стать крестным отцом девочки. Ее не окунали в купель в младенчестве, в момент крещения девочке исполнилось двенадцать лет. Почему родители так поздно решили крестить ребенка? Этого Майя не знала.
Нечаеву отправили в интернат. Антон часто приезжал к малолетней любовнице, забирал ее к себе на выходные. И опять ничего дурного никому в голову не приходило, наоборот, все вокруг, и друзья покойных, и воспитательница Мария Алексеевна, считали Грекова замечательным человеком, который не бросил дочь погибших друзей. И вообще он же крестный отец сиротки.
Спустя несколько месяцев Антон отправился в Питер на съемки телесериала и – как в воду канул. Майя плакала по ночам, но любимый на связь с ней не выходил, на звонки не откликался. А потом вдруг ответил женский голос:
– Греков? Это теперь мой номер, не звоните больше.
Затем настал день, когда Майя сообразила: она беременна. И что было делать?
Рассказать Марии Алексеевне о своей близости с Грековым девочка не могла, Антон постоянно напоминал юной любовнице:
– Если кто-то узнает о наших отношениях, меня надолго упекут в тюрьму, а я там и недели не проживу, с теми, кто осужден по статье за связь с несовершеннолетней, зэки поступают сурово.
