– То есть при вас они никогда не ссорились?
– Не припомню такого…
– И Раиса Петровна не высказывала недовольства поведением падчерицы?
– Наверное, что-то ее раздражало… Молодежь часто вызывает недовольство тех, кто значительно старше…
– Значит, открытого конфликта между ними не было?
Смолин нахмурился.
– Я не так часто видел их вместе. К чему эти вопросы?
– Я ведь предупредила, они могут показаться вам странными, – нерешительно улыбнулась я. – В доме вашего отца постоянно проживают только двое: он сам и его супруга. Домработница приходящая?
– Да.
– Приезжает из города, насколько я знаю?
– Всего на три-четыре часа в день.
– Ваш отец подолгу работает. И не любит, чтобы его беспокоили. То есть, по сути, Раиса Петровна предоставлена самой себе.
– У нее есть увлечения… она читает, кажется, вышивает.
– А если ей придет охота отлучиться на пару часов, этого скорее всего никто не заметит?
– Она следит за тем, чтобы отца не беспокоили. Всегда сама отвечает на телефонные звонки.
– Но ведь телефон можно отключить на какое-то время?
– Разумеется. Но…
– Скажите, – перебила я. – А Раиса Петровна проявляла интерес к оружию? В доме вашего отца хранился пистолет. И она хорошо знала об этом. Есть женщины, которым нравится заниматься стрельбой где-нибудь на природе.
– Как-то раз отец действительно… и Раиса пробовала стрелять, но… я не понимаю, к чему все эти вопросы?
Я кивнула с унылым видом, отвела глаза, демонстрируя смущение.
– У нас есть показания друзей Софьи. По словам вашей сестры, Раиса Петровна не раз говорила, что не желает видеть ее в доме отца, и даже переходила к угрозам. Боялась, что Геннадий Сергеевич все завещает дочери.
– Софья такое говорила?
– К сожалению. Я понимаю, вам неприятно, что кто-то копается в делах вашей семьи, но…
– Произошло убийство, наивно полагать, что в ближайшее время нас оставят в покое… Но почему вы придаете такое значение словам Софьи?
– На днях обнаружен труп мужчины, он был застрелен из того же оружия, что и ваша сестра. Мужчина вернулся из мест заключения. Нуждался в деньгах. Приятель видел его накануне с женщиной. Ее описание очень подходит Раисе Петровне.
– И что?
– Многие факты вдруг приобрели совершенно иную окраску, – с умным видом заявила я. – Вот мы и решили проверить… Спасибо, что уделили мне время.
– Подождите, – заволновался Смолин. – Я ничего не понимаю…
– К сожалению, большего я сказать не могу. Идет следствие…
И пока он сидел с открытым ртом, я поспешно удалилась.
– И что теперь? – спросила я Берсеньева, садясь в его машину.
– Теперь будем ждать, когда клиент созреет. Главное, глаз с него не спускать.
– Ты спятил, что ли?! – завопила я, только сейчас оценив открывающиеся перспективы. – А если он Раису в самом деле убьет? У него сколько угодно возможностей незаметно покинуть телецентр… да и вообще… Вдруг мы лопухнемся, и он ускользнет у нас из-под носа?
– Придется рискнуть. Брать его надо с поличным, то есть с пистолетом в руках, желательно нацеленным в голову мачехи.
– А если мы этот миг провороним и он мачеху застрелит, получится, мы не только человека убили, но и подсказали преступнику, как выйти сухим из воды.
– Нужно постараться не проворонить, – лучезарно улыбнулся Берсеньев, а я буркнула:
– Авантюрист, – и добавила: – Не можем мы рисковать.
– Я – могу, – осчастливил он. – Или делай, что тебе говорят, или сама с этими убийствами разбирайся. А ко мне не лезь. Пусть твой Перфильев напрягается. Ему за это деньги платят.
Берсеньев отвернулся, не желая продолжать спор, а я задумалась. Взять Смолина с поличным очень заманчиво, а если он нас вокруг пальца обведет?
Я продолжала терзаться, Берсеньев время от времени с насмешкой на меня поглядывал.
– А вот и наш красавец, – вдруг произнес он, и я увидела Смолина, который проехал мимо на своей машине. Сергей Львович скоренько отправился следом, держась на некотором расстоянии.
Примерно час Смолин катался по городу вроде бы без всякого толка, вернулся в телецентр, но машину бросил в переулке неподалеку, а не на внутренней парковке. Минут через двадцать появился снова.
– Он повелся, – с усмешкой произнес Берсеньев. – Наш парень явно что-то задумал.
Тут мое беспокойство достигло критической точки, и я сказала:
– Надо звонить Перфильеву.
– Ты во мне сомневаешься? – хмыкнул Сергей Львович, а я только головой покачала.
– Не сомневаюсь. Но если он тетку убьет…
Теперь мы вновь следовали за Смолиным по городу, и, судя по всему, он намеревался его покинуть, а я сжимала в руке мобильный, пытаясь решить: звонить Перфильеву или нет. Здравый смысл подсказывал: звонить. И тут Перфильев позвонил сам. Я мгновенно решила, что это сигнал свыше, и завопила:
– Олег, срочно отправляй своих людей к Раисе Смолиной, пусть засаду устроят…
– Чего? – в ответ рявкнул он. – Ты какого хрена к Смолину полезла? Сыщик, твою мать. Хочешь нам всю работу завалить?
– Так вы его подозреваете? – начала я соображать, не скажу, что очень хорошо.
– Ты о тайне следствия что-нибудь слышала, юрист недоделанный?
– Олежек, родной, – перешла я на скулёж. – Очень может быть, что он едет ее убивать.
– Само собой, раз ты его и надоумила. Сегодня же отцу нажалуюсь… а сестрица? Сестрица о твоих выкрутасах знает?
Напоминание о родне вызвало острую зубную боль.
– Ой, мобильный разрядился, – пискнула я и телефон выключила.
– Следаки нас обскакали? – весело поинтересовался Берсеньев.
– Похоже, что так.
– Молодцы, не зря хлеб жуют.
– Не зря… – передразнила я. – Если б я этому олуху не рассказала про то, что Смолин-старший рукопись украл, и про все остальное… хрен бы они с места сдвинулись. Наш разговор в кафе скорее всего записывали. И Перфильеву сразу донесли.
– Ну, теперь, если Смолин старушку кокнет, замаливать сей грех тебе не придется.
– Чего делать-то? – видя, как далеко впереди маячит машина Смолина, спросила я. – Вдруг он нас заметит? Сбежит, а Перфильев на это скажет, что мы ему операцию сорвали?
– Может, и нет никакой операции… В любом случае я все хочу досмотреть до конца…
Вскоре Смолин свернул на проселочную дорогу, хотя поворот на Бережки был дальше по шоссе, километрах в пяти. Берсеньев включил навигатор и ткнул пальцем в тонкую ниточку на экране.
