– Твою мать, – еле смогла выговорить она. – Как сердце чувствовало…
– Катись отсюда! – заорал Стас. – Без тебя справимся.
– Справитесь? Она же кровью истечет… Ведь знала, что этим кончится… ты ее в могилу сведешь, но из своих лап не выпустишь…
– Звони в «Скорую», идиотка, – Стас вскочил, достал из шкафа простыню и, разорвав ее на полосы, стал перевязывать мне руки. Агатка принялась звонить, а я бестолково переводила взгляд с одного на другого и плакала, понимая, что теперь от меня ничего не зависит.
Солнце заглядывало в палату и било в глаза, я чуть передвинулась и улыбнулась Стасу.
– На улице тепло?
– Наконец-то весна, – ответил он. Взял мои руки и поцеловал, сначала одну, потом другую. А я провела ладонью по его волосам.
– У тебя седина появилась.
– Врач сказал, ты много крови потеряла, и ни за что не ручался.
– Испугался? – виновато улыбнулась я.
Он долго не отвечал, потом пожал плечами.
– Я ведь обещал, мы больше не расстанемся, так чего мне бояться? Но то короткое время без тебя еще надо как-то пережить.
– Прости меня, – сказала я тихо.
– Забудь об этом.
– И ты забудешь?
Ответить он не успел. В палате без стука появилась сестрица. С букетом цветов и пакетом со всякой снедью. Лежала я в отдельной палате, врачам Стас заплатил столько, что была надежда: все происшедшее останется в тайне.
– Привет, – целуя меня, буркнула Агатка, Стаса она попросту игнорировала. – Предкам сказала, ты в командировке задержишься. Так что лежи спокойно, никто ничего не знает. Не считая Берсеньева.
– Ты проболталась?
– Ага. Выудил сведения самым иезуитским образом. Букет, кстати, от него. Там записка, я не читала, но, думаю, решил поздравить с очередным идиотским поступком.
Агатка поставила букет на подоконник, а открытку протянула мне.
«Ты, конечно, дурочка, – написал Берсеньев. – Но все равно лучше всех».
Я улыбнулась и вернула открытку сестре.
– Передай, что я по нему скучаю.
– Да? Удивительно, учитывая тот факт, что некоторые тут сидят безвылазно. – Она помолчала немного и спросила, вроде бы неуверенно, что совсем не свойственно моей сестрице: – Как дальше жить-то будем?
– Счастливо, – ответил Стас. – С тобой или без тебя. Даже не надейся, что мы когда-нибудь расстанемся.
– А Фимку можно послушать? – хмыкнула Агата. – Или ты, как всегда, все один решаешь?
– Я тебя люблю, – сказала я, протянув ей руку.
– Ага, – вновь хмыкнула сестрица. – Но его ты любишь еще больше?
– А без этого не получится? – вмешался Стас.
– Без чего? – сестра нахмурилась, а он усмехнулся.
– Не заставляй ее делать выбор. Я бы предпочел увезти ее отсюда, подальше от всех… от тебя подальше. Но ты ей нужна. Нужны родители, друзья, этот ваш Берсеньев и даже Димка. А она нужна вам… – Он развел руками, а Агатка молча кивнула.
– Ладно, пойду. Работы много. Пока тут некоторые отлеживаются… – она наклонилась, поцеловала меня и даже погладила по голове, точно я малый ребенок, а потом сделала то, что ни я, ни тем более Стас уж точно от нее не ожидали: коснулась рукой его плеча и, улыбнувшись, сказала: – Пока, родственник, не чаяла с тобой породниться, но небеса рассудили иначе. – Агата шагнула к двери и уже вышла в коридор, когда вдруг обернулась и добавила: – Если ты не сделаешь ее счастливой, я тебя с кашей съем.
Через несколько дней после этого Стас забрал меня из больницы. От Агатки я знала, что за это время многое успело произойти. Лешку похоронили. Явились неизвестные родственники и в благодарность за немалое наследство все сделали как надо. Димку выписали. Он не звонил и никаких попыток встретиться со мной не предпринимал. Я заподозрила, что о моих делах он знает больше, чем хотелось бы. Может, Берсеньев рассказал, а может, кто-то другой. Люди любят посудачить, и даже большие деньги – плата за молчание – вовсе не гарантия сохранения тайны. Димка с моей орбиты исчез, а вот Берсеньев вскоре объявился.
В тот вечер мы ужинали у родителей. Я этого мероприятия побаивалась, но Стас заверил, что все будет хорошо. В семействе его встретили слегка настороженно, что не удивило. Однако теперь Стас был не охранником криминального авторитета, а известным в городе бизнесменом, что слегка примирило маму с действительностью. Выручила Агатка. Болтала целый вечер, то и дело обращаясь к Стасу, точно они закадычные друзья. Папа понемногу оттаял, вслед за ним и мама начала улыбаться. К концу вечера стало заметно: мама испытывает к будущему зятю что-то вроде почтения – вещь неслыханная, а еще чуть-чуть робеет в его присутствии, что уж вовсе из разряда фантастики.
– С тещей мне повезло, – смеясь, заметил Стас, когда мы возвращались домой. – Будем жить душа в душу. Батя тоже мужик нормальный, а сестрица – чистое золото.
Мы решили немного прогуляться, мобильный лежал в сумке, и звонок я едва не проворонила.
– Телефон, – сказал Стас.
Должно быть, Агатка ждет благодарности за образцовое поведение, подумала я, но оказалось, что звонит Сергей Львович.
– Привет. Надо бы встретиться.
– Когда? – спросила я.
– Лучше сейчас.
– Что-нибудь случилось?
– Нет. Просто давно тебя не видел, а тут еще собираюсь уезжать. Сможешь подъехать на набережную?
– Я в трех шагах от нее…
– Вот и отлично. Скоро буду.
Я убрала телефон и нерешительно посмотрела на Стаса.
– Берсеньев хотел встретиться… на набережной, прямо сейчас. Вдруг что-то случилось?
– Надеюсь, с ним все в порядке. Одну я тебя, конечно, не отпущу, но согласен попастись в сторонке, пока вы разговариваете.
– Правда? – ахнула я, совсем не ожидая подобной покладистости.
– Пора учиться на прежних ошибках, – улыбнулся Стас.
Мы спустились к набережной, и вскоре я увидела Берсеньева: он не спеша шел со стороны парковки. Стас устроился на скамейке, а я устремилась навстречу Сергею Львовичу.
– У тебя все хорошо? – спросила тревожно.
– Все отлично, – заверил он и кивнул в сторону Стаса. – Верный страж?
– Мы просто…
– Правильный парень, – перебил Берсеньев. – За тобой глаз да глаз… Как у вас? Все нормально?
– Да…
– Хочешь совет? С детьми не затягивайте. Один, второй… лучше еще и третий. Все старые проблемы мгновенно исчезнут.
– Потому что новые появятся? – засмеялась я. – Уезжаешь отдохнуть?
– Просто уезжаю, – ответил он, а я растерялась.
