— А что, между этими понятиями есть существенная разница?
— Да.
В ответ на это Розалин скептически приподняла бровь и язвительно поинтересовалась:
— Ах вот как, и в чем же состоит различие?
— Мужчина не может жениться на наложнице. Розалин так и застыла от удивления. Ее охватила паника, но вместе с тем в душе разливалось теплое, радостное чувство — в этом она не могла ошибиться. Выйти замуж за Торна Бладдринкера? Нет, это невозможно. Ему более тысячи лет, и он может исчезнуть в любую минуту, когда пожелает. Она просто сошла с ума — вообразила себе Бог весть что: викинга, меч, путешествия во времени.
И тем не менее она не удержалась и спросила:
— Так ты хочешь сказать, что женился бы на мне?
— Да.
— Ты просишь меня стать твоей женой? — неуверенно произнесла она прерывающимся от волнения голосом.
— Когда придет время, у тебя не останется в этом никаких сомнений, Розалин.
Услышав это, она разочарованно вздохнула и спросила:
— Так ты этого не хочешь?
— Тебя следует сначала приручить, чтобы ты смогла стать хорошей женой, — заявил он с таким видом, будто это было очевидно.
Она резко приподнялась; шоколадно-карие глаза метали злобные искры.
— Приручить?! Но я не зверушка и не позволю над собой издеваться! По-моему, я довольно ясно дала тебе это понять. И я никогда не выйду за тебя замуж, пока ты не…
Она не успела закончить речь в защиту свободы и равноправия, ибо в ту же секунду снова оказалась на полу, прижатая его телом, — так он напомнил ей о том, что совсем недавно было между ними.
Но он не собирался заниматься с ней любовью.
— Да тебя и вправду нужно укрощать, вздорная девчонка!
Розалин задохнулась от возмущения.
— Не смей так со мной разговаривать! — выпалила она.
— А разве я не прав? — возразил он. — Разве ты не начинаешь визжать от ярости, стоит мне только немного тебя поддразнить или задеть? Разве ты не ругаешь меня на чем свет стоит за малейшую оплошность. Ты все время выходишь из себя — это твое обычное состояние.
От этих слов Розалин внутренне закипела, но обуздала свое раздражение и сказала как можно спокойнее:
— Слезь с меня, грубиян.
Грубиян ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз, и не тронулся с места.
— Мне и здесь хорошо — так я тебя быстрее утихомирю, когда ты снова вздумаешь кричать и ругаться. Он, вероятно, надеялся снова закрыть ей рот поцелуем — однажды это у него сработало, и он думает, что ему это и теперь удастся. Но сейчас ей хотелось, чтобы он оставил ее сию же минуту — она была сыта по горло его намеками и оскорблениями. Однако спихнуть с себя огромное, тяжелое тело оказалось непосильной задачей.
— Ну так ты отпустишь меня или нет? Он провел пальцем по ее щеке и промолвил:
— А тебе действительно этого хочется?
— Представь себе, да!
Торн чуть сдвинулся и полностью накрыл ее своим телом, опустив голову ей на грудь. По какой-то одному ему понятной причине он не поверил ее словам. А может, ему просто было наплевать на ее мнение — Розалин, однако, надеялась, что это не так.
— Я тебе говорил, Розалин, как соблазнительно ты выглядела в новом платье?
Она поняла, что он переменил тему, чтобы усмирить ее гнев. Она и в самом деле на мгновение забыла свое раздражение, вспомнив, что Торн тоже носил теперь новую одежду — совсем не ту, что он оставил в ванной в Кейвено коттедже. И уж конечно, он не мог вытащить из шкафа Дэвида эту коричневую тунику и узкие кожаные штаны.
— Ты что, успел побывать в Валхале и переменить одежду? — спросила она, не подумав.
Он слегка приподнял голову — на лице его было написано удивление.
— А как бы, по-твоему, я вернулся сюда — ведь ты же меня не вызывала? — усмехнулся он.
Розалин смутилась — она терпеть не могла глупых вопросов, особенно когда сама их задавала.
— Ну хорошо, скажи тогда, где тебе удалось достать одежду по своему размеру? По-моему, ты гораздо выше обычного средневекового человека.
— Эта одежда осталась здесь после моего пребывания в этом времени — я ее вынул вон из того сундука.
Все оказалось так, как она и подозревала, Розалин вспомнила, что именно об этом она и хотела его спросить. Правда, сейчас она была не в настроении, но эти вопросы требовали немедленного ответа.
— Ты можешь столкнуться здесь с самим собой?
— Нет.
— Но Гай говорил, что знает тебя уже несколько лет.
— Да, это так.
— Значит, у меня голова не в порядке — я что-то ничего не понимаю.
Он уловил насмешку в ее голосе, но не понял, к чему она относится.
— А я не понимаю, что ты имеешь в виду. Она вздохнула и пояснила:
— Если бы я могла сама догадаться, то не спрашивала бы тебя. Ну посуди сам: ты раньше здесь уже бывал, Гай тебя знает. Так почему ты не можешь встретить самого себя?
— Потому что тогда я уже покинул это время. Я перенес нас сюда в тот самый день, когда хозяйка моего меча исчезла, и я покинул земное время и вернулся в Валхалу.
— Исчезла? Ты хочешь сказать, умерла?
— Полагаю, что да. До тех пор пока Проклятье Бладдринкера не попало тебе в руки, это была для меня единственная возможность освободиться на время от чар моего заколдованного меча. Ты единственная из всех женщин, владевших Проклятьем Бладдринкера, которая меня отпустила. Остальные быстро поняли, какие выгоды сулит им меч, и держали меня в своем времени. Они никогда не расставались с мечом, не продавали и не дарили его, что тоже могло бы освободить меня, если бы новый владелец меча оказался мужчиной. Я был у них в подчинении вплоть до их исчезновения.
— Но ты ведь не знаешь наверное, умерла ли эта женщина. Ты ведь не был в тот момент с ней рядом?
— Нет, ее замок находился в Анжу. Розалин вспомнила, что рассказывал ей Гай о том, как его отдали к Торну в оруженосцы.
— Это была сестра Гая? — спросила она. — Ее звали Блит?
— Он упоминал о ней?
— Да, сегодня утром.
Торн коротко кивнул:
— Блит и ее брат находились под опекой лорда Вильгельма, и их верность своему сеньору не знала границ: по просьбе Блит я отправился сюда, чтобы охранять Вильгельма и сражаться за его дело.
— Почему ты согласился на это? Ведь ты не обязан был сражаться на его стороне? Нет, можешь не отвечать, — добавила она, передернувшись от отвращения. — Дурацкий вопрос — тебе ведь все равно, за кого сражаться, лишь бы участвовать в битве.
Он рассмеялся:
