– Что со мной было? Дай попить…
– Вот, вот – уже несу! Попей! Вначале выпей укрепляющего…
– Нет! Воды. Чистой воды! Вы уже меня укрепили… хватит.
– Ну ты чего? – искренне расстроился Ханар. – Пей! Вот, смотри, я пью! Ну! Пей! Горькое, ужас какое… но бодрит. Хорошо бодрит, сил прибавляет.
– Почему я потерял сознание? Сколько я лежал в обмороке?
– Трое суток, – нахмурился Ханар и стрельнул глазами в сторону. – Похоже, что перетрудился. Все-таки тело у тебя женское, непривычное… ошиблись мы насчет выносливости. Дали большую нагрузку, вот ты и не выдержал. Теперь будем тренироваться полегче… Как у тебя голова, не болит?
– Болит. Просто лопается.
– Потерпи… так всегда бывает после перегрузки… она и должна болеть.
«Врет, гад! Врет! Точно испытали на мне свою гадость! После того как Лоо дал мне сыворотку правды – у меня так же болела! До тошноты! Валить отсюда надо. Зря я сюда залез, зря! Точно зря! Лазил бы себе потихоньку по улицам, сколотил бы банду и рэкетирствовал бы в свое удовольствие! Черт меня дернул, не иначе».
«Зачем? Затем, чтобы стать великим! Нет? Глупость, конечно. Полез ты сюда потому, что Пиголь тебя к Гекелю засунул, на разведку. Спросишь, почему согласился? А куда бы ты делся? Ты-то что думал – тут старичок этакий, тренер, типа Йоды, научит тебя паре приемчиков, и вот ты непобедим! А что вышло? Дьявольская фашистская секта с амбициями Гитлера! И ты в самом ее центре!»
«В центре – и ни фига ничего не знаю… сколько их, где, кто работает на Гекеля. Ведь что получается – он не один? Десяток учеников наподобие Ханара он за десять лет подготовил, и где эти ученики? Куда делись? Почему рядом с Гекелем только один адепт, прошедший трансформацию? Хмм… почему эти мысли пришли ко мне только сейчас? Что, я и вправду поумнел?»
«Если не спятил – поумнел. Глупый вопрос, правда. Ты жив, голова варит – хотя и болит, – мысли ясные, все просчитывается на раз, будто месяц не пил! Так чего спрашиваешь? Спасибо старичку Гекелю за светлую башку!»
«Ага… спасибо… чтоб его приподняло и шлепнуло. Коварный старикашка, от него стоит ждать подлости».
«Нет, мля, – он тебе плюшки будет раздавать! Ты для него объект, оружие, а теперь и выгодный источник информации. Александрийская библиотека ходячая! Ты представляешь, сколько знаний в твоей голове и что они могут сотворить с этим миром? Попробуй что-нибудь вспомнить, ну? Ну, хотя бы рецепт пороха – помнишь?
«Шестьдесят восемь процентов калиевой селитры, пятнадцать серы, семнадцать угля. Что еще? Реакция горения… состав китайский… состав европейский… нитропорох. Черт! Я все помню! Могу даже перечислить – где я это видел! Все источники! Я могу сказать все, что я делал в каждый день своей жизни, по минутам! Я помню, что стояло на столе, когда мы бухали с Васькой Шунгиным десятого ноября две тысячи лохматого года! Что было перед глазами, когда мы первый раз с Ленкой! Муравей тащил соломинку… прямо перед носом… пока я пыхтел… Я помню ВСЕ! Дикое ощущение…»
«А Ханар все распинается. Он думает, что я поверю в эту чушь? Что он говорит?»
«Пытается втереться в доверие… вон как егозит! Считается, что я должен ему поверить? Хрена с два! Теперь я Супер-Сажа! Я вам покажу, сцуки, как Сажу лажать! Хе-хе… круто звучит – Супер-Сажа! Теперь мне нужно красное трико и трусы поверх него!»
«Кружевные, ага! Стринги, мать их! Хе-хе… и плащ, плащ забыл! Прикинь, да? Трико с вырезом для сисек, кружевные трусы поверх красного трико и развевающийся плащ! Пиголь увидит – просто обделается от смеха!»
«Чегой-то тебя на эротику потянуло, Серега? Давно с бабой не был?»
«Хмм… вообще-то давно, да. Как там Абинка поживает, интересно… пора бы и домой…»
«Дом нашел, мать твою! Это что, у Пиголя – твой дом? Да ты охренел!»
«Ну не курятник же в Винсунге? Какой-никакой, а дом… потом разберемся. Пока что надо отсюда выбраться. Боюсь, что это будет непросто. Думай, Серега, думай…» – сквозь диалоги с внутренним голосом прорвались разглагольствования Ханара.
– А ты помнишь себя маленького? Что ты первое запомнил, когда осознал себя?
«Так я тебе и сказал! Болван! И Гекель болван! Подослал ко мне недоумка…»
– Да откуда я чего помню-то? Ты что? Я и взрослого себя уже едва помню… и с какой стати я должен себя помнить? Честно сказать, последние годы я любил заложить за воротник…
– Чего любил? – не понял Ханар. – Что заложить?
– Выражение такое у нас есть… означает – любил выпить вина. Работа тяжелая, нервная, грязная, не выпьешь – потом руки трясутся. Впрочем, и когда выпьешь, трясутся тоже. Потом. Но вначале хорошо. Отпускааает… А у вас стражники выпивают?
– Еще как! – Ханар довольно фыркнул, потом снова стал серьезным. – Значит, мало что помнишь? А из книг, по которым ты учился, что-нибудь помнишь?
– Терпеть не мог школу! Ненавижу ее! После восьмого класса ушел… технарь… Ну, в общем, долго объяснять, но учился я дерьмово. Не хотел учиться. Больше занимался спортом – это мне нравилось. Секции всякие… ну… школы единоборств, как у вас называют. Потом армия… война… потом ментовка… юридический заочно… за взятки там можно все сдать – только плати. Так что ничем вас не порадую. Пропил я мозги, пропил…
– Половину слов, что ты сказал, я не понял, – сокрушенно вздохнул Ханар. – Но это неважно. Ладно, ешь, пей… я схожу к учителю, обрадую его тем, что ты проснулся.
«Ага… сцука ты поганая! Обрадуешь! Да он сейчас в штаны наделает от злости, когда узнает, что ничего не получилось! Валить отсюда надо!»
– Мне пора к Пиголю. Вероятно, он уже подпрыгивает от злости, считает, что я его обманул. Пора мне. Я буду приходить – каждый день… если смогу. Если учитель позволит. Скажи ему, что мне пора уходить. И еще… сейчас какое время суток?
– Ближе к полудню. Ты ешь, ешь… я поговорю с учителем.
Ханар легко поднялся и прошелестел к выходу, исчезнув, как дым сигареты в небесах. Сергей остался один…
* * *
– Не вышло, – Гекель устало откинулся в кресле, сумрачно взглянув на хмурого Ханара. – Ты уверен?
– Уверен. Я пробовал его разоблачить, задавал вопросы – те, что ты мне приказал задать. Бесполезно. Я долго с ним беседовал, заходил со всех сторон – он и вправду спившийся стражник. Хотя совсем не дурак, это точно. Он схватывает с лету – но то, что касается его деятельности. Допускаю, что он был неплохим сыщиком, хоть и не великим. Уровень Пиголя. Это человек улицы, разбирается в людях, но не настолько, как ты, учитель. Ты умнее его в десятки раз.
«Надеюсь. Если только он не умнее меня в десятки раз! И сумел скрыть свои способности… Интересно – мальчик на самом деле считает меня великим мудрецом или же смеется надо мной? Если смеется – пожалеет! Нет… я не чувствую насмешки. Не чувствую. Мальчик предан мне».
– Что он говорит насчет Пиголя?
