– Нет. Я все равно не согласна тупо сидеть дома. Мне надо завершить расследование, у меня практика заканчивается, от этого зависит вся моя дальнейшая жизнь и успешная карьера, – прервала затянувшееся молчание упрямица Саша.
– Значит, свежая могилка на кладбище пугает вас меньше, чем испорченная карьера? – на этот раз уже не скрывая раздражения, спросил Тимофей.
Непонятно каким образом, но вместо одной взбалмошной капризной дамочки на нем повисли уже две, причем Максимов отлично понимал, что хотя его с Александрой Пономаревой и не связывают никакие обязательства, бросить ее на произвол судьбы он уже не сможет. Вот просто не сможет, и все. Он сердито взглянул на юную самоуверенную дуреху и тяжело вздохнул. Успешная карьера! Тоже мне, генерал МВД!
За столом повисло тяжелое недружелюбное молчание. Прервано оно было телефонным звонком.
– Это вас, – передавая телефон Саше после короткого «Алло» и двух секунд молчания, сказала Яна.
– Да? – смущенно буркнула в трубку Саша. Это звонил Чистиков.
– Ты как? Что происходит? Немедленно говори, где ты, мы с ребятами подъедем и заберем тебя! – взволнованно, но каким-то наигранно грозным голосом говорил Сашка, словно хотел жути нагнать.
– С какими ребятами? Что ты несешь? – прошипела она в трубку. – У меня все нормально, отбой. Не звони больше сюда. Заряжу трубку, сама тебе перезвоню. – И она нажала сброс. – Извините, это брат волнуется.
– Ничего, – улыбнулась Яна, борясь с приступом глупой детской зависти.
О Саше волнуются, ей звонят, у нее даже брат есть, наверное, старший. А вот она, Яна, одна-одинешенька на свете. Лера с отцом не в счет. У них свои заботы. Если бы не Максимов, пропадать бы ей в одиночестве. Эта мысль заставила Яну взглянуть на сложившуюся ситуацию иначе.
Она покосилась на Максимова и робко, покладисто спросила:
– Так что же нам все же делать, Тимофей Константинович, как вы считаете?
Мужчина уставился на Яну. Очередная странная, ничем не объяснимая мгновенная перемена? То бурный протест, категорическое «нет», а то нате вам.
Он хмуро взглянул на Пономареву. Та тоже, кажется, осознала справедливость его доводов, хотя никакого смирения или раскаяния не являла, а просто смотрела выжидательно, с умеренной долей недовольства.
– Свое предложение я высказал, теперь, наверное, стоит послушать ваши? – язвительно, с плохо скрытым злорадством спросил Тимофей. Надоели они ему со своими капризами, он голоден, он устал, он хочет домой, причем один.
Яна с Сашей переглянулись и снова задумались.
– Тимофей Константинович, – начала первой Яна, – я согласна с вашими доводами, но мне действительно надо работать, и потом, если я буду сидеть дома, то как мы вычислим человека Рогутских в компании?
– Они не Рогутские, они Пименовы, – недовольным голосом поправил ее Максимов.
– Неважно. Все равно его надо вычислить, – мягко, но настойчиво гнула свое Яна. – А значит, мне придется ходить на работу.
– Зачем? – прежним сердитым голосом спросил Тимофей.
– Как зачем? Я же только что объяснила! – уставилась она на него.
– Я имею в виду, зачем нам кого-то вычислять? В отличие от Александры никакое дело нам закрывать не надо. Главная моя задача – сохранить вашу жизнь, для этого достаточно посадить вас под арест.
– Но мне-то надо дело закрывать! – встряла в их разговор Саша, которой и жизнь была дорога, и карьера небезразлична.
– Нам тоже, – повернулся к ней Тимофей. – Лучшим исходом для нас будет раскрытие убийства Огородниковой, причем попутно надо будет доказать, что смерть Рогутского была не случайна, оттуда протянуть ниточку к семейке, и вот тогда передать дело в надежные начальственные руки.
– Тимофей Константинович, но ведь вы сами сказали, что мы не можем доверять полиции! – перебила его Яна возмущенным, полным недоверия голосом. – Вы что, хотите Сашу подставить?
Тимофей лишь укоризненно на нее взглянул.
– Я сказал, в надежные, а потом уже начальственные руки. Прежде чем идти к кому-то с этим делом, надо будет как следует все просчитать, чтобы не попасть на кладбище.
– Что-то мне не хочется во все это ввязываться, – проговорила Яна, глядя на свои руки и отчетливо понимая, что никогда в жизни не была борцом за правое дело и искателем приключений. Все, к чему она стремилась, – это тихая, уютная, сытая жизнь без ярких событий и впечатлений. Плевать ей на должность, на зарплату, на «Рыбный путь». Вполне можно найти другую работу и начать все сначала. – Я, пожалуй, уволюсь из компании, и дело с концом. Если надо, могу даже пару лет в другом городе пожить, пока все не уляжется.
Тимофей с искренним изумлением взглянул на нее.
– А я вот не могу в другом городе пожить, – плаксивым голосом заявила Саша. – Но раскапывать в одиночку такое дело тоже не хочу. Давайте сразу передадим его в надежные руки, и пусть они копаются, а мне оценку по практике поставят и положительный отзыв напишут. Я, между прочим, студентка еще, у меня опыта нет, и вообще, я хочу стать юристом, а не сыщиком. – Последняя фраза прозвучала уж совсем по-детски жалобно.
Приехали, криво усмехнулся Тимофей, глядя на свою бравую команду.
Ему надо было подумать. Конечно, он не рассчитывал, что зеленая стажерка Пономарева в одиночку будет распутывать этот клубок, но на помощь ее сильно надеялся. Что касается Яны, он привык видеть ее бодрой, собранной и целеустремленной, несмотря ни на что, а не раскисшей клушей с пораженческими настроениями.
Время близилось к одиннадцати, официантка то и дело демонстративно прохаживалась мимо них взад-вперед, никаких других посетителей в зале уже не было. Надо было что-то решать.
Тимофей сам себе покачал головой и заключил:
– Значит, так. Время уже позднее, сегодня мы ничего не решим. Мне нужно время обдумать ситуацию, взвесить все факты. Александру мы сейчас отвозим домой, с тем что завтра она носа из дома не высовывает. Хотя бы один день, – добавил он на всякий случай, чтобы избавить себя от возможных споров. – Яна едет ко мне, по крайней мере, до утра. Там мы решим, можно вам завтра выйти на работу или не стоит и как быть дальше.
Обе девушки сперва хотели возразить, но обе, не сговариваясь, молча закрыли рты, видимо, сочтя за лучшее ситуацию не обострять и Тимофея не злить. Выражение его лица и так уже выглядело не слишком дружелюбным. Он то и дело бросал на обеих девушек тяжелые, сердитые взгляды и играл желваками.
Утро застало Яну на чужом диване в чужой гостиной. Занять хозяйскую кровать она вчера категорически отказалась. На работу ей идти запретили, так что она вполне сносно выспалась, учитывая обстоятельства и тревожные сны, мучившие ее ночью, и проснулась в пустой квартире, наполненной чужими запахами и тревожной тишиной.
Яна огляделась. Вчера ей некогда было изучать обстановку. Максимов постарался как можно быстрее накормить ее омлетом и отправить спать, сославшись на усталость и завтрашний трудный день. Она, разумеется, и сама хотела как можно скорее завершить тягостный, наполненный событиями и разговорами вечер и, удалившись в гостиную, практически сразу выключила свет, дабы не обременять хозяина.
