– А почему ты не найдешь себе богатого мужика, ну или хотя бы работающего? Чтобы он тебя содержал. Все время тащишь в дом нищих неудачников? – Яну сегодня просто прорвало, причем не понять с чего. Никогда в жизни она не интересовалась материнскими резонами, даже пока они жили вместе. А тут вдруг эти вопросы? Девушка сама себя не понимала.
– Ну, – как-то неуверенно протянула Лера, а потом, словно стесняясь своего ответа, тихо сказала: – Мне их жалко.
«Полная, законченная дура», – заключила в очередной раз для себя Яна, но зачем-то задала очередной вопрос:
– А себя тебе не жалко? – Спрашивать, не жалко ли матери дочь, было глупо, и так ясно, что нет.
– А что мне себя жалеть? – искренне удивилась мать. – У меня жизнь сложилась. И личная, и творческая. Даже ты выросла и человеком стала.
Последнее Лерино заявление заставило Яну с хохотом завалиться на диван, так что даже шов отдался тянущей, щекочущей болью.
– Даже я человеком выросла? – сквозь стоны спросила она. Нет, все-таки с Лерой не соскучишься.
– Ну да. А что ты смеешься? – обиделась на этот раз Лера. – Ты маленькая такая замкнутая была, угрюмая, в садике на празднике даже стишок отказывалась прочесть. Я так переживала. – Сказав это, она, кажется, всхлипнула. – И совсем была не хорошенькая, на бурундука похожа. Я так волновалась, что ты в отца пойдешь.
Яна перестала смеяться. Об этом она никогда не задумывалась. Вся ее жизнь была наполнена тревогой, как бы не стать похожей на мать, про отца она вспоминала, лишь когда мечтала, чтобы он пришел и разогнал из их дома всю эту театральную шушеру, маминых приятелей.
– Ну так что? Ты дашь мне денег? – робко спросила Лера.
– Нет. Найди себе богатого мужика, как все нормальные люди делают, и у него клянчи.
– Тогда мне будет не надо, – печально ответила Лера и отключилась.
На этот раз Яна не злилась и не смеялась. Впервые в жизни ей стало жаль Леру. Что это с ней? Неужели она смогла простить ее? После стольких лет обид и вражды, вот так просто? Неужели она повзрослела? Повзрослела? В двадцать восемь лет? Не поздновато ли? – иронично заметила сама себе Яна.
Нет. Взросление – процесс не физиологический и от возраста не зависит, лишь от внутренней зрелости.
В Яниной душе поселилась вдруг необычайная легкость, ясная и прозрачная, как осеннее небо за окном. Да, погода сегодня была чудо как хороша. Неожиданно потеплело, выглянуло солнышко, и остатки желтых листочков на березе под окнами весело трепетали на легком свежем ветерке. От газона под окном тянуло в форточку прелыми листьями и запахом земли.
Может, наплевать на папин запрет и пойти прогуляться, хотя бы вокруг дома обойти медленным шагом? Прогулки ей рекомендованы. Но отцовский запрет отчего-то суровым табу запечатлелся в ее мозгах, и Яна с несказанным удивлением поняла, что просто не в силах его ослушаться. Вот они, загадки человеческой психологии.
Яна, которая с пяти лет привыкла сама принимать за себя взрослые решения и регулировать свою жизнь, потому как на Леру надежды не было, вдруг на пороге тридцатилетия превратилась в послушную слабовольную девочку. И смех и грех! И мать простила, и папу слушается. Это последствия двух травм или встречи с отцом? Или возраст такой критический?
Глава 6
Остаток дня Яна провела за самокопанием и чтением психологической литературы, в очередной раз забыв о проселке. А вечером явился Максимов. Позвонил за три минуты до прибытия. Что за хамство?
Девушке совершенно не хотелось его визита, к тому же Дианка обещала зайти после работы. В этот раз Яна не желала одиночества, и она обзвонила всех подруг, всех троих, и в красках рассказала им о нападении, естественно, они мигом примчались в больницу, да и дома обещали навестить. Сегодня вот собиралась заехать Диана, наверное, лучше позвонить ей и предупредить, чтобы приехала попозже, незачем ей с Максимовым сталкиваться.
Но Диана извинилась и сказала, что сегодня заехать не получится. Свекровь слегла с ОРЗ, и ей самой придется забирать Ильюшку из сада. Как следует расстроиться Яна не успела. Явился Максимов. Что с ним делать, девушка не представляла. Приглашать в комнату или лучше в кухню? Кухню Яна в прошлом году отремонтировала, выровняла потолок, стены, на пол положила плитку, купила современную мебель. Так что теперь кухня являлась ее гордостью. На ремонт в комнате деньги еще копились, а санузел она отремонтировала первым делом, еще когда въезжала в бабушкину квартиру. Поменяла все трубы и подводки, отбила старый кафель, выбросила облезлую чугунную ванну, поставила душевую кабину и стиральную машину-автомат. Яна поймала себя на мысли, что вместо того, чтобы открыть дверь, стоит посреди крошечной прихожей и блаженно улыбается, вспоминая свои свершения.
Лязгнули замки, Яна распахнула дверь.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался гость. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, хорошо, – несколько высокомерно и неприязненно кивнула девушка. Она готова принять отца таким, какой он есть, но вот иметь дело с его «корешами» не намерена.
– Вы позволите мне пройти? – спросил все так же вежливо Максимов, не дождавшись приглашения.
Первым порывом Яны было спросить «зачем еще?». Но, проглотив эту грубость, она просто кивнула, сделав приглашающий жест. В конце концов, его отец прислал.
Девица Тимофея раздражала. Откуда эти высокомерие и снобизм? За кого она его принимает? За мелкую сошку на побегушках у папочки? Или, может, себя неправильно оценивает? Предполагает, что он явился сюда уставший, после работы, по зову сердца, снедаемый пылкой страстью? – снимая пальто и проходя в комнату, раздраженно размышлял Тимофей.
Квартира была настоящей живопыркой, он едва втиснулся в прихожую. Обстановка бедненькая. Не балует Саныч свою дочурку. А впрочем, он же только ее обнаружил.
Тимофей осмотрелся и выбрал для посадки потертое старомодное кресло с деревянными подлокотниками. Кресло выглядело неудобным, но садиться рядом с хозяйкой на диван ему категорически не хотелось, хотя он и выглядел заманчивей.
Тимофей тяжело вздохнул и, собираясь с мыслями, упер локти в колени и опустил подбородок на ладони. Надо избавиться от негативных эмоций и сосредоточиться на деле, велел он себе, в конце концов, он не на чай заехал. Кстати о чае. Могла бы и предложить из вежливости, продолжали крутиться в его голове непродуктивные мысли.
– Яна Викторовна, – начал он, наконец, прохладным нейтральным тоном, – Виктор Александрович перед отъездом поручил мне разобраться с вашими проблемами. А потому у меня вопрос: вы вспомнили, как оказались на дороге в районе поселка Ляпицы?
– Нет, – садясь на диван и складывая на груди руки, коротко ответила Яна.
– Но вы хотя бы пытались это сделать? – стараясь скрыть раздражение, спросил Тимофей.
– Да, разумеется, – поджав недовольно губы, ответила девушка.
