Да, другое, даже если это другое мне ну совсем не нравится.
В моем уютном коттеджике, что на территории обнесенного крепкой стеной поселка, я чувствовал всегда, что мир вроде стоячей воды, именуемой болотом. Нигде ничего не происходит, но на самом деле это же Аня по моему приказу отсекает все ненужное, в том числе и новости о событиях в мире, оставляя только девяносто главных спортивных каналов, вовремя переключая с одних важных соревнований на еще более важные.
Но за последнюю неделю убедился, что не все как бы так, а сегодня и вообще не просто поглазел в иллюминатор самолета, но посмотрел с малой высоты, когда шли на посадку, и в некогда блестящем и глянцевом Париже отчетливо видел сожженные дома, разрушенные заводы, рухнувшие ленты высотных автострад...
И все это есть на самом деле, хотя на экране моего телевизора не появляется. Но я, похоже, чуточку вышел за экран.
Стронгхолд высветил на экране маршрут до моего домика, я покачал головой.
— Сменить. Маршрут на службу.
Красная изломанная линия моментально пошла левее, искусно лавируя между блоками домов, я откинулся на спинку сиденья, что послушно подалась назад, превращая сиденье в подобие постели.
Из двери вышел рослый элегантный мужчина в костюме от Гуччи, прямо Джеймс Бонд, только помощнее и массивнее, остановился на крыльце, глядя, как мой стронгхолд красиво подлетает к ступенькам.
Я вышел, автомобиль послушно потащился на стоянку, а Лощиц сошел вниз и крепко обнял ладонями за плечи, держа меня на вытянутых руках.
—Спасибо!
—Мой долг, — ответил я скромно и добавил: — Всякий бы поступил так на моем месте.
Он усмехнулся.
— Молодец. Чувство юмора в нашем деле — как еще одна обойма в пистолете. Пойдем.
Мы вошли в холл, обе девушки, что рецепционистка и ресепшеонистка, проводили нас круглыми глазами. Двери лифта захлопнулись за нашими спинами, я чувствовал стремительное ускорение, словно во взлетающей ракете, через пару минут распахнулись прямо перед кабинетом, что значит, лифт достаточно современный, несмотря на старинный дизайн, может двигаться не только вверх, но и в стороны.
Лощиц сказал бодро:
— При случае взгляни на свой счет. Мы не скупимся! Уже все переведено... А сейчас пойдем, расскажешь.
Я сказал скромно:
—Вам же все известно.
—Только в общем, — ответил он, — а ты расскажешь подробнее.
В его кабинете тихо и чинно, он указал мне на кресло, но сам от волнения пнул свое ногой с дороги, прошелся вдоль панорамного окна от пола до потолка.
— Я верил, — заявил он со сдавленным восторгом, — что у тебя получится! Сейчас время просто сумасшедшее, мир меняется стремительно, мы ничего не успеваем... хотя иногда успеваем слишком много. Даже страшновато! Но, с другой стороны... как затормозить и оглядеться, куда мчим, если конкуренты не хотят останавливаться?.. Вот ты — дитя нового мира. Я даже не пытаюсь понять, что твоя удачливость означает: новый уровень в нашем развитии... или что-то вовсе непонятное? Я практик, понимаешь?
Он умолк на мгновение, я сказал осторожно:
— Да, конечно.
Он наконец сел напротив меня, сказал раздельно, глядя мне в лицо:
—Я выполняю приказы, хотя здесь многим кажется, что я их только раздаю. Да, раздаю, но раздают и мне. Иногда попадешь под такую раздачу, что мало не кажется... В общем, езжай домой, отдыхай, наслаждайся... чем ты там, не знаю. Может быть, бензопилой людей режешь...
—Только противников гуманизма, — заверил я.
—А-а, — сказал он понимающе, — тех можно. Еще на кол хорошо сажать. Такие смешные там!.. Ладно, будем на связи. Мне почему-то кажется, ты нам понадобишься раньше, чем мы тебе.
Я видел, что он сейчас поднимется и протянет руку, но он вдруг хлопнул себя по лбу.
—Ах да, совсем забыл!.. Наши юристы сейчас оформляют для тебя право на ношение оружия.
—Ух ты, — сказал я невольно, — всегда мечтал иметь хотя бы пистолет...
Он самодовольно улыбнулся.
— Владеют многие, но выносить из дому нельзя. А дома должен храниться в сейфе, прикрепленном к бетонной стене во-о-от такими болтами, чтобы не отодрать без спецтехники, а ключ хранится в другом сейфе, дабы дети не добрались.
— Ого, — сказал я. — Не знал...
— А у тебя отныне право ношения, — пояснил он победно. — Это уровень доступа выше. Наши юристы докажут, что посыльный твоего уровня... его сейчас повышают... имеет право на скрытое ношение оружия. Как будет свободное время, зайди в юридический отдел.
— Я уже свободен!
Он улыбнулся шире.
— Ну тогда можешь сейчас. В крайнем случае подождешь пару минут в коридоре. Ты же человек скромный.
— Еще какой, — подтвердил я. — А с пистолетом стану еще скромнее!
Он поднялся и протянул руку. Я пожал его плотную, словно вырезанную из дерева ладонь. Наши взгляды встретились, я сам ощутил, что мои пальцы тоже как из дерева, только не из сосны, как у него, а из дуба или ясеня.
Он проводил меня до двери.
— Ни во что не влезай, — шепнул он, — никому не
верь и не раскрывайся.
Через десять минут я вышел из юридического отдела, получив строку в личном деле, что имею право на огнестрельное оружие с правом скрытого ношения.
Девушки за стойкой снова уставились на меня круглыми глазами, а та, что ресепшеонистка, сказала льстиво:
— Поздравляю!
Я бросил в ее сторону изумленный взгляд.
— С чем?
— С повышением, — поворковала она так, что я сразу увидел ее обнаженной, даже вообще голой, послушной и очень старающейся.
Я отмахнулся.
— Увы, никакого повышения. Но оклад, правда, подняли.
И прошел мимо, пока обе не заинтересовались еще больше. Повышение оклада для женского уха звучит еще весомее простого повышения в должности.
Автомобиль ринулся ко мне, как верный пес, чуть было от усердия не покарабкался по ступенькам, а то спускаюсь слишком медленно.
Я сел на правое сиденье и сказал солидным голосом:
— В оружейный!
Руль переспросил дружески:
—Магазин?
—А куда еще? — ответил я недовольно. — Пора уже мысли читать! Или хотя бы интонации... Проапгрейдись!
—Хорошо, — сказал он послушно и через мгновение добавил: — Уже проверил, новых апгрейдов пока нет.
—Как все медленно, — вздохнул я. — Какой мир сонный, прогресс ползет, а не скачет...
Оружейный отыскался в этом же районе, я вошел с деловым видом, словно каждый день покупаю не то что пистолеты, но и базуки, в помещении пусто, только за прилавком продавец рассматривает на витрине, что одновременно и экран, что-то неприлично веселое.
