– Молчит, – снова тяжело вздохнула женщина. – А то вы Валика не знаете… А откуда вам известно, кто это сделал? Приезжайте к нам, расскажите. Я его мама, меня Ирина Антоновна зовут. А вас как?
– Галина, – сказала Снегирева. – Знаете, Ирина Антоновна, вы не обижайтесь, но сначала я должна с Валентином встретиться… Скажите, пожалуйста, в какой больнице он лежит и номер палаты, если можно…
– Я так и думала, что вы не станете со мной разговаривать, – с досадой протянула Ирина Антоновна. – А зря… Валентин, конечно, запретит вам говорить, кто это сделал… Если бы хотел, давно бы сам рассказал. Но если вам и вправду известны имена этих подонков…
– Я все понимаю, Ирина Антоновна, – перебила Снегирева. – Но сначала я все-таки должна поговорить с Валентином.
10
Увидев ее в дверях палаты, Валентин так искренне обрадовался, что Галине даже стыдно стало, что она за все это время так и не нашла в себе сил позвонить ему. Ведь давно бы уже могла приехать в больницу.
Голова парня была перевязана, на лице виднелись множественные ссадины и следы от недавних синяков, правая рука, выше локтя и до самой шеи, была в гипсе и торчала вверх, опираясь на металлическую подпорку.
– Ну как ты? – тихо, почти шепотом спросила Снегирева.
– Да нормально… Не знаю, чего меня только тут держат! Чувствую я себя отлично. Только вот к этой фигне привыкнуть никак не могу, – постучал по гипсу Валентин. – Знаешь, а я только сегодня о тебе вспоминал…
А она-то по дороге сюда изволновалась вся, ломая голову, с чего начать разговор, какие слова произнести, чтобы не поставить в неловкое положение ни себя, ни Валентина. А все оказалось так просто! И объяснений никаких не потребовалось. Снегирева была благодарна Валентину за то, что он не стал спрашивать, почему она не звонила.
– Скажи, – Галина принялась выгружать из сумки сок, бананы и яблоки, – это Гром тебя так разукрасил?
– Его-то самого там не было, – чуть помедлив, отозвался Валентин. – Но это, конечно, его ребята. Только раньше я их не видел…
– А сколько их было? – Снегирева заглянула парню в глаза.
– Четверо, – буркнул тот. – Да ну их к лешему! – махнул рукой Валентин. – Расскажи лучше, как у тебя дела? Помирилась с Игорем?
– Знаешь, а я твоей маме сказала, что знаю, чья это работа, – призналась Снегирева, проигнорировав вопрос Валентина.
– Вот это зря, – покрутил перевязанной головой парень. – Что, прямо фамилию назвала?
– Нет, сказала только, что знаю. Она, конечно, спрашивать начала, но я ответила, что вначале должна с тобой поговорить…
– Это правильно, – одобрительно кивнул Валентин. – Да вообще не надо было ничего говорить.
– Так ты, что, не собираешься, значит, на них в милицию заявлять? – подняла брови Снегирева.
– Нет, конечно. – Валентин отвел глаза в сторону. – Если уж предпринимать какие-то действия, то нужно собрать крепких парней и накостылять Грому по первое число. Но я и этого делать не буду, – решительно заявил Валентин и, немного помолчав, продолжил: – Потому что потом Гром опять меня в подворотне подкараулит, потом снова я его… Нет, все это не по мне. Кстати, мне разведка доложила, что, когда Гром узнал, что его хлопцы перестарались и я в больничку загремел, так перепугался, что целую неделю в школе не показывался. Боялся, наверное, что за ним менты придут. Вот и пусть дальше боится, – чуть помолчав, добавил Валентин.
Сосед, что лежал на койке справа, перевернулся на другой бок и шумно вздохнул.
– Пойдем в коридор, – предложил Валентин. – А то мы Петровичу спать мешаем.
Устроившись в холле перед выключенным телевизором, ребята какое-то время сидели молча. Галина все никак не могла решиться заговорить на волнующую ее тему, а Валентин сосредоточенно изучал плакат, висевший на противоположной стене. Там крупными ярко-синими буквами было написано: «МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ ПРИ ГОЛОЛЕДЕ», а внизу красовались картинки с изображением падающих на землю людей.
– Я бы на твоем месте все-таки не стала бы это дело на тормозах спускать, – сказала наконец Снегирева.
Ей казалось, заговори она сейчас о своей проблеме, Валентин может подумать, что она только за тем сюда и пришла.
– Хватит об этом, – отрезал он. – Я так решил. Расскажи лучше о себе. Как там у вас с Игорем, все в порядке?
– В общем, да, – неуверенно протянула Галина.
– А в частности? – улыбнулся Валентин. – Давай колись. Или ты думаешь, что если пришла меня проведать, то только обо мне мы и должны разговаривать?
– Ты прав, дела у меня хуже некуда, – сказала Снегирева и устремила на парня заблестевшие от слез глаза. – Валь, кажется, я беременна, – выпалила она и закрыла лицо руками.
Прошло минуты две, прежде чем Валентин решился нарушить молчание.
– А Игорь… Ну, ты ему об этом сказала? – упавшим голосом спросил он.
– Нет еще, – ответила девушка, не отнимая от лица рук. – Я боюсь… Понимаешь, не представляю себе, как я произнесу эти слова, и главное, что он ответит мне.
– А что бы ты хотела, чтобы он тебе ответил? – Валентин искоса взглянул на свою собеседницу.
– Тоже не знаю… Валь, я ничего не знаю, – прошептала Снегирева, и Валентин увидел, как ее плечи задрожали.
– Не плачь. – Он дотронулся до руки девушки, легонько притянул ее к себе и обнял. – Прорвемся.
И одного этого слова, произнесенного с такой твердостью и в то же время мягко, хватило, чтобы слезы исчезли с глаз девушки, а на губах появилась слабая улыбка.
– Ты думаешь? – захлопала она ресницами.
– А то! – протянул Валентин. – У врача была?
– Нет, – потупила взгляд Галя. – Я боюсь.
– Значит, вместе пойдем, – тоном, не терпящим возражений, заявил Валентин.
– Вместе? – не смогла скрыть удивления Галина.
– Ну да. Я с матерью поговорю, у нее лучшая подруга женским врачом работает. Если хочешь, могу и к Игорю с тобой съездить…
– Нет, я сама должна это сделать, – испугалась Снегирева и вытерла нос рукавом. – И потом, куда тебе ехать, лежи…
– Да я так на так, если завтра не выпишут, сбегу отсюда. Тоска смертная, – сказал Валентин, поглаживая гипс.
– А как же эта штука? – Снегирева с опаской покосилась на задранную кверху, неподвижную руку парня.
– Все равно его не раньше чем через две недели снимут, – усмехнулся Валентин. – Что же мне теперь, все это время на койке валяться прикажешь?
– Ну не знаю, – пожала плечами девушка. – Тебе, конечно, решать, только я бы не стала торопиться. Не зря же тебя тут держат?
– В том-то и дело, что зря, – горячо заверил ее Валентин. – На процедуры я в поликлинику ходить могу. Короче, завтра вечером, если не возражаешь, я буду у тебя. Галь, а ты сама-то хочешь ребенка? – неожиданно спросил он.
