Четвертый медленно кивнул.
– Ну так вот… Все законы, все явления природы человек постичь еще не успел, потому что наше время ограничено. Но если магия и наука – разные способы изучения этих неизвестных человеку законов, то в конце концов, скорее всего, действия богов тоже не могут браться из ничего.
– Да – кивнул Четвертый. – Богиня говорила, что у нее есть Закон. Она ему неукоснительно следует.
– Ну, богиня… Может быть, она не богиня, а сильная колдунья. Сильный маг может очень много всего придумать и изобрести, а то его сожрут соперники. У вас же вечно кто сильнее, тот и прав.
Четвертый сердито сощурился.
– Не верю.
– Да… но если здесь каждый, кто сильнее и хитрее, может объявить себя богом, то, может быть, здесь нет богов, а есть обычные люди? И то, что ты воскресаешь раз за разом – это действие какого-то неизученного закона, которому подчиняется магия, это проявление природного резонанса в ответ на магическое воздействие… Но это не воля бога.
– А в чем смысл? – поинтересовался Четвертый.
– В том, что бог к этому может не иметь никакого отношения! – возбужденно заявил Таскат, мечась туда-сюда по комнате. – Ты тратишь силы на то, чтобы проклинать неизвестно кого, а на самом деле нужно разобраться, что это за явление такое! Разобраться, изучить и дать тебе жить спокойно! А потом когда захочешь, тогда и умрешь! Вот хотя бы, как я. – Он сообразил, что пример не подходит, но все равно продолжал: – А вдруг все объясняется какими-то простыми вещами, до разгадки два шага, а ты тут мучаешься?
– И кто мне в таком случае поможет? – ехидно спросил Четвертый.
Таскат опомнился. Лаборатории у него нет, нужных умений – тоже нет. Зачем он тут разоряется, дразня парня надеждой на спасение? И все же…
– Я попрошу прислать специалиста с первым же кораблем… – сообразил он. – Это, в конце концов, входит в мое задание – находить образцы. Институт моментально отрядит кого-нибудь из исследователей. Чего не может магия, то может наука. А религия, на мой взгляд, вообще ничего не может – ни вылечить, ни накормить. Давай все-таки попробуем? Ты можешь мне сниться чаще?
Четвертый задумчиво смотрел на него.
– Меня, конечно, радует твое участие… – наконец сказал он. – Я, конечно, попробую, если не умру еще раз… И сниться я тоже могу… Но я не знаю, где я оживу к тому времени. Это, знаешь ли, непредсказуемо… Только… Хм.
Тут он замолчал и уставился на Таската, как на диковинку.
– Только – что? – помог ему посланник.
– Ничего… Ты не беспокойся. Но твоя теория не объясняет, как меня нашла Сэиланн.
– Так же, как ты меня! Я вот тоже могу кому-то присниться. Правда, часто время не совпадает. У меня есть передатчик и компьютер вот тут, его вживили в кость. Я могу видеть в темноте. Я что, бог?
– И если ты, как ты утверждаешь, с той стороны неба, то ты должен все-таки знать, что та сторона была построена Тайлиметом, чтобы поселить там воздушный народ и поселиться самому – наставительно и печально заметил гость. – Еще там было про его потомков, людей с глазами, как у ящериц… А у тебя, знаешь ли, похожие глаза, только круглые и хитрые, и зрачки у тебя узкие…
Таскат от неожиданности потянулся к зеркалу.
– Да… И еще она не объясняет, почему я иногда слышу его голос. Только не могу разобрать.
– Тому могут быть психологические причины – не сдавался Таскат. – Вообще все это чрезвычайно интересно. Но об этом можно поговорить потом, когда придет корабль, если ты согласишься принять мою помощь.
Четвертый засмеялся довольно странным смехом. – Если это действительно помощь, я не против.
У Таската сразу же зачесались локти – ему было не по себе. Он попытался сгладить эту неловкость;
– Ты умный человек, и я тебя сейчас попрошу посмотреть одну вещь. Ты поймешь. Знаешь, что мы, чужие люди, делаем на этой планете?
– Не знаю – хмыкнул Четвертый. – Но поговорить действительно можно потом. А то не верю я в какую-то помощь, особенно если мне пытаются помочь едва знакомые люди. Если я могу сам помочь тебе, другое дело…
Таскат решил не спорить, развернул экран и уже начал было объяснять, в чем его задача, чтобы гость понял, но тут сон закончился, а он пришел в себя не там, где засыпал – он был на представлении, сидя в кресле, среди других приглашенных, клюющих носом. Одет он был несколько не по протоколу. К счастью, это была не самая интересная часть представления, и скандала все-таки не случилось.
По дороге из театра он заметил двоих оборванных танцоров, самозабвенно кружащихся посреди улицы. Их пытались оттащить в подворотню два человека – высокий и маленький.
51
Ночью всегда интереснее, чем днем, и поэтому рихары живут ночью, а спят днем. Какого проклятия не хватало, чтобы мы не пошли сейчас? Они могут разбежаться по дороге… – думал Кийли, таща мешок, в котором ворочался десяток редких ящериц.
Эта калитка в воротах почти никогда не открывалась, а теперь она была зашита железным листом, и рабочий, открывший ее, предварительно проверил петли: не будут ли скрипеть. Нет, не скрипели.
Они как можно тише вошли в проем, стараясь не издать ни одного лишнего звука. Дальше был маленький двор, освещенный тусклым сиянием газового рожка, а дальше – длинная сеть коридоров без крыши, где рабочему приходилось открывать маленькие воротца. Они какое-то время блуждали по ним молча, и рабочий подавал непонятные знаки, из которых самым ясным было «прислушайся». Мимо два раза проходил дозор, и тогда они замирали. Пол тоже был металлическим, и Кийли, осторожно ступая, распознал тот самый сплав – хотя не мог определить, чего в нем больше: стали, нейдара или тот-камня. Рихары беспокойно ворочались и тихонько пищали.
«Тихо, тихо, медная крыса» – думал Кийли, и рихары замолкали.
Наконец лабиринт кончился, и они вышли к большому зданию с плоской крышей. Нужно было войти внутрь, но у рабочего не было возможности, не было ключа, и главный уже собрался с силами, чтобы расплавить замок…
Кийли оглянулся, и то же самое сделали все остальные. Стены позади, обшитые металлом, сияли, как звезды, и над ними тоже были звезды.
Их обуял совершенно непонятный смех. Что тут смешного? Дело важное, а если поймают, то казнят непременно…
Но ящерицы так смешно ворочались в мешках, и звезды так смешно светили желтым светом, и так смешно скрипел ключ в замке, что даже рабочий, который их вел, давился смехом, и его трясло, когда он зажимал себе рот.
– Мы дальше не пройдем! – в панике шепотом заорал Кийли. – Мы не можем! – И согнулся пополам.
– Мы тоже не можем! – зашипел в ответ главный. – Открывайте мешки. Быстрее! Открывайте мешки-и!
Ящерицы темными тенями разбежались по двору, ныряя под крыльцо и уходя в подвалы. Кийли, закрыв глаза, видел след каждой, и большинство из них цветным пунктиром уходило к складам, туда, где было достаточно еды – самой вкусной, самой редкой, самой подходящей для крупного рихара… Он бы подправил их, показал нужный путь, но смех одолевал все сильнее.
