В отпуск мы всё-таки поехали, но на две недели позже.
Таможня
Ездила я к сестре, племяшечка у меня родилась. Это было примерно в 2002 году. Жила я тогда, за границей, на Украине, а сестра – в России. Раньше ездили друг к дружке в гости и не о чём не думали. А теперь «высшие» поделили страну, да ещё установили, сколько дней можно находиться в гостях. Не буду называть конкретные адреса, понятно, почему, так как в деталях попытаюсь всё описать.
Ну, так вот, еду я от сестры обратно на автобусе. На два дня задержалась (ну так получилось). На улице зима, ночь. Несколько раз останавливал таможенный контроль – было всё нормально. Пассажиры мирно засыпали после проверки документов, и мы ехали дальше. И вот очередная остановка. Один таможенник, сзади идет по салону автобуса, проверяет документы, а другой пристал к водителю: покажите это, покажите то, покажите аптечку… Тот роется, ну не может найти эту аптечку. Видимо, впопыхах сунул, а сейчас занервничал и забыл где.
Таможенник с чувством поймавшего с поличным и наслаждаясь своей властью, спрашивает:
– Ну, так что? Нет аптечки?
Я гляжу, а аптечка у водителя на полу, около сиденья. Поднялась я с места, подошла и показала на аптечку таможеннику.
О-о-о! Какое разочарование было в глазах таможенника. И ведь не успокоился он после этого:
– Почему не на месте?!
Решила я до конца спасать водителя:
– Мне было плохо. Мне водитель помощь оказывал.
Таможенник посмотрел на меня, изображая проницательный взгляд, и сказал:
– Ваши документы.
Я подала ему документы. Он их долго разглядывал, затем вышел с ними из автобуса и ушел к себе. Я обратилась к водителю:
– И что всё это значит? – показываю в сторону ушедшего таможенника. – Они забрали мои документы!?
– Не переживайте, сейчас придут, всё скажут, – попытался он меня успокоить.
Наконец, появились таможенники и произнесли то, к чему я ну никак не была готова:
– Выходите с вещами. У вас просрочена виза. Вы будете депортированы.
Ужас какой-то! Я оглянулась на водителя, понимая, что помощи от него никакой не будет, но хотя бы сочувствие увидеть в его глазах хотелось. Сочувствие, конечно, я увидела – он пожал плечами. И я поняла, что с этой «властью» не поспоришь. Я покорно вышла, забрала сумку из багажника и пошла за таможенниками. Мы зашли в помещение, они открыли довольно-таки большую комнату, завели меня туда и закрыли дверь. Я стояла и оглядывала комнату: около стен стояли стулья, свет был выключен. Бесполезное щелканье выключателем ни к чему не привело. Свет падал через непрозрачное стекло двери из комнаты, где находились таможенники. Хотела согреть руки, прикоснулась к батареям: они были ледяные. Окна высокие, и верхняя форточка на одном окне даже была открыта. Я поёжилась, глядя на неё, так как на улице был большой минус. Время было примерно где-то два ночи. Интересно, и сколько мне тут мёрзнуть? Я к утру просто околею! Вдруг, дверь открылась, и меня пригласили туда, где сидели таможенники. Войдя, сразу ощутила тепло. Меня попросили сесть за стол. Один таможенник внимательно изучал мои документы (или делал вид), другой смотрел телевизор и курил. Видимо, психологически на меня давили долгим молчанием! Я не выдержала и возмущённо сказала:
– Вы бы не могли в помещении не курить! – и добавила: – У меня сердце больное!
Таможенник, который курил, встал и молча вышел на улицу докуривать свою сигарету. А этот, который сидел за столом, наконец, принялся за меня.
– Где работает ваш муж? – был задан вопрос.
– Это имеет значение к тому, что вы меня, среди ночи, вытащили из автобуса?
– Да, имеет.
– Какое?
– Вы знаете, что вы будете депортированы?
– Вы мне это уже сказали еще в автобусе. И что? Что вы тут из меня пытаетесь шпионку сделать?
И, отвернувшись, тихо самой себе пробурчала, но так, чтобы было слышно:
– Заняться, что ли, больше нечем?
– Можно обойтись и без депортации, – игнорируя мои высказывания, сказал таможенник, крутя деловито ручкой.
Я сразу поняла, что сейчас будет вымогать деньги. Я хотела сказать ему какую-нибудь пакость, но передумала. В общем, не буду я описывать подробно, как он вымогал у меня деньги. Да и что их у меня вымогать? У меня деньги были только на обратную дорогу – и всё. Поняв, что от меня толку нет никакого, он вернул меня обратно в тот холодильник, сказав:
– Завтра утром приедет специальный автобус, и вас будут депортировать!
Это было сказано так, как будто меня завтра будут расстреливать. Расстреливать или депортировать – всё равно по спине пробежал холодок. Если бы в то время у меня был телефон, я, конечно, начала бы звонить и сообщать об этом всем и вся. А так я просто стояла в этой комнате и с ненавистью глядела на открытую форточку, откуда несло холодом. Села на стул, но тут же встала: он был ледяной. И вдруг поняла, что уже хуже, чем сейчас, они со мной ничего не сделают! А вот я попробую им устроить спокойную ночку! И я стала стучаться в дверь.
Дверь открылась.
– Что стучим?
– Я в туалет хочу.
Меня вывели в туалет на улицу. Я возмутилась, сказав первое, что пришло мне в голову, так как я видела, когда мы заходили, туалет был в помещении:
– Я не могу на улице ходить в туалет! У меня цистит!
Он завёл меня молча обратно в помещение и показал, где туалет. Постояв в туалете, я вышла и, глядя таможеннику в глаза, сказала:
– Вы меня заставили сильно нервничать, – выдержала небольшую паузу, добавила: – И у меня на нервной почве открылось кровотечение!
– Это ваши проблемы, – ответил он мне равнодушно.
И тут меня (как Остапа Бендера) понесло!
Я повышенным тоном стала говорить:
– Нет, это у вас проблемы будут, если вы меня сейчас же не обеспечите тем, в чём я сейчас нуждаюсь! Вы меня вытащили из автобуса посреди ночи! Пугаете депортацией! Как будто это не депортация будет, а расстрел! Вымогаете у меня деньги! Посадили в комнату с открытыми окнами! На улице, кстати, мороз, вы не заметили?! Изображаете тут из себя, будто в моём лице шпиона поймали! Я всего лишь ездила к своей сестре в гости! И я не хочу, чтобы кто-то решал за меня, сколько мне находиться у своих родственников! Вам мой муж нужен?! Будет вам мой муж! Но потом! Я вам обещаю! Дайте только домой добраться!
С этими словами я села на диван с колотящимся сердцем.
Два таможенника смотрели на меня, как два удава на одного кролика. Я выдержала их взгляд, хотя внутри у меня всё дрожало.
Один из них встал, сходил куда-то и принёс мне упаковку ваты. Потом они опять закрыли меня в той комнате. Постояв минут пять, я стала стучать в дверь. Дверь открылась – на меня молча смотрели злые таможенные глаза.
