– Я замерзла, – сказала я примирительно тихо.
Дверь захлопнулась у меня перед носом. Я нерешительно постояла с полминуты и стала стучать опять в дверь. Видимо, мой примирительный тон не подействовал: дверь долго не открывали. Я понимала, что я нарываюсь!!! Но остановиться уже не могла. Дверь вдруг резко распахнулась. У меня всё оборвалось внутри. Я даже зажмурилась от страха. Резкий вопрос привел меня в себя.
– Что?!!
– Я замерзла!!! – говорила, а сама протискивалась между дверью и таможенником, глядя на него снизу вверх. – Если я тут простужусь, вы об этом очень пожалеете! Я, кстати, недавно из больницы!
Тот только проводил меня взглядом. (Ну не драться же ему со мной?) Протиснуться мне удалось, и я села на диван. Два мужика глядели на меня как на врага народа и всех таможенников. От этого взгляда перехватывало дыхание. Но я всё-таки, сглотнув комок страха, выдавила из себя:
– Вы не могли бы дать мне горячего чаю? А то я очень замерзла там, в этом вашем гадюшнике.
Один таможенник вышел курить, а второй вскипятил чай, налил в кружку и молча дал мне. Пока я пила, подошел очередной автобус. Таможенники пошли проверять документы, а меня вместе с кружкой чая отправили опять в эту комнату, сказав, что так положено. Через какое-то время за дверью послышался женский голос. О чём они говорили, не было слышно. Наконец, дверь открылась, и зашла пожилая женщина.
– Вас тоже депортировать будут? – спросила я у неё.
– Да! – плакала она.
– А деньги уже вымогали?
– Да, вымогали… Ироды! Нет у меня денег! У меня сердце больное! Очень сильно болит!
Я стала стучаться в дверь очень настойчиво.
– Что ещё? – послышалось за дверью.
– Тут у женщины с сердцем плохо! Немедленно откройте!
– Что ещё вы хотите? – спрашивал таможенник, открывая дверь.
– У вас аптечка есть? – спросила я, когда дверь была открыта.
Таможенник глядел на меня налитыми от ненависти глазами. Если бы он мог, он бы из меня сделал отбивную. Он даже не услышал моего вопроса… (представляя, видимо, как разделывается со мной).
– Так что? – повторила я свой вопрос, вспомнив, как он спрашивал у водителя про аптечку. – У вас нет аптечки?! У вас обязана быть аптечка! С вашей подачи, у пожилой женщины с сердцем плохо! Или, может быть, мне сюда «скорую помощь» вызывать?
Дверь с силой захлопнулась. Стёкла задрожали. Затем через минуту открылась. В руке он держал флакончик корвалола. Я посмотрела на протянутый мне флакончик и выразительно спросила:
– Ей что, пить прямо из флакона?! Или вы всё-таки соблаговолите принести стакан с водой?!
Таможенник нервно выдохнул, ушел, не закрывая двери уже, и принёс полный стакан воды. Я демонстративно выплеснула лишнюю воду на пол и накапала женщине корвалол. Минут через 15 мне сказали, чтобы я с вещами вышла. Я взяла сумку, и меня, ни слова не говоря, подвели к автобусу. Я зашла, двери закрылись, и мы поехали. Я ехала и думала: «Это меня уже депортируют?» Оглянулась на спящих пассажиров. Неужели вот их всех депортируют? Посмотрела на водителя и спросила:
– А автобус куда идёт?
Автобус, как оказалось, шел в моём направлении. Я ещё много чего передумала и напредставляла, пока мы ехали. Наконец, автобус пришел в пункт назначения. Я вышла, ожидая, что нас всех сейчас куда-то повезут или поведут. Но все пассажиры мирно разошлись в разные стороны. И тут я поняла: эти таможенники просто от меня избавились, чтобы я их больше недоставала! И я отправилась на паром.
Старый дом
Старый 2-этажный дом на четырёх хозяев из последних сил ждал к себе жить людей, у которых душа в любви, и хотелось, чтобы люди, которые поселятся, заботились и о нём. Дом не сносили, так как в нём когда-то давно жил известный композитор. И теперь он охранялся законом, но не людьми. Дом вспоминал те дни с трепетной грустью. За ним всегда ухаживали, часто ремонтировали. В Доме везде были ковры, цветы, даже в коридоре на лестнице. А сейчас!? Что это за люди, которые не берегут то место, где живут!? Дому это всё очень надоело, и поэтому с этими несносными жильцами он стал бороться по-своему. С большим усилием Дом выживал их всех из себя. Последних жильцов, которые жили на втором этаже, он прямо-таки «избил» дверями и с периодической точностью «топил» водой. Семью алкашей с первого этажа, после того как они вынесли ванну и продали, вообще затопил фекалиями. Достал так всех своей непредсказуемостью, что даже слесари стали отказываться ходить и чинить в этом доме что-либо. Они рассказывали друг другу о том, что там гаечные ключи прямо из рук выскакивают. Один слесарь ящик с инструментами нашел на улице, хотя хорошо помнил, что поднимался с ним на второй этаж. Двери в туалете, когда туда заходили, сами собой захлопывались и только со взломом открывались. В общем, стали поговаривать, что там поселилось привидение или, чего хуже «барабашка».
Дом прекрасно знал, что без людей долго не протянет. Года два он пустовал вообще, глубоко вздыхая и скрепя всеми ставнями. Но абы с кем он больше не хотел и не желал жить.
И вот по лестнице на второй этаж поднимался мужчина лет 28-ми в сопровождении хозяйки этой квартиры, которую Дом в своё время тоже выжил. Та поднималась со своим будущим квартирантом и трещала без умолку. Она расхваливала квартиру с каким-то истерическим всхлипыванием, говоря, что там есть мебель, посуда, кастрюли и даже в шкафу постельное бельё, подушка и одеяло. Голос её дрожал, чувствовалось, что она очень боится упустить этого клиента, при этом она почему-то всё время оглядывалась по сторонам.
«Если бы не я… и не мои усилия, – говорил себе Дом, презрительно глядя на эту женщину, – ты, жадное создание рода человеческого, вынесла бы отсюда всё! А так… вот человеку пригодится… может быть…»
Сергей, пока поднимался на второй этаж с хозяйкой, которую почти не слушал, думал: «Перила обязательно поправлю, стены зашпаклюю. Сама квартира, наверно, также нуждается в ремонте…»
Он был прав насчёт ремонта, когда хозяйка открыла дверь в его будущую квартиру.
Он стоял на пороге и размышлял: «За такую мизерную плату можно сделать хороший ремонт и жить. Ничего, ничего всё со временем поправлю. В любом случае я домой не вернусь. Такого не прощают!.. От предательства надо быстро уходить, не оглядываясь».
Сергей целый день бегал по городу, ища сначала квартиру или на худой конец комнату. Везде цены были ему не по карману. К вечеру он был готов уже на любое жилье, хотя бы на короткий срок, так как перспектива остаться на улице, где моросил осенний дождь, его не устраивала. Ему, наконец, дали номер телефона и сказали с каким-то сарказмом:
– Там будет н-е-в-е-р-о-я-т-н-о дёшево.
Сергей не обратил внимания на этот сарказм, так как был очень уставшим. Он позвонил, договорился о встрече.
И теперь Дом, замерев, смотрел на этого человека:
