– У нас мало времени, – сказал Дуло. – Писарев нужен, Олег. Где он?
Хозяин запер ворота.
– Писарев – это я.
– Ты же сказал, что тебя нет. – Менюхов усмехнулся.
Писарев по-мальчишечьи нахохлился и выкрикнул со слезой в голосе:
– Откуда я знаю, кто вы?!
– Кого-то боитесь? – поинтересовался Сергей.
– Не ваше дело!
– Ну-ну… – сказал Менюхов. – А звонить-то нам собирался.
Сергей Дуло решил прекратить ненужные препирательства.
– У нас только один вопрос: отправляли вы к Старикову в Селенгинск высокого худого мужчину? Если да, назовите его имя.
По тому, как Писарев переглянулся с женой, стало ясно: он знал, о ком идет речь. Выждав, Сергей спросил еще раз:
– Так знаете или нет?
Жена Писарева подтолкнула его:
– Ну, говори…
– Знаю, – тихо сказал он.
– Его имя?
– Виленкин Сергей.
– Адрес?
Олег Писарев показал рукой куда-то направо.
– Он живет недалеко, здесь, через дом.
Дуло сам открыл ворота и вышел на улицу, за ним Менюхов, следом муж и жена Писаревы. Пройдя скорым шагом мимо соседнего дома, Сергей вдруг остановился как вкопанный.
Виктор Менюхов проследил за его взглядом и тоже уставился на черное пепелище с закопченной трубой в дальнем углу. Обгоревшие руины дома еще дымились.
– Здесь был дом Виленкина, – сказал подоспевший Писарев.
– Что с ним случилось? – мрачно спросил Менюхов.
– Прошедшей ночью сгорел.
– Сгорел или подожгли? – уточнил Сергей.
– Кто ж его знает… – уклончиво ответил Писарев.
– Люди что говорят?
– Люди говорят – подожгли. Вот ведь какое дело… Серегина мать, его сестра и мальчишка-племяш сгорели живьем, выбежать не успели.
– Где сам Виленкин?
– Я его с неделю не видел.
– А друга его?
– Какого друга?
– Того, что порекомендовали знакомому в Селенгинске.
– Я его в глаза не видел. Серега попросил, я сказал – иди и сам договаривайся.
– Значит, не видел… – Сергей Дуло задумчиво посмотрел себе под ноги, потом вдруг спросил: – Боишься, что и тебя подожгут?
– При чем здесь я?! – взревел Писарев. – Я с Серегой никаких делов не водил!
– Бои-и-ишься… – задумчиво протянул Дуло. – Значит, наказали его. Спалили и дом, и семью.
– Я так не сказал!
– И не надо. Все и так ясно. Теперь выкладывай, как на святой исповеди. За что сожгли семью Виленкина и что у тебя с ним общего?
Писарев сник и, настороженно оглядевшись, тихо сказал:
– Идемте во двор.
Все четверо вернулись назад и зашли за ворота. Дождавшись, пока они затворятся, Сергей Дуло потребовал:
– Говори.
– Дней пять назад Серега ко мне заходил… – Писарев опасливо оглянулся и стал говорить тише: – Не один…
– С Григорием Мелешко?
– С ним.
– Зачем?
– Мы выпивали.
– Ну и?..
– Начали разговаривать.
Дуло нетерпеливо взмахнул рукой.
– Ну! Ну!
– В общем, сказали они, что дело у них намечается.
– Объяснили, какое?
– Упаси боже!
– Чего ж ты испугался?
Писарев сжался и как будто на глазах уменьшился на два размера.
– Я ж не дурак. Через два дня приисковую машину ограбили, я сразу понял, чьих это рук дело.
– А что, Виленкин – рисковый мужик?
– Обычный лошара. Отсидел три года за драку, да и то замели по случайности. А вот Григорий – тот мужик духовой.
– Где и когда они познакомились?
– Думаю, в зоне. Серега года два как откинулся.
– Никто из них об этом не говорил?
Писарев отрицательно покачал головой:
– Нет.
– Зачем они приходили?
– Котелок попросили, фонарик.
– Дал?
– Куда бы я делся… – Писарев зябко поежился.
– Что еще?
– Два рюкзака.
– Сказали, зачем?
– Не спрашивал. Не любопытный.
– О чем еще говорили?
– Только об этом.
– А потом?
– Допили бутылку, забрали все и ушли.
– В дом к Сергею Виленкину?
– Куда же еще?
– И больше ты их не видел?
– Нет, больше не видел.
Сергей Дуло посмотрел на Виктора Менюхова. Тот поинтересовался:
– Все? Закончили?
– Еще один вопрос… Как думаешь, Олег, кто сжег дом Виленкина?
Писарев молча развел руками. Не получив ответа, Дуло все же спросил:
– Ты думаешь, его так наказали за ограбление приисковой машины?
– За что же еще… – чуть слышно сказал Писарев.
И это был его последний ответ.
Глава 9
Предгорья Хамар-Дабана
Июль 1963 года
Только под утро Ленька отважился встать и подобраться к обезглавленному Митькиному телу. Увидел его раскинутые детские руки, громко всхлипнул и уже не мог сдержать тяжелых рыданий. Усевшись рядом с братом, Ленька завыл и стал бить кулаками землю.
Всю ночь он прятался под кедром. И если бы лежал на земле, а не во мху между корнями, наверняка бы простыл. Ночи в Забайкалье холодные.
На небе посветлело и стали видны очертания горных хребтов. Из тайги донесся тоскливый звериный вопль. Ленька вытер лицо, огляделся. Вытянул онемевшую руку, нащупал ружье и стал медленно подниматься. Первый шаг дался с трудом, затекшие ноги не слушались. Зубы клацали от нестерпимого холода.
Ветер, потянувший откуда-то из тайги, обдал его сыростью, запахом грибов, мха и смолы. Втянув голову в плечи, Ленька взял брата за щиколотки и потащил к шалашу. Проходя мимо Ягуды, скосил глаза и, не останавливаясь, двинулся дальше.
Все вокруг было знакомым: редкие деревца и светлые пятна гольцов, похожих на припавших к земле чудовищ. Там, на гольцах, был их шалаш.
Метров за сто Ленька почуял неладное. Отпустив Митькины ноги, лег рядом с ним. Слушая звуки, глядел в темноту до тех пор, пока не рассвело и не стал виден шалаш. Дальше пополз один, короткими марш-бросками, замирая и пряча голову во время непродолжительных передышек. Чем ближе он подбирался, тем отчетливей понимал: в их шалаше кто-то есть. Поэтому с таким упорством тащил за собой ружье, готовый в любой момент выстрелить.
