Глядя на блеклое при солнечном свете пламя, Сергей медленно произнес:
– Это как раз ясно: грабителей убили, чтоб другим неповадно было. В таком случае наказание должно быть публичным. Так что под костер они их прятать не стали бы.
После еды решили вернуться к реке. Чтоб не заел гнус, взяли из бандитских вещей камуфляжные куртки.
Река встретила их ровным, негромким гулом. Мелкая вода, перебираясь по камням, выделывала крутлявые шиверки
[14]
. Усевшись на склоне, Дуло и Менюхов время от времени поглядывали на небо, слушали, не летит ли к ним вертолет.
– Мелкая речка, – сказал Сергей, глядя на воду.
– Видел бы ты эту речку в конце мая, когда в Хамар-Дабане тают снега! Я уж не говорю про Селенгу, там вода поднимается на двенадцать-четырнадцать метров. Палку в берегу воткнешь, вода – тык-тык-тык… на глазах поднимается. За ночь на три метра. Натуральный потоп. В Кабанске, как большая вода идет, бревен несет много… Тут все с баграми по лодкам. Как бревно строевое появится, все к нему с берега устремляются. Раз, багром подтянут. На берегу к лошади прицепили – вытащили. Глядь, снова бревно плывет. Да что бревна, в половодье дрова поленницами несет. Как-то раз поплыли мы с отцом за бревном, а по воде домишко небольшой с пристройкой несет, а на крыше бабка сидит с дедом. Рядом – собака. У бабки на руках поросенок. Мы подплыли. А у нас же веревки, багры… Заякорили эту халупу. Километра четыре нас протащило вместе с ней по реке. Но к берегу все же причалили. Дед потом рассказывал: ночью вода поднялась, они на баню залезли, собаку затащили, их понесло…
– Дикий, необузданный край, – заметил Сергей.
– Батя рассказывал, до того, как целлюлозно-бумажный комбинат построили, по нашей реке плоты из бревен сплавляли. Сколько лодок хороших пропало! Из десяти бревен шесть-семь до места дойдут, остальные – топляк. А топляк чем опасен? Он весь в воде горизонтально не плывет. – Виктор изобразил рукой. – Он все время с наклоном. А в нем весу – тонна, самое малое – шестьсот килограмм. На лодке плывешь, столкнулся, лодку пробил. Батя рассказывал, плоты по большой воде по нескольку суток шли.
– За несколько суток делались топляком?
– Сосна плавает три или четыре недели. А листвяк
[15]
или береза – те быстро тонут.
Сергей Дуло достал телефон.
– Вне зоны…
– Какая здесь связь?.. На сотни километров – тайга.
Прислушавшись, Дуло заметил:
– Задерживается наш вертолет.
Остаток зари угас на глазах. Стало быстро темнеть. Река почернела и стала казаться глубже, чем была в самом деле.
Менюхов посмотрел на часы.
– Не понимаю. Что они там? Забыли?
– Послушай. – Сергей встал и отряхнул брюки. – Как я понимаю, минут через сорок здесь станет темно.
Виктор взглянул на небо.
– Раньше. Тучи откуда-то набежали.
– Пока окончательно не стемнело, нам нужно вернуться.
– На табор?
– Там, по крайней мере, есть шалаш, еда и одежда.
– А если за нами прилетит вертолет?
– Думаю, сегодня его не будет, – с какой-то непонятной уверенностью в голосе сказал Дуло. – Идем, не то заблудимся в темноте.
Менюхов встал, с надеждой посмотрел на небо, махнул рукой и зашагал вслед за Сергеем.
Глава 15
Забайкалье
Август 1963 года
В этот маршрут Ленька отправился в паре с начальником геологической партии Владимиром Ивановичем Громовым. Был конец августа, дни стали короткими, поэтому вышли они затемно. Уже второй день обследовали крутой склон хребта, изрезанный глубокими бороздами временных водотоков
[16]
. Водоразделом хребта был острый гребень, к которому не только подняться, приблизиться невозможно.
За месяц Ленька вполне освоился с новой работой, выполнял ее как заправский геолог. Он знал, что от каждой встреченной разновидности пород нужно отбирать образцы, которые должны иметь свежие сколы с четкой фактурой. Для этого у него был свой геологический молоток, предмет не из легких, весил около килограмма. На первый взгляд что – килограмм? Ерунда… Но когда за плечами рюкзак с тяжелыми образцами, этот вес становился чувствительным.
Ленькино воображение поражало то, как Громов умел «читать» камни и минералы. Забравшись на уступ, Владимир Иванович не спеша доставал из полевой сумки карту, дневник, карандаш, набор луп и рулон лейкопластыря для подписи образцов. Потом он закуривал и, разложив вокруг себя образцы, рассказывал, что происходило здесь тысячи лет назад. Как образовались трещины, складки, зоны дробления, из-за чего произошло смещение блока породы. Точку за точкой, значок за значком наносил на карту его отточенный карандаш. Потом Владимир Иванович писал в своем дневнике, и они снова пускались в путь.
День близился к вечеру. Они уже спускались вниз по уступам скалы. До табора было около десяти километров, поэтому торопились. Вцепившись в валун, Ленька спустил ноги и нащупал каменную ступень. Встал на нее, отцепил руки и вдруг почувствовал, что заскользил вниз по скале.
Почуяв неладное, Громов резко обернулся и крикнул:
– Берегись!
Продолжая скользить, Ленька инстинктивно цеплялся пальцами за малейший выступ на скале. Тяжелый рюкзак тянул назад, и он лихорадочно соображал, что предпринять. Но, «проехав» метров десять-пятнадцать, он наконец сумел вцепиться пальцами в поперечную трещину. Одновременно с этим обе его ноги уперлись в неширокий уступ.
– Держись! – крикнул Громов. – Я иду!
Он быстро добрался до Леньки, и они вместе спустились к подножию хребта.
В лагерь пришли поздно, там первым делом взялись лечить ободранные Ленькины пальцы. Цепляясь за камни, он сорвал пару ногтей.
– На этот случай у меня есть тетрациклиновая глазная мазь. – Громов вынул из рюкзака небольшой тюбик: – Железное средство.
Он выдавил мазь на раны, и Леньке показалось, что боль немного утихла. Владимир Иванович забинтовал его пальцы.
– Мазь быстро их заживит. Три дня бинт не снимать.
Как всегда, в последнюю субботу месяца на таборе готовили баню. В стороне от палаток, ближе к реке, дымилось большое кострище. Чуть дальше горел еще один, небольшой костер, над которым висели ведра с водой.
Когда геологи отбросили прогоревшие чурки, под ними оказалась внушительная горка пышущих жаром камней. Затем они перетащили палатку и установили ее над камнями. И как только палатка встала, в нее сунулась таборщица, плеснула на камни воду и стремглав бросилась прочь. Внутри палатки раздался хлопок, ее бока резко вздулись, потом опали. Из щелей пошел пар.
