– Ясно… – Наверху лестницы появились остальные трое, ведущие ОП. – Так, внимание! Двинулись!
Морпех поспешил на периметр проверить своих людей. Вместе с ним американский телохранитель по имени Серхио подошел к выломанным воротам, посмотрел на улицу.
– Открой в машине дверь! Будьте готовы.
Вернулся назад.
– Машина – десять метров слева! Ты прикрываешь сзади. Особое внимание на правый фланг. Все понятно?
ОП был бледным, но держался нормально.
– Так, сэр… Голову вниз, не волнуйтесь, просто идите как можно быстрее, и все. Мы проведем вас до машины. Пригнитесь.
Серхио накинул на ОП свой пиджак, оставаясь в одной белой рубашке, – накинул, чтобы закрывать голову.
– Пошли!
Они чисто прошли выломанную дверь – морские пехотинцы выломали ее совсем, на улице перестроились, перекрывая наиболее опасное направление своими телами, – и тут откуда-то справа ударил автомат. На слух – «калашников». Они были уже у машины, часть пуль попала по машине, часть – в одного из телохранителей Дипломатической секретной службы. Тот упал.
– Снайпер!
– Справа вверху!
Полицейские разбегались, падая и готовясь стрелять. Но цели не видел никто!
– В машину! Давай!
Серхио, чувствуя, что в любой момент пуля может попасть и в него, рывком толкнул клиента, заставив его бежать еще быстрее. Еще один телохранитель упал, не выпустив клиента и тяжело повиснув на нем, но они были уже за машиной, и пули ударили по бронестеклу. Серхио втолкнул ОП в машину, столкнул в проход между сиденьями – броня на дверях защищает куда лучше, чем бронестекло, дико заорал:
– Гони! Гони!
Две машины – те же самые, в которых они ехали до Стокгольма от аэродрома, – петляли по улицам шведской столицы. То тут, то там встречались агрессивные группы молодежи, кое-где уже горели машины, а сделавшие это отморозки искали, что бы поджечь еще. У самого посольства, впрочем, было тихо – то ли не догадались пикетировать, то ли мысли у погромщиков были совсем другие…
Две машины встречали вооруженные морские пехотинцы. Корбан быстро прошел в здание, остальные занялись машинами и выяснением судьбы раненых. Двоих раненых американцев оставили на месте боя, о них должна была позаботиться шведская полиция. Интересы клиента здесь превалировали
[32]
.
– Так, внимание! – Он хлопнул в ладоши, входя в одно из помещений станции ЦРУ. – Общий сбор. Выкладывайте, что у нас есть?
Через пять минут перед Корбаном стоял кофе и распечатанный доклад, а на стене – из диапроектора – светилось изображение.
– Итак, первое. Бутов, – начал докладывать молодой сотрудник ЦРУ, – за все это время не покидал пределы Стокгольма. Сто сорок три входящих звонка, семьдесят исходящих. Триста одиннадцать входящих писем и только семь – исходящих. Автомобиль – «Вольво-80», проживает в квартире, арендованной на долгий срок. Посещает мероприятия; похоже, у него за это время была женщина.
Фотография сменилась.
– Стелла Энн Сиконен, гражданка Швеции, место работы – Нордеа Банк, начальник департамента. В должностные обязанности входит контроль подозрительных транзакций.
– Отмывание денег…
– Именно, сэр. Из ста сорока трех входящих двадцать – от нее.
– Еще что?
– Больше ничего, сэр. По контактам – ничего, по связям – выделили несколько писем. Они зашифрованы, но коммерческой программой средней степени стойкости. Речь в них идет об отмывании денег.
– Подозрительные контакты? Посольство?
– Был трижды. Внутри посольства отследить не можем.
Корбан промолчал. В конце девяностых именно он предложил вербовать русских за счет предоставления им каналов отмывания денег и вывода валюты за рубеж. Дело было верное, так бы они имели Россию на крючке – но нет! Дело БОНИ и Адамова
[33]
– все перепоганили, ФБР и Минюст растоптали все своими гребаными сапогами правосудия. На ЦРУ тогда все плевать хотели… Когда какой-то псих на легком самолете разбился в саду Белого дома, по Вашингтону начал ходить анекдот, что это был директор ЦРУ Джордж Теннант, отчаявшийся попасть к президенту на прием нормальным способом. Если бы они начали работу еще тогда, если бы они принимали все эти русские деньги, отмывали их, помогали вкладывать в американскую недвижимость и легальный бизнес, как в свое время с колумбийцами, тогда не было бы такого дерьма, какое есть сейчас. С колумбийцами вообще вышло смешно: сначала они научили их вкладывать деньги в легальный бизнес, в недвижимость, они настроили на американском Юге торговых центров, бизнес-центров, апартаментов, а потом все это конфисковали по закону РИКО
[34]
. С русскими так не прошло – и они сами все изгадили…
– …таким образом, сэр, мы считаем, что Бутов не занимается и никогда не занимался острыми акциями, это просто объявленный русский разведчик, который совмещает работу на российское правительство и собственные операции, связанные с отмыванием денег, причем последним отдает явный приоритет. Это – пустой след.
– Ясно. Что у нас есть еще?
– БНД
[35]
сообщает, что, по их данным, хорватские преступные кланы активизировались с целью закупки крупной партии взрывчатки. Они пытались закупить взрывчатку в самой Германии, а также в Чехии и, возможно, где-то еще. Речь идет о тысячах тонн. Кроме того, они вышли на правительство Словакии с предложением продать боеприпасы.
Корбан насторожился. После 9/11 США создали «Национальную инициативу слежения за подозрительной деятельностью». Точно такие же системы, только намного менее мощные, были созданы в западных странах, они обменивались информацией по каналам блока НАТО, и сбор информации распространялся на весь мир. Мало кто знал, что большинство ударов, которые наносили беспилотники, было не по конкретным целям, а по так называемым «моделям подозрительного поведения», выявленным компьютерами АНБ по данным более-менее длительного наблюдения. Кстати, оставшаяся часть ударов наносилась по конкретным целям, они определялись раз в неделю в Белом доме на закрытом совещании некоего незаконного органа, где пополнялся список JPEL – список чрезвычайной опасности, или «матрица ликвидации», а вся процедура именовалась «черный вторник». Обычно председательствовал не президент, а советник по вопросам национальной безопасности, смертные приговоры подавались на рассмотрение списками от различных спецслужб США и утверждались тоже посписочно, и все это до боли напоминало работу «троек» в сталинском СССР. «Черный вторник» занимал обычно около часа, и на нем приговаривали к смерти сто – сто пятьдесят человек в неделю. Темпы труда были стахановскими…
