Напряжение на 18-й лунке стало причиной проигрыша Ван де Вельде. Когда он начал обдумывать детали своего замаха, его замах ухудшился. Во время последних семи ударов Ван де Вельде был совершенно не похож на самого себя. Он утратил уверенность в собственных силах. Вместо того чтобы играть как профессионал на турнире Профессиональной ассоциации игроков в гольф, он стал замахиваться с осторожной рассудительностью, как новичок, играющий с высоким гандикапом. Он неожиданно принялся анализировать технику удара, пытаясь удостовериться в том, что не выкручивает запястье и не разводит бедра. Он начал в буквальном смысле сдавать прямо на глазах у публики, снова пытаясь мысленно проконтролировать происходящее, подобно ребенку, только-только осваивающему азы техники.
Шайен Бейлок, профессор психологии из Чикагского университета, помогла пролить свет на анатомию мысленного удушья. В качестве экспериментальной парадигмы она использовала попытку забить мяч в лунку на поле для гольфа. Когда люди только учатся загонять мяч в лунку, это кажется ужасно сложным занятием. Нужно успеть подумать об огромном количестве вещей. Игрок должен определить направление роста травы, высчитать траекторию полета мяча и почувствовать поверхность дерна под ногами. Кроме того, он должен контролировать свой замах и обеспечить плавный и прямой удар по мячу. Для неопытного игрока забить мяч в лунку так же сложно, как для новичка в математике — решить трудную тригонометрическую задачу.
Но мыслительные усилия окупаются, по крайней мере на первых порах. Бейлок показала, что новички лучше бьют по мячу, когда они сознательно обдумывают свои действия. Чем больше времени новичок потратит на обдумывание того, как он забьет мяч в лунку, тем выше вероятность того, что ему это действительно удастся. Концентрируясь на игре, обращая внимание на технику удара, новичок может избежать характерных для начинающего ошибок.
Однако опыт меняет все. После того как игрок научился загонять мяч в лунку — как только он запомнил необходимые движения, — анализ удара становится бесполезным. Мозг уже знает, что делать. Он автоматически вычисляет наклон поля, выбирает лучший угол и решает, с какой силой ударить по мячу. Более того, Бейлок обнаружила, что когда опытные игроки вынуждены думать о своих ударах, они бьют значительно хуже. «Мы позвали в нашу лабораторию опытных игроков в гольф и попросили их обратить внимание на определенный аспект их замаха — в результате они просто промахивались, — рассказывает Бейлок. — Когда высокий уровень мастерства достигнут, навыки становятся до некоторой степени автоматическими. Нам уже не нужно продумывать то, что мы делаем, в мельчайших подробностях».
Бейлок уверена, что именно это и происходит во время приступов «удушья». Часть мозга, которая следит за поведением, — сеть, центр которой находится в префронтальной коре — начинает вмешиваться в решения, которые человек обычно принимает не задумываясь. Она начинает сомневаться в навыках, отточенных годами упорных тренировок. Самое неприятное в удушье — то, что со временем оно только ухудшается. Неудачи накладываются одна на другую, и стрессовая ситуация становится еще более стрессовой. После того как Ван де Вельде проиграл Открытый чемпионат Великобритании, его карьера пошла на спад. С 1999 года он ни разу не попадал в десятку лучших на главных чемпионатах
[24]
.
Удушье — всего лишь яркий пример разрушений, к которым может привести избыток рефлексии. Это иллюстрация того, что происходит, когда рациональность сбивается с пути, когда мы полагаемся не на те участки мозга, на которые нужно. У оперных певцов и игроков в гольф подобные сознательные мыслительные процессы мешают отточенным движениям мышц, так что их собственные тела перестают их слушаться.
Но проблема излишней рефлексии затрагивает не только тех людей, основным инструментом для которых служит их тело. Клод Стил, профессор психологии из Стэнфорда, изучает влияние страха перед возможной неудачей на результаты стандартизованного теста. Когда Стил задал большой группе второкурсников Стэнфорда ряд вопросов из Теста для поступающих в аспирантуру (Graduate Record Examination, GRE) и сказал студентам, что этот тест сможет измерить их врожденные интеллектуальные способности, он обнаружил, что белые студенты справились с заданиями значительно лучше, чем чернокожие. Это расхождение — обычно называемое разрывом в уровне успеваемости — было подтверждено большим объемом данных, показывающих, что студенты, представляющие меньшинства, обычно показывают более низкие результаты на множестве стандартизированных тестов — от SAT до тестов на определение уровня IQ.
Однако, когда Стил дал другой группе студентов тот же тест, подчеркнув при этом, что он не является способом измерения их интеллектуальных способностей — он сказал им, что это просто тренировочный вариант, — результаты белых и черных студентов были практически идентичными. Разрыв в уровне успеваемости был преодолен. По словам Стила, расхождения в результатах теста обусловлены тем, что он называет угрозой подтверждения стереотипа. Когда черным студентам говорят, что они сейчас будут проходить тест, который измерит их интеллектуальные способности, это весьма живо воскрешает в их памяти уродливый и ложный стереотип, согласно которому черные глупее белых. (Стил провел свои эксперименты вскоре после опубликования «колоколообразной кривой», но такой же эффект наблюдается, когда женщины проходят математический тест, который, по всеобщему мнению, измеряет «когнитивные различия между полами», или когда белые мужчины сталкиваются со стереотипом, который гласит, что жители Азии превосходят их в научных областях). Стэнфордские второкурсники так опасались, что их будут рассматривать сквозь призму негативного стереотипа, что справились с тестом гораздо хуже, чем могли бы. «Когда имеешь дело с людьми, ощущающими давление угрозы подтверждения стереотипа, обычно наблюдаешь мелочность и домысливание, — рассказывает Стил. — Кажется, они говорят сами себе: «Так, главное тут — быть осторожным и ничего не напортить». Избрав такую стратегию, они успокаиваются и начинают выполнять задания. Однако это не тот способ, с помощью которого можно добиться успеха в стандартизованном тесте. Чем больше вы следуете этой стратегии, тем дальше уходите от благодетельных интуитивных подсказок и от быстрой обработки информации. Вам кажется, что вы все сделали правильно и вы пытаетесь продолжать в том же духе. Но у вас это не получается».
Вывод, который можно сделать на основании примеров с Рене Флеминг, Жаном Ван де Вельде и стэнфордскими второкурсниками, состоит в том, что рациональное мышление может привести к обратным результатам. Хотя рассудок — мощное когнитивное орудие, опасно опираться только на заключения префронтальной коры головного мозга. Когда рациональный мозг берет верх, люди начинают совершать всевозможные ошибки в процессе принятии решений. Они плохо бьют по мячу, играя в гольф, или выбирают неправильные ответы на стандартизированных тестах. Они игнорируют мудрость своих эмоций — знания, хранящиеся в их дофаминовых нейронах — и начинают тянуться к вещам, которые могут объяснить. (Одна из проблем с чувствами состоит в том, что, даже когда они верны, их все равно сложно ясно изложить.) Вместо того варианта, который ощущается как лучший, человек начинает выбирать тот вариант, который звучит лучше всего, даже если он совершенно не подходит.
