Книга Как мы принимаем решения, страница 5. Автор книги Джона Лерер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Как мы принимаем решения»

Cтраница 5

2

Загадка того, как мы принимаем решения — как Том Брэди выбирает, кому бросить мяч, — одна из самых древних загадок мозга. Хотя наши решения определяют нас, мы часто совершенно не представляем, что происходит у нас в голове в процессе их принятия. Мы не можем объяснить, почему купили коробку хлопьев Honey Nut Cheerios, или остановились на желтый свет, или бросили мяч Трою Брауну. В оценочных листках скаутов НФЛ принятие решений относится к категории «Непостижимое». Это одна из важнейших характеристик квотербека, и тем не менее никто не знает, что это такое.

Туманная природа мыслительного процесса стала причиной излишнего теоретизирования. Самая популярная теория на эпический лад описывает принятие решений как генеральное сражение между рассудком и чувством, в котором верх чаще берет рассудок. Согласно этому классическому сценарию, от животных нас отличает божественный дар рациональности. Когда мы решаем, что делать, мы можем игнорировать наши чувства и тщательно обдумать стоящую перед нами проблему. К примеру, квотертбек должен выбрать нападающего, спокойно оценив все происходящее на поле и мысленно трансформировав суматоху перед передачей в серию отдельных математических задач. Более рациональный квотертбек с более высоким результатом по Вондерлику должен быть более успешен. Именно способность анализировать факты, отметая чувства, инстинкты и иррациональные порывы, часто считается определяющей чертой человеческой природы.

Как обычно, первым об этом сказал Платон. Он любил представлять мозг как колесницу, в которую впряжены две лошади. Рациональный мозг, говорил он, — это возница, он держит вожжи и решает, куда лошадям идти. Если лошади выйдут из-под контроля, ему просто нужно достать кнут и принудить их к повиновению. Одна из лошадей хорошей породы и послушна, но даже самому лучшему вознице сложно контролировать другую лошадь. «Она низкого происхождения, — писал Платон, — у нее короткая, как у быка, шея, курносый нос, черная масть и налитые кровью белые глаза; она любит дикие выходки и непристойности, у нее лохматые уши — глухая как тетерев, — и она плохо слушается как кнута, так и заостренной палки». По Платону, эта упрямая лошадь представляет собой негативные и деструктивные эмоции. Задача возницы — не дать темной лошади выйти из-под контроля и заставить обеих лошадей двигаться вперед.

Одной этой метафорой Платон разделил мозг на две независимые сферы. Душу он считал мечущейся, разрывающейся между рассудком и эмоциями. Когда возница и лошади хотят разного, говорил Платон, важно прислушаться к вознице. «Если лучшие части мозга, которые ведут к порядку и мудрости, одержат победу, — писал он, — мы сможем прожить земную жизнь в счастье и гармонии, будучи сами себе хозяевами». Альтернативой же этому, предупреждал философ, станет жизнь, управляемая спонтанными эмоциями. Если мы последуем за лошадьми, то «глупцами сойдем в могилу».

Это разделение мозга оказалось одной из самых живучих идей Платона, по сей день бережно хранящихся в западной культуре. С одной стороны, люди — отчасти животные, примитивные создания, переполняемые примитивными желаниями. Однако они также способны на рассудительность и предусмотрительность, им дарован божественный дар рациональности. Римский поэт Овидий, написавший «Метаморфозы» через несколько столетий после смерти Платона, описал эту психологию в нескольких коротких предложениях. Медея полюбила Ясона — она была буквально сражена стрелой Эрота, — но эта любовь противоречит ее долгу по отношению к отцу. «Против воли гнетет меня новая сила, — причитает она. — Желаю я одного, но другое твердит мне мой разум. Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь» [7] .

Рене Декарт, наиболее влиятельный философ эпохи Просвещения, согласился с этой древней трактовкой чувства. Он разделил человеческое существо на две отдельные субстанции: священную душу, способную рассуждать, и земное тело, полное «механических страстей». Декарт хотел очистить человеческий разум от лжи, преодолеть лишенные логики верования прошлого. В своем основополагающем труде с труднопроизносимым названием «Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках» Декарт попытался привести пример рациональности в чистом виде. Его целью было вывести человеческую природу из пещеры, открыть «чистые и ясные» принципы, которые затемняют наши эмоции и интуиция.

Картезианская вера в рассудок стала основополагающим принципом современной философии. Рациональность стала скальпелем, способным расчленить реальность на составные части. Эмоции же были грубы и примитивны. В дальнейшем множество влиятельных мыслителей предпринимали попытки перевести эту бинарную психологию в практические термины. Френсис Бэкон и Огюст Комт мечтали реорганизовать общество так, чтобы оно отражало «рациональную науку»; Томас Джефферсон надеялся, что «американский эксперимент докажет: людьми может управлять разум, и только он»; Иммануил Кант ввел понятие категорического императива, чтобы мораль стала рациональностью. В разгар Французской революции группа радикалов создала Культ Разума и превратила несколько парижских соборов в храмы рациональности. Эмоциям при этом никакие храмы посвящены не были.

В двадцатом веке свою версию метафоры Платона предложил Зигмунд Фрейд. Хотя он любил повторять, что всю жизнь только и делал, что разрушал иллюзии, его основное представление о мозге мало чем отличалось от платоновского. В рамках своей «умозрительной науки» Фрейд представлял человеческий разум разделенным на ряд конфликтующих частей (конфликт для Фрейда был важен, поскольку помогал объяснить неврозы). В центре разума находится бессознательное, порождающее грубые желания. Над ним располагается эго, представлявшее сознательную личность и рациональный мозг. В задачу эго входят сдерживание бессознательного и трансформация его животных эмоций в социально приемлемые. «Отношение эго к бессознательному можно сравнить с наездником и его лошадью, — писал Фрейд, прямо отсылая к метафоре Платона. — Лошадь предоставляет собой движущуюся силу, а у наездника есть исключительное право определить цель и направить к ней своего могучего скакуна».

Целью фрейдистского психоанализа было укрепление эго, накопление сил, необходимых для того, чтобы контролировать порывы бессознательного. Другими словами, Фрейд пытался научить своих пациентов, как сдерживать лошадей. Он считал, что причинами большинства психических расстройств — от истерии до нарциссизма — были необузданные чувства. В поздние годы Фрейд превратит эту точку зрения Платона в своеобразную теорию всего. «События человеческой истории, — писал он, — всего лишь отражают активные конфликты между бессознательным и эго, которые психоанализ изучает в рамках одного человека, — те же события, только в большем масштабе». По Фрейду, выживание современного общества зависело от людей, жертвующих эмоциональными желаниями своего бессознательного — «принципом удовольствий» в его терминологии — во имя всеобщего блага. Возможность разумного суждения была единственным фактором, не дававшим цивилизации скатиться в варварство. Как сказал Гойя, «сон разума порождает чудовищ».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация