– Радж, место! Сидеть! – Радж уселся, а Антон залез в неисправную машину, высунув голову из двери, скомандовал тихонько: – Радж, голос!
Пес смотрел на него удивленно, Антоша повторил команду.
– Гав! Гав! – с неохотой пролаял Радж и повернул голову к мальчику.
Несколько раз заставлял Антоша лаять Раджа. Наконец ворота гаража открылись, вошли Кизил и Сашко. Радж сорвался с места, подпрыгнул, играючи. Сашко погладил его:
– Проголодался? Будешь знать. Идем поешь.
Радж вдруг рванул к неисправной машине, но Сашко его призвал:
– Ко мне, Радж! Рядом! – Пес послушно подбежал, Сашко взял его за ошейник. – А как ты из джипа выбрался, а? Слушай, Кизил, разве мы открывали вчера джип?
– Не помню. Может, Васильич. Да эта чертова псина сама способна открыть дверцу. Я его учил, к примеру, комнату Алекса открывать, когда к нему шкорки приползали. Скажи лучше, что мы с ним делать будем? Он только жрет, а пользы никакой. Может, продать? Только кто купит эту зверюгу?
Сашко увел пса в дом, а Кизил еще немного потоптался и побрел за ними, прикрыв гараж. Антоша выглянул из окна автомобиля, осмотрелся. Натянув рюкзак на плечи, приблизился к выходу, щель теперь большая, в нее можно проскользнуть. Только на пороге дома курил Кизил. Антоша нетерпеливо бил костяшками кулачков друг о друга. Но вот Кизила окликнули, он поспешил в дом. Антон, набравшись мужества, так как очень боялся, что его заметят и кинутся в погоню, вылетел из гаража и пулей помчался за ограду. Он бежал некоторое время со всех ног, потом оглянулся. Погони не было. А как же без Раджа? Страшно одному. Мальчик растерянно поискал укромное место, не нашел ничего лучше, как забраться на газон, огороженный подстриженными кустами, за ними и присел, надеясь, что Радж все же появится. Какова же была радость, когда примерно через полчаса увидел пса, бредущего по дороге и принюхивающегося к следам. Антоша выбежал к нему, обнял за шею:
– Радж! Я знал, что ты меня не бросишь, знал. Хороший. Идем к маме. Каракуль говорил, что она в охотничьем домике Алекса. Это далеко, но мы дойдем.
Антон надел кепку, солнцезащитные очки, взял пса за ошейник:
– Так меня никто не узнает. Я ездил с мамой на машине в охотничий домик, она там готовила. Вдвоем не страшно, правда? Мы поохотимся на кабана. Я, правда, из ружья не умею стрелять. Но у меня есть рогатка, я ее за пять завтраков выменял. И скобочек наменял.
Радж не понимал, что говорил маленький Антон, только чувствовал, что мальчик ему очень рад. Радовался и Радж, потому что после Алекса никому не был так нужен.
Каракуль много раз ходил по этим коридорам, но без наручников. Впереди и сзади шло по легавому. Он уже раза три мог воспользоваться их халатностью, вырубить и попробовать бежать. Но арест, кассета – за этим что-то кроется и кто-то стоит. Возможно, Хачик хочет помочь, а убежать – это поставить себя вне закона. Убежать – значит, не узнать, зачем его привезли к Хачику.
Менты остались у дверей кабинета, а Каракуль вошел внутрь. Хачатур Каренович указал подбородком на стул у стола, Каракуль сел, придав своему лицу самое невинное выражение и выдерживая строгий взгляд Хачика.
– Слушай внимательно, – неласково начал тот. – Я взял тебя к себе. На пятсот баксов повисил оклад. Это болшие деньги. А ти пиредал меня.
– Не понимаю, – честно признался Каракуль.
– Где Лия?
– Не знаю. Сбежала с Антоном.
Хачатур Каренович покивал головой, вздохнул прискорбно и включил телевизор. Не по себе стало Каракулю. На экране коридор, он ведет Лию, прикладывая палец к губам. Идут на цыпочках, осторожно ступая. Кто-то ночью снял их на пленку, когда он уводил Лию из дома Алекса. Кто? Все ведь спали. Зато теперь Каракулю стало ясно, кто именно отдал кассету с изнасилованием легавым.
– Что это? – спросил Хачатур Каренович, указывая на телевизор.
– Я и Лия, – не моргнув глазом, ответил Каракуль, а к чему отпираться?
– И куда ти ее ведешь?
– Понимаете, ей тогда, в курилке, понравилось это самое… – прикинулся дурачком Каракуль. – Я ей предложил… она согласилась. Вот я и веду ее… сексом заниматься.
– А сумка зачем ей?
– Ну как же, Хачатур Каренович, у нее там полотенце… средства гигиены… презервативы. Но я их не люблю, отказался. Или, говорю, без них, или никак. Ты, говорю, цветы не нюхаешь в противогазе? А мне предлагаешь через резинку… удовольствия мало.
– А пачему пилащ на ней? – подловил его Хачик. – А на тебе куртка?
– Так в доме холодно было, вы разве не помните? Не топили, все одетыми ходили. Я и повел ее в теплое место, чтоб там… по обоюдному согласию…
– Молчат, собака! – гаркнул Хачатур Каренович, но не очень громко, а сквозь зубы. – Ти из-за грязной баби пиредал меня! С этой кассета поступиль записька, в которой сказано, что ти виехал с Лия из дома Алекса в три часа ночи на джипе. Через два с половиной часа ти вернулся. Куда ти ее отвез? Ее и бумаги Алекса?
– Ну, знаете! – завелся Каракуль. – Какой-то засранец на меня составил поклеп, а я должен оправдываться? Ваших бумаг я в глаза не видел. А что касается Лии, я ее… хм, сами понимаете, я ж мужик. А потом, когда это самое несколько раз… она к себе ушла, еле ноги тащила. Правда. А я спать лег. Честно.
Хачатур обалдел, слушая наглую ложь, даже подбородок подпер ладонью. Он долго рассматривал Каракуля, не находя слов, потом довольно мягко сказал:
– А ти не дурак, каким прикидывался. У меня эст пиредложение. Ти отдаешь бумаги, я отпускаю тебя вместе с Лия. Пилюс даю сто тисяч долларов.
– Круто! – загорелись глаза у Каракуля. – Да за такие бабки я вам из-под земли достану эти бумаги. Прикажите только отпустить меня.
– Не могу, ти ж насилник.
– Но я же, – перешел на шепот Каракуль, – по вашему приказу ее… Я ж тоже могу в ментовке рассказать, там интересуются. Да, а кто кассету легавым всучил?
– Вот. Это второй вопрос. Эсли не пиредоставишь бумаги, а у меня эст всэ основания думат, что они у тебя, то сядешь за изнасилование.
– Для этого нужна Лия, ее заявление о факте изнасилования. И потом, не могу я предоставить бумаги, сидя в кутузке.
– Ти умний, – улыбнулся Хачатур Каренович. – Я тоже. А такой вариант подойдет? Я найду Лия, от меня она все равно не уйдет, поверь. Она напишет заявление в милицию, что ти ее насиловал, а тебя нечаянно випустят. В это время Лия убют, ти станешь ее убийцей, так сказат, отомстишь ей за заявление. Нравится? Это в том случае, эсли бумаг не будет у меня на столе. Даю сто пятдесят тисяч.
– Я не знаю, где Лия, не знаю, где бумаги. Но достану их, клянусь, только выдерните меня из ментовки. Хотите, приставьте пару людишек ко мне.
– Какой хитрий. Ти не раз нам показал с Алексом, как умеешь драться. Тебе два человека – тьфу.
