— Из-за тебя… Ты должен был убить меня… Вернуть ожерелье… Сам… Иначе тебе не вернуться… Ты снял проклятье…
— Но зачем, зачем ты позволила себя убить? Почему ты не вызвала демонов на подмогу?
Натэлла сделала попытку засмеяться.
— Демонов? Ха-ха… Демоны разорвали бы тебя на части, несмотря на твои знаки… Демоны требуют слишком большую плату… Я не могу себе позволить… даже я не согласна… Ты очень красив… Поцелуй меня…
Я нагнулся и поцеловал её.
— Спасибо… Счастливый конец… Зло наказано… Добро торжествует… Но у зла есть душа… Такая же, как и у добра… Всё пошло прахом… Я так хотела… — она закашлялась. Я видел, что ей осталось несколько минут.
— Милая, я тоже люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Я буду помнить.
— Не вини себя… Я… — она не закончила фразу и закрыла глаза. — Похорони меня на холме… Я не хочу, чтобы эльфы отдали моё тело гусеницам… Мерзким, жирным гусеницам… Они сожрут… Я пришла из-за тебя…
— Я сделаю, как ты хочешь. Зачем ты убила ребёнка?
— Это фантом… Чтобы тебе было легче… Это ожерелье… Мне больно… больно… — тут она закашлялась в последний раз, и обмякла в моих руках.
Я всё еще продолжал сидеть, держа на руках уже бесчувственное тело. Я плакал.
Всё, как всегда. Эльфы обманули меня. Кларисса обманула меня. Они сказали, что Натэлла уснёт, но она умерла. Они знали это заранее, но скрыли от меня. Они хотели, чтобы я убил её. Мой разум кипел возмущением. Какая подлость! Так обвести меня вокруг пальца. Конечно, они преследовали свои цели. Они устранили моими руками неугодного им человека.
Хотя… Я забыл про проклятье… неужели Натэлла пожертвовала собой, чтобы помочь мне снять его? Я не мог поверить. Это просто не укладывалось у меня в голове. Я посидел ещё немного, совершенно пустой. Потом осторожно положил Натэллу на пол и подошёл к младенцу, чей труп белел вдалеке. Натэлла сказала, что это фантом, но он не исчез при моём появлении. Он продолжал лежать, зияя огромной раной на маленьком тельце.
Я дотронулся до него. Кожа была ещё тёплой и шелковистой на ощупь. Это просто не мог быть фантом. Я растерялся. Кому можно верить? Нет никакой надежды. И этот мир погряз во лжи. Всё живое врёт самому себе. Реалии нашей жизни. Я с отвращением отвернулся от трупика. Интересно, что это мой ребёнок, она тоже врала? Я больше не хотел об этом думать. Нужно было похоронить её и вернуться к лживым эльфам. Омыться в источнике и смыть с себя эти иероглифы.
Я открыл дверь. Было ещё темно, я взял Натэллу на руки и понёс. Пару раз мне казалось, что она исподтишка следит за мной, но это, конечно, была иллюзия. Я завернул её в плащ, чтобы она не замёрзла по дороге, и так шёл. Я никого не встретил на своём пути, и был этому рад.
Я поднялся на холм, и положил свою ношу на землю. Тут дул сильный ветер. Я подставил ему своё разгорячённое тело. Я пожалел, что Натэлла не может чувствовать этот ветер, я был абсолютно уверен, что ей бы понравилось. Я представил, как мы занимаемся любовью на таком ветру, нас подхватывает потоками воздуха, кружит и уносит вдаль. Мы не можем оторваться друг от друга, и так и летим, как сухие осенние листья, свободные и счастливые. Я бросил взгляд на Натэллу, неподвижно лежащую возле моих ног, и начал рыть могилу.
Я старался рыть поглубже, я использовал все подручные материалы, помогая себе руками. Когда всё было готово, я постелил вниз свой плащ, а сверху положил завёрнутую, как в саван, Натэллу. В последний раз я пристально всмотрелся в её лицо, стараясь запомнить каждую чёрточку. Я не стал откидывать плащ, потому что не хотел видеть страшную рану на шее, и бросил первый ком земли. Он глухо ударился о тело, так, что я вздрогнул. Вот и всё.
Я хотел прочитать молитву, для её души. Потому что, как она сама сказала, и у зла есть душа. Но я не смог вспомнить ни одной. Так молча я и бросал землю, пока на этом месте не вырос могильный холмик. Я разровнял землю, перетирая в руках комки.
Пока я работал, меня не покидало ощущение, что кто-то смотрит за мной. Я решил, что это душа Натэллы наблюдает, правильно ли я всё делаю. Но, как говорил мой разум, скорее всего у меня просто расшатались нервы. Но пока я сидел возле могилы, посторонний звук стал настолько явственным, что не мог сомневаться в его реальности.
Я встал и обшарил взглядом близлежащие кусты. Никого не было. Вдруг сзади меня раздался шорох, и я резко обернулся. Мне показалось, что кусты зашевелились, и я пошёл туда. Я раздвинул ветки и посмотрел. Никого. Звук, будто насмехаясь надо мной, раздался теперь со стороны могилы. Теперь я постарался оборачиваться медленно, но опять, очевидно, ошибся с выбором тактики. Я успел только краем глаза уловить движение в районе могилы, огромная тень мелькнула и исчезла в кустах напротив. Впрочем, это могла быть лишь предрассветная игра теней.
Я вернулся к могиле, и с удивлением обнаружил на ней довольно большие отпечатки звериных лап. Трудно сказать, кто это был: пантера, лев, тигр, волк, собака? Всё было равно возможно. И потом, я толком не знал, какие звери здесь водятся.
Я подошёл к кусту, в котором исчезла тень, и раздвинул его, а потом в страхе отпрянул. Прямо на меня уставились два жёлтых горящих глаза со щелевидными зрачками. Потом последовало тихое рычание, и зверь прыгнул в темноту, мелькнув на прощание хвостом. Он показался мне чёрным, как арабская ночь.
Теперь я был доволен, что выкопал глубокую могилу. Дикие звери могли раскопать Натэллу, чего мне совсем не хотелось. Начинало светать, и больше делать здесь мне было нечего.
Я спустился с холма и пошёл к горе эльфов. Мне не очень хотелось видеть их, но нужно было закончить эту историю и вернуться, наконец, домой.
Возле горы меня встречали. Эль и Нэль приветствовали меня, как победителя. Я жестом остановил их.
— Не нужно так воспевать убийство. Я хочу помыться и вернуть свой облик.
— Мы проводим тебя. Почему ты так зол на нас?
— А как прикажете мне быть? Вы обманули меня, сказали, что она уснёт, но я реально убил её. Вы сделали из меня убийцу, и думаете, я буду этому рад? Я предупреждал вас, что не хочу никого убивать. Вы всё знали заранее. Вы мне противны.
— О! Не говори так! Ты разрываешь нам сердце! Мы так любим тебя. Ты не прав. Смерти нет. Смерть — только начало.
— Ты хочешь сказать, что она жива? Никогда не поверю в это. Я сам нанёс ей рану, она умерла на моих руках. Отвечай!
Эль молчала. Нэль тоже.
— Ты всё равно не поймёшь. Мы отказываемся говорить. Зачем ты похоронил её?
— Я не хочу, чтобы её сожрали ваши гусеницы. Слишком шикарная пища для таких тварей.
— О! Мы понимаем тебя, и не сердимся, — у эльфов были печальные лица. — Нет, мы не сердимся. Пусть будет так. Это создаст определённые проблемы, но мы справимся. Главное, что ты избавился от проклятья. Ты вернёшь ожерелье Маргарите, и всё будет хорошо.
