Утром я проснулся от скрежета двери. Это разносили завтрак. Мои глаза были закрыты, но я услышал, как кто-то скрипит соседней кроватью. Это было более чем странно, потому что я сидел в одиночке. И тут над ухом раздалось: «Эй, Алекс, вставай, лежебока, не на курорте». Алексом звали шофёра. До меня начало доходить, что что-то произошло. Я медленно открыл глаза. Посмотрел на свою руку. Это была НЕ МОЯ рука.
Я встал и молча подошёл к небольшому зеркальцу, висевшему над умывальником. Заглянул в него. На меня смотрело лицо молодого человека — это был Алекс. «Эй, друг, да что с тобой? Ты какой-то странный сегодня» — сосед по камере смотрел на меня с недоумением — «что, приснилась обнажённая красотка?» — и он захохотал, довольный своей шуткой. Дальше молчать было глупо, и чужим голосом я ответил, что я плохо спал, а под утро приснился кошмар.
Это объяснение, кажется, удовлетворило его. Я не знал, как себя вести, не знал привычек Алекса, манеры держать себя. Я испытывал определённые трудности. И в то же время я успел осознать, что я жив, что я буду жить!!! Жить!!! И смогу осуществить месть, хотя я пока не знал, как, но времени у меня впереди было достаточно.
Я плохо ел, почти не спал, я привыкал к новому телу. Иногда тело что-то делало против моей воли. Я не успевал сообразить, как тело уже выполняло привычные функции — вовремя вставало, выходило на прогулку, оно даже умело играть в шашки с соседом, хотя данная игра никогда не увлекала меня. Я мало говорил — сокамернику сказал, что мне приснился странный сон и теперь я переосмысливаю свою жизнь, хочу стать честным человеком, завести семью. О прошлом хочу забыть навсегда, и поэтому разговаривать на эту тему категорически отказываюсь. И пусть не удивляется моему странному поведению, потому как во сне мне привиделся ангел и сообщил откровение, поэтому я должен измениться. Он не очень-то удивился — в тюрьме всё возможно. Многие меняются здесь до неузнаваемости. И я зажил относительно спокойно.
На одной из прогулок я узнал, что Психа казнили. Перед смертью, как говорили, он сошёл с ума: кричал что он — это не он, называл себя Алексом, грозил всем божьей карой. Это приписали предсмертной истерике — такое нередко бывает. Несмотря ни на что, приговор привели в исполнение, и я мог вздохнуть свободно. Конечно, некоторые угрызения совести я испытывал, но успокаивал себя тем, что то была воля провидения, и я тут ни при чем. Это было решение высших сил, и им, в конце концов, виднее. К тому же я знал, что смерти нет, и был за него спокоен. Какая жизнь ждала его тут? Грабежи, разбои, тюрьма — замкнутый круг. Возможно, в награду за эту несправедливость он получит более благополучную жизнь в будущем. Так я думал. А потом и вовсе перестал заботиться этой проблемой. Всё моё существо поглотили планы мести.
Я ходил в библиотеку, жадно читал светскую хронику, в надежде узнать хоть что-нибудь о Марте. И я узнал. О моей казни написали газеты. О Марте сначала ничего не было, видимо, она вела замкнутую жизнь. Только пара строчек в одной из местных газет — вдова мужа-убийцы ведёт затворническую жизнь.
Сообщения стали появляться примерно через год после моей «кончины». Она стала посещать светские вечеринки, сначала одна, потом в сопровождении более молодых мужчин. Довольно часто, если верить прессе, она их меняла. Она становилась эпатажной. Её обсуждали. Особенно злорадствовали по поводу кавалеров, которые были моложе её. Фирма моего отца работала, и Марта не знала стеснения в деньгах. Писали, что она берёт мальчиков на содержание в обмен на определённого рода услуги. Она сама называла это покровительством. Но, скорее всего, газетный шум мало её беспокоил — она избавилась от меня и жила теперь в своё удовольствие. Свобода и деньги развратили её, и она скинула маску. И вот, как-то раз, посмотрев на себя в зеркало, я понял КАК я отомщу ей. Я успокоился, я знал, что всё получится.
Больше о жизни в тюрьме мне нечего добавить, кроме того, что я отсидел весь срок, отличался примерным поведением. Сначала это очень удивило тюремную братию, ибо Алекс был забиякой, но потом мой сокамерник поведал им, что на меня снизошла благодать, и я переродился. Все привыкли, и я спокойно отсидел положенный Алексу срок — это единственное неудобство, которым я расплатился за новую жизнь. Но я не в обиде. Я сознаю, что за всё нужно платить, и эта плата ничтожна.
Вот тут я подхожу к тому, с чего я начал — я на свободе. И я точно знаю, куда я сейчас отправлюсь. Я мечтал об этом десять долгих лет. Я жажду увидеть Марту. Мерзавку Марту. Мне сейчас было бы пятьдесят один, значит ей сорок один. Она не молода, но, наверное, ещё красива. Я хочу видеть эту похотливую тварь, любительницу молодого тела. И я сделаю всё, чтобы она это тело получила.
Несмотря на всё, я хотел обнять её, почувствовать запах её волос, её кожи, услышать её голос. Я очень хотел её, даже спустя столько лет, даже не видя её, и не зная, какая она стала. Я не буду торопиться с местью, я буду ею наслаждаться.
При мысли о том, что скоро я её увижу, сердце моё готово было выпрыгнуть из груди. Я решил осмотреться и успокоиться, потому поселился недалеко от нашего дома. Каждое утро я выходил на прогулку. В тюрьме я заработал немного денег, и надеялся, что мне хватит их до того момента, когда месть моя будет завершена. Я очень на это надеялся. А пока я прохаживался вдоль МОЕГО дома и разрабатывал план. Я хотел увидеть Марту, изучить её привычки, её слуг, особенно меня интересовал шофёр.
Я хорошо помню, как увидел её в первый раз. Я не ошибся, она сохранила красоту. Она пополнела, погрузнела, но была ещё очень хороша. Зрелость очень шла ей, и я почувствовал, что она по-прежнему привлекает меня. Мне понравилось её тело, и это было хорошим знаком.
Шофёр её был молод и хорош собой, и поэтому я предположил, что она также иногда пользуется им. Сытая жизнь и скука развратили её, и она не брезговала никакими удовольствиями. Скорее всего, ей хотелось разнообразия, но среда, где она вращалась, не могла ей этого дать. К тому же, я и раньше замечал в ней тягу к простым людям, видимо, она вышла из той среды, сумела подняться, но природу не обманешь. В общем-то это не имело бы никакого значения, но для моего плана было как нельзя кстати.
Из дому она выходила не раньше полудня, садилась в машину и уезжала. Чтобы проследить за ней, мне пришлось взять машину напрокат. Чаще всего она слонялась по магазинам, делала покупки, иногда заезжала к какому-нибудь любовнику, которых у неё оказалось немало. Я был удивлён, но среди них были не только мальчики, но и вполне зрелые и даже пожилые мужчины. Я не мог понять, зачем ей столько и неужели её на всех хватает? Впрочем, виделась она с ними не так часто. Вечером она отправлялась на ужин в ресторан, но чаще на вечеринку, где нередко задерживалась до утра. Шофёр довозил её до дома, а на следующий день всё начиналось сначала.
Но иногда она уезжала с шофёром в отдалённую деревушку, они заходили в домик на окраине и могли пропадать там до вечера. Я хорошо изучил её жизнь, дальше следить не было смысла.
Среди её любовников меня особенно заинтересовал один — это был мужчина средних лет, достаточно красивый, холёный малый. Его она посещала чаще других, кроме того, они частенько обедали вместе. Я выяснил, что ему пятьдесят лет, у него жена и две дочери. Он имел своё дело, какое, я не стал выяснять, кажется, небольшой заводик. Он имел счёт в банке. Марта была его единственная любовница. Было видно, что он дорожит этой связью, ему приятно её общество, и он охотно проводит с ней время. За период моей слежки они даже успели съездить на море, в общем, наслаждались жизнью. Этот хлыщ приходил к Марте домой. Он один из всех бывал у неё дома.
