Лидия молчала.
Ну, видения, ну, пророческие. Теперь это казалось чем-то невыносимо далеким и одновременно смешным и пугающим. Она точно знала, что никогда и никому не расскажет ни про Тиля Уленшпигеля, заглянувшего в ее сон, ни про видения, связанные с железным волком. Вообще об этом надо забыть как можно скорей!
– Кстати, – задумчиво сказал Грушин, – а откуда вы знаете, как выглядело оружие Болотова? Ну, про вафельницу мне понятно, это Уленшпигель помог, а насчет того, что челюсти можно было на запястье надевать? Вы видели эту штуку раньше?
Лидия вскинула голову, взглянула на него испуганно.
Вот это вопрос… Как на него ответить?! Черт тянул ее за язык… ведь на самом деле точно знать, как выглядели челюсти железного волка, могла только его пособница! Это нормальный логический вывод, и Грушин определенно его сделает!
– Лидия. – Голос Грушина стал строже. – Вы видели оружие Болотова раньше?
– Ви… – начала она, но в горле пересохло, и пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы выговорить более или менее внятно: – Видела. Только не у железно… только не у Болотова.
– Где?
– В этой же комнате, в которой теперь больничная палата.
– Когда?
– Сегодня… как раз когда Болотов туда вошел.
– Но у него не было ничего, кроме пистолета! Это оружие я нашел в багажнике его автомобиля!
Лидия кивнула, каждую минуту ожидая, что Игорь сделает тот же логический вывод, а потом его объятия разомкнутся и он отодвинется от нее с ужасом и отвращением.
Правда, он пока не отодвигался, но, наверное, просто растерялся от изумления. Или с логикой у него было не в порядке.
– У Болотова не было, – кивнула Лидия. – У нее было.
– У кого?
– У той женщины, которая напала на мальчика и девушку. Девушка стояла рядом с вами.
Грушин резко вильнул к обочине, затормозил, обернулся:
– Где она стояла?
– Рядом с вами, за дверью. Мальчик сидел около шкафа.
– Можете этого мальчика описать?
– У него зеленые глаза, черные волосы, он был очень бледный.
Глаза Грушина со странным выражением глянули на Игоря, и Лидия почувствовала, что тот кивнул.
Понятно… они оба подумали одно и то же. Лидия Дуглас не только пособница преступников, но и сумасшедшая.
– Лидия, вы кому кричали «Берегись!» там, в палате? Почему кричали? Болотов уже на полу валялся в бессознанке, Жанна сидела в наручниках, никакой опасности!
– Я тому мальчику кричала, потому что… потому что… ножик… волчья пасть…
Ей вдруг снова стало холодно до жути, снова затрясло.
– Грушин, прекрати, – зло сказал Игорь.
– Уже прекратил, – кивнул Грушин и опять отвернулся к рулю.
Автомобиль тронулся, но тотчас замер снова, Грушин сидел прямо и смотрел на Лидию в зеркальце заднего вида.
– Слушайте, – сказал он, – вы как думаете, ваш журнал будет выходить или нет?
Лидия от изумления перестала дрожать:
– Не знаю, нет, наверное. Там все на Болотове держалось.
– А где теперь работать будете?
Вот так вопросы он задает… Ее что, не посадят как пособницу железного волка?!
– Не знаю, не думала еще.
– Пойдете в мой ОРАП?
– Что?!
– В мой Отдел раскрытия аномальных преступлений пойдете? У меня сотрудников практически нет. Тем более – с таким запасом паранормальных свойств, как у вас.
– Каких свойств?! Никаких свойств у меня…
– Есть, – не дал ей договорить Грушин. – И вы мне это только что доказали, описав Алекса Дугласа.
– Кого?!
– Грушин, погоди, – умоляюще сказал Игорь. – Не все сразу! Дай человеку в себя прийти!
– Сейчас, – сказал Грушин. – Еще пара слов. У тебя это где лежит?
– Что? – спросил Игорь. – А, это… В бардачке, где еще.
Грушин открыл бардачок и достал оттуда что-то вроде старой книжки в потертом до белизны кожаном переплете. Подал Лидии. Даже сквозь бензиново‑машинный дух она уловила тончайший, немного душный, неподражаемый запах старой бумаги, напоминающий чуть сладковатый аромат засушенных цветов…
И, вдыхая этот аромат, Лидия вдруг вспомнила слова железного волка:
«…то, что прадед наш именно этот сундучок из разграбленной барской усадьбы унес, – тоже случайность. Все грабили, каждый хватал, что придется, ну вот он и схватил этот сундучок. И что там все эти разбойничьи причиндалы лежали и старый дневник – из того же разряда случайностей».
– Вы это когда-нибудь видели, Лидия? – спросил Грушин, пристально на нее глядя.
Она покачала головой.
– Да, думаю, что не видели, хотя эта тетрадка хранилась в той квартире, которую вы снимали. Там мы ее сегодня и нашли при обыске. Валентина Ивановна Болотова ее держала в тайнике за зеркалом. Сам не знаю почему, но, взяв эту вещь в руки, я с ней расстаться уже не мог.
– Почему-почему, – пробурчал Игорь. – Почему-то же именно ты возглавляешь Отдел аномальных расследований, а не кто-то другой!
– Не аномальных расследований, а аномальных преступлений! – сердито сказал Грушин. – Ты уж выучи название подразделения, в котором будешь работать!
– А я там буду работать? – изумился Игорь.
– Скажешь, нет? – фыркнул Грушин.
– Скажу да… – упавшим голосом признал Игорь, покосившись на Лидию.
– Собственно, пока я вечером добирался из Нижнего в Заярское, я этот дневник перелистал, – продолжал Грушин. – Даже несколько сцен успел прочесть. Особенно последние страницы. Потом его просмотрел Игорь. Это дневник одной девушки, Марьи Павловны Шелестовой, которая служила гувернанткой в Заярском и случайно раскрыла целое разбойничье гнездо по соседству. Ее подопечного звали Алекс Дуглас. Происходило это, как я понял, в сороковых годах позапрошлого века. В общем, Лидия, вам это нужно прочитать. Тогда вы поймете, почему я не удивился тому, что вы знали, как выглядело оружие железного волка, и почему кричали «Берегись!» Ну а когда прочитаете, мы вернемся к разговору о вашем трудоустройстве, договорились?
Лидия слабо кивнула и раскрыла старую тетрадь.
Из одного старого дневника
…Потом, много позже, когда весь ужас той ночи был уже позади, мы с Григорием Васильевичем расспрашивали оставшихся в живых слуг и пытались восстановить, что и в каком порядке происходило, а я не переставала проклинать и винить себя. Почему, ну почему я, заглянув в сундучок Веры Сергеевны и увидев, что там лежат кошмарные волчьи челюсти с большими ручками и башмаки с коровьими копытами – все принадлежности оборотня! – почему я не убрала сундучок, не спрятала?! Столько людей осталось бы живыми…
