– Собрались вокруг мистера Уочмена. Мисс Дарра тоже присоединилась к компании, хотя и стояла чуть в стороне, а мисс Десси приблизилась к Уиллу. Один только Ледж остался там, где стоял. Пожалуй, мистер Пэриш в тот момент находился ближе всех к стаканчику, но он сделал шаг вперед только тогда, когда мистер Уочмен распростерся на диване. Но это приблизительно. Расставить всех так, как было в действительности, я, пожалуй, не смогу – не очень хорошо помню этот эпизод.
– Ничего удивительного. Как-никак две недели прошло. Но ответьте на такой вопрос: кто-либо из присутствующих мог прикоснуться к стаканчику в промежутке между попаданием стрелы в мистера Уочмена и тем моментом, когда мисс Мур взялась за бутылку, чтобы налить ему бренди?
– Не помню точно. Но не думаю, что кто-нибудь смог бы это сделать, не привлекая внимания. – Абель неожиданно смутился. Похоже, он не был готов к этому вопросу и почувствовал себя не в своей тарелке.
– Даже мистер Пэриш?
Старый Помрой посмотрел в окно поверх головы Аллейна. При этом выпятил нижнюю губу, что придало ему сходство с упрямым мальчишкой.
– Может, такой шанс у него и был, – произнес Абель, – но он этого не делал.
Глава 10
Стаканчик и стрелка
I
– Полагаю, теперь мы можем передать эту комнату в полное распоряжение Помроя, – решил Аллейн, когда Абель вышел. – Кажется, Харпер сделал здесь все возможное в плане криминалистических исследований.
– Да, этот Ник Харпер въедливый парень.
– Что есть, то есть, – согласился Аллейн. – Но в случае плошки с ядом, что помещалась в крысиной норе, ошибочку все-таки допустил. Как бы то ни было, Фокс, давайте пошарим здесь еще немного. Вдруг найдем что-нибудь интересное до того, как сюда нагрянут клиенты.
Детективы исследовали помещение частного бара еще около часа, держа двери закрытыми. Но несмотря на это, шум из «народного» бара до них все-таки доносился. Последнее, впрочем, никак не сказалось на их деятельности. Аллейн достал взятые из папки с делом фотографии, и детективы начали сравнивать их с многочисленными отметками мелом, сделанными суперинтендантом и констеблем Оутсом, чтобы лучше уяснить, к какому предмету относилась та или иная отметка. В частности, белый крестик рядом с диванчиком показывал, куда откатилась бутылочка с йодной настойкой. Такой же крестик на боковине верхней полки углового шкафчика указывал на местоположение флакона с цианидом. Отметив мысленно все это, Аллейн перебрался в каминный закуток.
– По-моему, братец Фокс, наш бравый суперинтендант проигнорировал также пепел в камине. Но мы не столь брезгливы и можем себе позволить немного покопаться в угольках и пепле, не так ли?
Фокс достал из сумки с инструментами небольшое ситечко и начал просеивать пепел, скопившийся на дне каминного жерла. Поначалу ничего интересного он в нем не обнаружил, но когда приступил к просеиванию последней горки, нашел предмет неопределенной формы и цвета.
Стряхнув пепел, Аллейн поднес его к свету.
– Стекло, – определил он. – Судя по всему, камин горел очень жарко, поскольку оно начало пузыриться. Наверняка есть и другие фрагменты, но очень мелкие. Итак, мы нашли осколок стекла, деформированного огнем.
– Возможно, осколок попал туда в другое время, – предложил Фокс. – Вы уверены, что камин чистили регулярно?
– Не уверен… Но вполне может статься, что это фрагмент разбившегося стаканчика для бренди. Причем довольно крупный и толстый.
– Намекаете, что это часть донышка?
– А вот это необходимо выяснить. Находка может оказаться интересной. Кстати, где лежали осколки?
Места, где криминалисты обнаружили скопления осколков, также были помечены мелом.
– Конечно, дотошность мистера Харпера заслуживает уважения, – вздохнул Аллейн, – но в данном случае, Фокс, это нам вряд ли поможет. А возможно, лишь увеличит путаницу. Складывается впечатление, что осколки растащили подошвами по всему полу вокруг камина. Я уже не говорю о том, что большая их часть просто растерта ногами в стеклянную крупу или пыль.
– И тем не менее… Полагаете, что цианид был в стаканчике, мистер Аллейн?
– Если бы я только знал, Фокс… Я же не Господь Бог! Но нам, честно говоря, здорово бы помогло, если бы мы могли дать на этот вопрос точный ответ, не важно, положительный или отрицательный. Как жаль, что большинство осколков настолько малы, что их невозможно подвергнуть анализу!
– По крайней мере, – отметил Фокс, – мы знаем, что следы цианида обнаружены на стрелке. И еще: мы все пришли к выводу, что это не несчастный случай. А коли так, то я склоняюсь к точке зрения Помроя. Похоже, это все-таки был Ледж.
– Но как мог Ледж нанести яд на стрелу, если за ним наблюдали восемь человек? К тому же, если вы заметили, он стоял прямо под лампой – то есть в очень хорошо освещенном месте.
– Но ведь он прикасался к стрелкам, не так ли? – произнес Фокс без большой, впрочем, уверенности в голосе.
– «Прусская кислота», или цианид – чрезвычайно летучее вещество, Фокс. А если следовать вашей логике, то он должен был заранее погрузить пальцы в цианид, а потом ждать неизвестно сколько времени, когда ему представится возможность «прикоснуться», как вы изволили выразиться, к стрелкам. К тому же, действуя таким путем, он мог с легкостью отравиться сам! Вряд ли это входило в его планы, не так ли? Но даже если он, презрев опасность, и впрямь собирался нанести яд на стрелки пальцами, тогда в нужный момент флакон должен был находиться у него под рукой. Только так – и никак иначе!
– А может, и находился! Вдруг он фокусник какой-нибудь, манипулятор или что-то в этом роде?
– Что ж, и такое возможно. И это нам тоже предстоит выяснить.
Аллейн опустился на стул и закурил трубку.
– Давайте попытаемся хоть как-то все это систематизировать, – предложил он. – Так что следите за развитием моей мысли. Но если я, по вашему мнению, двинусь по ложному пути, вы, Фокс, должны немедленно меня остановить. Хорошо?
– В таком случае, – произнес Фокс, – монолога у вас наверняка не получится. Но начинайте, сэр, прошу вас. В любом случае я буду слушать вас очень внимательно.
И Аллейн начал излагать свою версию. Его приятный, хорошо поставленный голос заполнил помещение комнаты, и с каждой его фразой, казалось, произошедшее обретало все большую стройность и упорядоченность. Все «невозможно», «возможно» и «очень может быть» были расставлены по местам и выделены в отдельные группы, а из калейдоскопа свидетельских показаний начало формироваться нечто цельное, законченное и лишенное внутренней противоречивости.
– Конечно, все это далеко от совершенства, – сказал Аллейн, подводя итоги, – но по крайней мере наводит на мысли.
– Вот уж точно, что наводит, – заметил Фокс. – При этом я не могу отделаться от впечатления, что и у вас все завязано на этих чертовых стрелках.
