Кьюбитт достал трубку и начал набивать ее табаком. Его пальцы с тупыми, словно обрубленными кончиками были, как обычно, измазаны масляной краской.
– По-моему, многие на дознании говорили то же самое, – сообщил он. – Короче, у Себа и меня сложилось впечатление, что Уочмену просто стало дурно при виде крови. И насчет неровного освещения все правда. Лампочки часто мигали, и комната, если можно так выразиться, как бы пульсировала светом и тенями. Я почему-то запомнил руку Люка. Она лежала у него на груди так, словно он потянулся к носовому платку в карманчике рубашки. Ледж что-то сказал типа: «Господи, мне очень жаль, что так вышло. Неужели ему так плохо?» Что-то вроде этого. А потом он добавил: «Вы только посмотрите на его лицо! Похоже, у него сводит челюсти!» А ты, Себ, ответил на это: «Да ничего подобного», – и пустился в привычные рассуждения о чрезмерной чувствительности Люка.
– Откуда мне было знать, что с ним? А тебя послушать, так я прямо…
– Конечно, ты ничего не знал. Кто спорит? Но вот Ледж выглядел как в воду опущенный, а когда сказал про сведенные челюсти, Абель вышел из-за стойки, направился к угловому шкафчику и достал из аптечки бинты и бутылочку с йодом. Тут встрепенулась мисс Дарра и взяла у Абеля бинты. Абель же стал наносить на ранку йод, а когда сделал это, Уочмен содрогнулся всем телом, как если бы его ужалила оса. Тогда мисс Дарра сказала что-то про бренди. Децима Мур взяла со стойки бутылку и налила немного в стаканчик, стоявший на столе рядом с Люком.
– А мистер Пэриш находился близко от этого стола?
Кьюбитт затянулся и посмотрел на Аллейна.
– Близко, – сообщил он. – Ну так вот: Децима поднесла бренди Люку, а тому, похоже, стало в этот момент совсем плохо. Даже, кажется, конвульсии начались. – Кьюбитт сделал паузу. – Зрелище, короче, было ужасное, – добавил он изменившимся голосом. – Потом стаканчик отправился в полет, а мисс Дарра устремилась к Люку с бинтами. А потом в комнате погас свет.
– Все ясно, – сказал Аллейн. – Значит, начиная с того момента, когда Абель отправился за бинтами и йодом, и кончая тем, когда мистер Уочмен умер, все присутствующие находились вблизи дивана, на котором он лежал?
– Да. И для этого не надо было слишком далеко идти. В частности, Ледж, Уилл и мы с Себом почти не изменили своего положения в пространстве. Только Абель и обе женщины сделали несколько шагов.
– А когда освещение включилось снова, – произнес Аллейн, – эта картина не изменилась?
– Практически. Но…
– Слушаю вас?
Кьюбитт посмотрел на Аллейна в упор. В зубах у него торчала трубка, а руки ощупывали карманы в поисках не то спичек, не то кисета с табаком.
– Странное дело: как только погас свет, до моего слуха неожиданно донеслись многочисленные приглушенные звуки. Словно кто-то специально ждал этого момента, чтобы начать действовать.
Глава 11
Рутина
I
– Какого рода звуки вы слышали? – спросил Аллейн.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – вставил Пэриш, прежде чем Кьюбитт успел ответить. – Это Люк завозился на своем ложе. Возможно, у него начались предсмертные судороги. Боже! Как же все это ужасно…
– Я не об этом, – произнес Кьюбитт. – Поскольку знаю, какие звуки издавал Люк. Перед смертью он выбивал подошвами ботинок о спинку дивана что-то вроде частой дроби или стаккато, безостановочно сжимал и разжимал руки – ну и так далее.
– Ради бога! – взорвался Пэриш. – Перестань говорить о последних секундах жизни моего кузена в подобном тоне! Не понимаю, как можно обсуждать такие вещи, развалившись в кресле и покуривая трубку.
– Похоже, нам придется – хотим мы этого или нет, – заметил Кьюбитт.
– Я тоже так думаю, – согласился Аллейн. – Итак, какие еще звуки вы слышали, помимо звуков, которые издавал умирающий мистер Уочмен?
– Некое странное шуршание. Кто-то полз по полу, – ответил Кьюбитт.
Пэриш нетерпеливо взмахнул рукой, словно отметая слова приятеля.
– Мой дорогой Норман, – возмутился он, – ты говоришь совершеннейшую ерунду. «Кто-то полз по полу» – подумать только! Такое впечатление, что ты намеренно пытаешься создать у мистера Аллейна ложное представление о ситуации. Возможно, кто-то просто споткнулся в темноте, встал на колени, чтобы поддержать Люку голову, – или что-то в этом роде.
– Ничего подобного, – спокойно возразил Кьюбитт. – Кто-то в прямом смысле полз по полу. Более того, этот кто-то ткнулся головой мне в колени.
– А где вы тогда стояли? – осведомился Аллейн.
– У боковины в ногах дивана. Точнее, спиной к дивану.
– А откуда ты знаешь, что это была голова? – воскликнул Пэриш. – Может, ты спутал ее с ногой?
– Слава Создателю, я могу еще отличить голову от ноги, – сообщил Кьюбитт. – Даже в темноте.
– Возможно, кто-то хотел подобрать с пола стаканчик для бренди, – предположил Пэриш.
– Это случилось после того, как стаканчик упал на пол и разбился. – Кьюбитт посмотрел на Аллейна. – Когда зажегся свет, его осколки уже вовсю хрустели под ногами. Боюсь, мои наблюдения ничего не стоят, поскольку я понятия не имею, чья это была голова.
– Может, голова Леджа? – предположил Пэриш.
– Я только что сказал, Себ, – мягко проговорил Кьюбитт, – что понятия не имею, чья она. Просто я знаю, что кто-то толкнул меня головой. И сразу после этого убрался.
– Все ясно, – сказал Пэриш. – Это Абель.
– Почему Абель?
Пэриш повернулся к Аллейну.
– Он уронил бутылочку с йодом как раз перед тем, как погас свет. Я точно это помню. Должно быть, пытался ее найти.
– Если это и впрямь был Абель, – сказал Аллейн, – то он в своей миссии не преуспел. Как известно, бутылочку с йодом нашли потом под диваном.
– Так темнота же стояла.
– С этим не поспоришь, – согласился Аллейн. – Но почему вы решили, что это была голова Леджа?
Пэриш мгновенно насупился и помрачнел. Потом подошел к висевшему над камином зеркалу, сунул руки в карманы шортов, втянул живот и выпятил подбородок.
– Честно говоря, не знаю, – начал он. – Не хочу никого ни в чем обвинять. С другой стороны, мы с Норманом столько об этом говорили, что…
– Брось, Себ, – прервал его рассуждения Кьюбитт. – У нас нет против этого парня ни единой улики, и ты прекрасно об этом знаешь. Так что наши домыслы никакого интереса для мистера Аллейна не представляют. Я отлично отдаю себе отчет в том, что, говоря все это, мы подсознательно пытаемся выгородить себя. Полагаю, мистер Аллейн в курсе, что Уочмен мне тоже оставил по завещанию приличную сумму?
– Да, – подтвердил Аллейн.
– Ну вот. А это мотив, который ничуть не хуже любого другого. Даже, я бы сказал, куда весомее многих. Так что я не считаю себя вправе высказывать рискованные предположения, связанные с другими людьми.
