— Когда рожу, тут уж не до скуки! Да и о чем? Главное память, она всегда при мне.
Никита не стал медлить. И переехав в новую квартиру, семья действительно порадовалась. Единственное с чем не согласился Никита, не поставил в квартире газовый камин, купил электрический переносной, Дине он понравился. А вскоре нашел домработницу. Ее посоветовала мать, когда-то она пользовалась услугами этой женщины и была довольна.
Казалось бы, все наладилось в семье Поповых. Но однажды вечером Никите позвонила Нонка.
— Слушай! Ты, наверное, зажирел и даже не звонишь, не спросишь о дочери, как она мается? Совсем совесть потерял! Родитель называется! — наехала сразу.
— Это что за тон? Ты чего срываешься? Наташка взрослый человек. Уже мать. За все годы ни одного письма не получил, ни разу не позвонила! Кто из нас должен обижаться? Она вся в тебя пошла! Такая же нахалка! Вспоминает обо мне, когда ей нужно что-то! Почему я о ней должен помнить больше, чем она обо мне?
— Потому что ты отец!
— Хватит! Наташка самостоятельный человек и должна сама устраиваться в жизни, что и сделала, даже не поставив меня в известность.
— Что делать? Она все еще ребенок, наше с тобой дитя. Она хочет вернуться в Россию, домой, насовсем. Что-то не склеилось у нее с Бобом, хотят развестись.
— Ну, а я тут причем? — не понял Никита.
— Как это так? Ей понадобится квартира!
— А почему вам не жить вместе?
— Никита, ты прикалываешься? Твоя дочь взрослая женщина, у нее появится своя личная жизнь, друзья, хахали, мне это беспокойство вовсе ни к чему. Вдобавок у нее ребенок, значит, будет шум, гам, крики, зачем мне морока? Купи ей трехкомнатную квартиру, обставим мебелью, и пусть живет дочка рядом с нами.
— Это ее просьба или твоя фантазия?
— Какая разница, чья идея? Или ты не хочешь, чтоб родная дочь жила с тобою в одном городе? Неужели позволишь ей мучиться на чужбине в одиночку?
— Она не ребенок! Уехала, не советуясь со мной.
— Ты отказываешься помочь своей дочурке?
— Да! Я не буду потакать ее прихотям.
— Ты, не отец! Пещерный зверь!
— Прошу больше никогда не звонить и не беспокоить. У меня своя семья. Я жду ребенка! Надеюсь, что хоть теперь ты поймешь и отвяжешься навсегда! — хотел положить трубку и услышал:
— Ребенка? Своего?! Ха-ха-ха! А ты уверен, что он твой? Вспомни о своем возрасте! Беременность от тебя — нереальная мечта! Тебя нещадно охмурили и наставили рога! Ты будешь растить чужого, а истину узнаешь перед смертью…
— Дура! Распутная баба! Ты всех меряешь по себе! Негодяйка!
— Желаю тебе соседских выблядков! Рогоносец! Забыл, что у тебя в штанах один свисток остался! Старый отморозок и козел!
Никита оборвал разговор. Он вышел на балкон, чтобы хоть немного забыться, погасить вскипевшую ярость.
Человек закурил, слушал неспешный разговор мужчин во дворе:
— Марат! Глянь мою машину, что-то зажигание барахлит! — попросил Агваняна Александр Петрович Порва.
— Дай ключи!
— Возьми у жены! Скажи, что на холодильнике лежат, на кухне. А я пока твою дочку гляну. Что-то мне ее кашель не нравится! — посадил рядом с собой пятилетнюю девчушку. Та залезла в карман куртки врача, выудила конфету, сунула в рот, сказав короткое:
— Мерси!
— Ишь ты! Уже по-французски лопотать учится! — разулыбались люди. А девчурка, обняв врача за шею, перебралась к нему на колени.
Сколько родни осталось у них в Армении! А прижились в России и возвращаться в Ереван не думают. Здесь друзья, соседи, они стали ближе и родней родни. Они никогда не бросали в трудную минуту и не подвели. Они не обижали его детей и не гнали их от своего порога. Здесь не смотрели на национальность, уважали в человеке человека.
— Мужики! Давайте новый кофе попьем! Купила сегодня баба, ей понравился! — предложил Петька.
— А может пиво? Я рыбу взял к нему. Сейчас принесу! — встал Коля.
— Не надо пива! Давай по кофе!
— На ночь давление подскочит! — напомнил Порва.
— Хрен с ним! Давление нам бабы качают. Вон сегодня, вертаюсь, а Светка вся в соплях сидит. Спрашиваю, с чего траур развела? А она в ответ:
— Мама звонила, в гости просится, плачет. Ну, как ей откажу? Единственная родная душа!
— Я и ответил, если примет Дрезину, я навсегда из дома уйду! — поделился Толик.
— Да мы эту лярву во двор не пустим!
— Ну, и падла! После всего в гости просится!
— По соплям Светке вмажь, чтоб не базарила с той кобылой? Пусть сама к ней уходит! Тебя не отпустим!
— И бабу заменим в тот же день! — вставил свое слово Иван Кузьмич.
Светка, стоявшая на балконе, все слышала и поспешила уйти в комнату.
— Молодцы мужики! — невольно похвалил соседей Никита. Он радовался, что в этом доме никогда не бывает ссор, живут люди спокойно, дружно.
— Никита, ты сможешь побыть со мной завтра на защите диплома? Так боюсь! — призналась Динка краснея.
— Кто же тебя одну отпустит? Само собою! — согласился человек, выхватив из кармана заоравший телефон. Звонила Наташка, из Америки:
— Ты что? Вправду отказался от меня?
— От покупки квартиры! Ты дочь, от тебя не отрекаюсь. Но… У меня другая, своя семья. Я не могу быть вечной дойной коровой. У меня свои заботы и проблемы. Ты уже взрослая. Привыкай к самостоятельности. У меня скоро появится малыш! Свой, второй ребенок! Я не могу разорваться на части!
— Я думала, что мама пошутила! Оказывается, ты банально впал в детство! Подумай, ведь ты уже дед! О каком отцовстве говоришь? Это просто глупо! Мы добьемся опеки над тобой! — закричала заполошно.
— Значит, когда деньги требуете, я нормальный. Как только отказал, враз недееспособный! Так вот, волчица моя импортная, чтоб больше не звонила мне! Я не хочу ни знать, ни слышать ни тебя, ни твою мамашу! Нет вас у меня!
— Одумайся! Еще не поздно! — но человек отключил телефон.
…— Я никогда не рассказывал тебе о своей родне. А ведь она у нас многочисленная. Где только ни прижились наши корни. От самого севера до юга, от запада до востока! Веришь, даже дипломатом в Китае родственник работает. В торговых представительствах пяти государств — родня! И поверишь, никакой связи нет долгие годы. Никто никому не нужен. Не переписываемся, не звоним. Хотя, возможно они неплохие люди. Но отмерло родство, нас ничего не связывает. И так у многих. Я хорошо помню лишь одного, своего деда, он отец матери. Его с детства любил. Жил человек на отшибе от всей родни. Сам себе такой удел выбрал. И когда похоронил свою жену, другую хозяйку в дом не привел, не захотел. Жил в лесу на заимке, охотился, держал хорошую пасеку. И никогда не только не просил, но и не принимал никакой помощи от детей. И всегда отвечал:
