— Ну и ладно! Найду другую!
— Зачем искать, если жена есть!
— Я про спираль в самоваре! Видишь, старая перегорела. Сейчас заменю, и самовар опять заработает!
— Марат, надо найти твоих!
— Где искать? В морге, что ли? Если такой умный, помоги! А не можешь, не лезь в душу! — вспыхнул человек.
— Ты чего орешь, псих? Сам обосрался по уши, нечего на других отрываться. Ни одна баба не терпела б столько, сколько Лаура! Давно бы из дома под жопу выперла. Достал ты ее! Такую женщину просрал, придурок!
— Ты чего тут заходишься? Лауру жалко? А я хоть сдохни?
— Чего тебе не хватало? — удивился Леха.
— Она ж уродкой сделалась. Я не мог смотреть на нее! Не только в одной постели, в квартире с нею тошно стало. А она второго рожать собралась. Куда? Вовсе страшилой будет! С нею по улице рядом идти стыдно.
— Ну ты загнул! После родов пройдет время и жена снова выровняется, вернется в форму, если гнуть не будешь.
— Слушай, Леха, сначала сам семью заведи, поживи хотя б пять годочков, потом на тебя гляну. Нечего тебе холостому семейным указывать.
— Ты семейный? А где она твоя семья?
— Да мне бабой обзавестись, что раз плюнуть!
— Сначала научись бабу от сучки отличать!
— Леха! Ты зачем ко мне нарисовался? Вот бери свой самовар, он работает. Иди домой. Я с семьей сам разберусь.
— Посмотрим, как без меня обойдешься! — сказал Свиридов вместо спасибо и, хлопнув дверью, вышел из квартиры Агваняна.
Все мужики двора осуждали Марата. Вполголоса ругали за неуемную прыть. Но стоило у Ирины появиться новому мужику, вся злоба двора перекинулась на нее мгновенно.
— Шалава!
— Потаскуха!
— Путана!
— Лядащая стерва! — подытожил Иван Кузьмич, глянув на темное окно бабы. Всем стало обидно за Марата и его семью.
— Теперь один останется. Не вернется к нему Лаура с детьми. Даже если найдет, она ему уже никогда не поверит, — говорил Анатолий.
— Ты Дрезине поверил и, не глядя, что в окно выбросила, разрешил видеться с дочкой и пускаешь в дом. Так Нинка теща! Марат своей Лауре родной мужик! Побухтят и помирятся. Чего в семье не бывает! — вступился за Агваняна Степан.
— Чего ж тебя Наташка не прощает до сих пор? А велика ль твоя вина, по соплям своей девке вмазал. Мы своих, считай, каждый день «по грибам» кулаками гладим. И ништяк! Коль баба взъерепенится и ей обломится тут же! А ты перед своей все на цирлах ходишь, уговариваешь, а за что? — не выдержал Женька.
— Ладно тебе наезжать на Степку! Без нас тошно. Да и не о нем базар! Теперь вот Лаурка в чужом углу ребенка родит. Разве это по-человечьи? Помочь бы, помирить их, но не сможем. Марат отпетый кобель! — отмахнулся Никита, наблюдая, как плотник подгоняет ножку к стульчику, какой заранее мастерил для будущего малыша Агванянов.
Никто из мужиков даже не увидел, куда ушли Лаура и Софик. Они и вправду не уехали из города, ушли жить к Варваре Тимофеевой, работавшей на рынке контролером. Они с Лаурой сдружились с самого начала, как только женщина появилась в хичинной. В короткие перерывы вместе пили чай, делились бабьими невзгодами.
Вот так и рассказала Варя, что живет вместе с матерью в доме, неподалеку от рынка. С мужем разошлась, тот пил с горя, потому что не беременела от него жена. Целых десять лет жили ожиданием чуда, а его не случилось. И запил мужик по-черному, когда узнал, что вся беда крылась в нем, так сказали врачи.
Варвара после такой новости возненавидела человека. Когда тот запил, выгнала его взашей и не велела появляться на глаза. Тот вскоре умер, замерз зимою пьяный в двух шагах от Вариного порога. Баба единственная оплакала его на кладбище. С тех пор на мужиков не смотрела.
Узнав, как живется Лауре, нахмурилась и предложила скупо:
— Хочешь, давай ко мне переходи. Места хватит. Конечно, у меня не столько удобств как в квартире, зато никакой кобель не станет мотаться на глазах. Ведь заразит козел. А стыда сколько! Поживи сама, оглядись, успокойся. Может, что-нибудь придумаем. Иль мы не бабы?
— Варя! Мне рожать скоро, сама видишь! — указала на живот. Женщина согласно кивнула:
— Вижу. Пусть родится в радость, а не в обузу.
Когда у Лауры и впрямь лопнуло терпение, она позвонила Тимофеевой, женщина приехала за нею через десяток минут и увезла к себе, как и обещала.
Лауре с дочерью выделили большую комнату. Мать Варвары, добродушная, приветливая женщина, хорошо приняла их и, узнав, почему баба ушла от мужа, сказала задумчиво:
— Все люди не без горбов. Нету нынче путевых мужиков, все с изъяном. Одни пьют, другие колятся, иные дерутся. Есть и те, какие на аппаратах играют. Все деньги там оставляют. Мир как с ума сошел. Теперь и бабы не легше. Хлеще мужиков сделались. Ну а тебе скажу единое: средь мужчин мужиков вовсе мало осталось. Извелись нынче. Теперь не всякий способен ребенка сделать. А потому семьи разваливаются. Семью дети держут. Какой бы кобель ни был твой мужик, к детям его потянет. Искать будет. Ну, когда сыщет, тут сама решай, мириться с ним иль нет! Одно помни, себе человека найдешь, а вот родного отца детям никто не заменит. Это точно тебе говорю…
Лаура теперь присматривала себе жилье, искала по объявлениям небольшой деревянный дом, где могла бы жить с детьми. У нее на сберкнижке были свои деньги, какие откладывала, работая в хичинной. Возвращаться, мириться с мужем она не хотела.
— Чего ты мечешься? Что тебе здесь не по душе? Живи! Зачем лишняя морока нужна? Ведь каждому дому хозяйские руки нужны, а значит, мужик потребуется. Может, и найдешь, но будет ли он лучше Марата? — спрашивала Варвара. И продолжала:
— Я тебя привезла сюда не для того, чтобы разлучить, а чтобы проучить отморозка. Поняла?
— Не хочу с ним мириться. Устала от него.
— Лаурка! Не ради себя живи, а для детей. Им отец нужен, свой, родной. Хотя нынче мало кто о том думает. Пока дети малые, забот немного, а начнут подрастать без отца не обойтись, одна — в голос взвоешь. А и детвора не простит развода. Ты вот пока живешь у меня, многое обдумаешь и поймешь, — уговаривала Варя Лауру.
— Не будет он нас искать, это точно. Еще порадуется, что ушли и руки ему развязали. Он говорил, будто заменит меня без проблем. Может, уже нашел. Ему недолго. Зачем буду ему на шею виснуть? Мало он меня унижал и высмеивал? Пусть трудно будет, но не помирюсь, не прощу!
— Ладно! Не заходись, время покажет! Пока о том говорить рано, — успокаивала Варя бабу.
…Марат тем временем вздумал сходить в детский сад и забрать Софик к себе.
— Тогда Лауре деваться станет некуда. Прибежит следом за дочкой. Тут и поговорим. Мало ли что меж нами случилось, ребенка не отдам, меня отцовских прав никто не лишал, — радовался собственной сообразительности. И вечером после работы заторопился в детский сад.
