— Ты своего первого не растил и не воспитывал. Его чужой поднял на ноги, а какой спрос с ребенка? Вот своего второго, когда возьмешь на руки, тогда говори!
— Не хочу! Не надо! Отцовство не для меня! И не говори о том!
Лариса молча ушла в спальню, впервые обдав Пашку злым, ненавидящим взглядом. Человек этого не увидел. А женщина ушла в спальню. Она не хотела видеть мужа, находиться рядом с ним, видеть и слышать его. Впрочем, Павел и не заметил ее отсутствия.
Лариса легла на свою раскладушку. Нет, она не плакала. Все наболевшее давно выплакала. Женщина думала, как ей жить дальше. Она устала от такой семейной жизни и теперь думала, как изменить сложившуюся ситуацию, захлестнувшую шею тугой петлей. И ей сразу вспомнился разговор с единственной подругой, с какою дружилсГ еще со школы. Она и теперь нередко приходила в театр, где работала Лариса. После спектаклей они общались. Тамара приглашала подругу к себе. Там, дома они общались как обычно. И Лариса не выдержав однажды, поделилась, как живется ей с Павлом.
— Да прогони взашей этого козла! Сел тебе на шею отморозок, да еще погоняет. Какой толк тебе от негр? Денег не приносит, на твои живет, детей не хочет,
да еще указывает, как жить, дохнуть не дает. Тоже мне, мужик, придурок и сволочь. Я бы с таким под одной крышей дня не дышала б! — возмущалась Томка громко:
— Я своему паскуднику дала пинка под зад и живу клево! Так он «бабки» каждый день приносил, и немалые!
— За что ж выгнала?
— А потому что в постели слабак. Больше чем на один вальс не способен. А мне мало. По крайней мере, еще три захода требовались. У него на такое пороха не хватало. После одного раза задыхался. Свалится, и хоть самого поимей. Ну, что за мужик! Кому такой чмо нужен? Я и дала отставку. На хрен сдался мне тот таракан в обмороке! Уж ложиться в постель, так с мужиком, какой до утра спать не даст, верно, Парка? — подморгнула подруге, та отмахнулась:
— О чем зашлась? Меня постель не заботит.
— Чего? Ты с ума сошла! Мы бабы, да еще какие! Самый порох! Это почему киснешь? Или твой тоже холодный, как мертвец?
— Меня он уже не волнует. Нет желания, все погасло как к мужчине, даже отвращение наступило. Слишком отморозок, устала от него. Не хочу его даже видеть, все отгорело. Показала рваные колготки, а он в ответ:
— Они ж сверху порвались. Внизу целые. А то порванное под юбкой. Кто туда заглянет? Покуда носи.
— Я чуть не взвыла, он моей зарплатой распоряжается, как собственной. Смех сказать, я на обед беру из дома кусок хлеба и сосиску. В буфете чай не могу купить, благоверный не дает денег на него.
— Да пошли ты его по этажам! На хрена он нужен!
— Но он больной! — вспоминала Лариса.
— Не дури! Бросай его! Гони!
— Ну, как я ему скажу такое? Он же человек, в плену был.
— Ну, а чем ты лучше живешь? Тот Пашка в квартире тебе тюрягу сообразил. Глянь на кого похожа
стала, с ног валишься! Его жалеешь, а сама помираешь. Да таких козлов по городу полно! Этот еще и в иждивенцах канаег. Скинь его со своей шеи и увидишь, что жизнь хороша, и жить хорошо!
— Мы с ним расписаны!
— И что с того? Детей нет, квартира твоя! Он пусть вернется к матери. Ей на шею сядет.
— Как ему скажу?
— Ну, знаешь, не достал он тебя конкретно, иначе не спрашивала и не задумывалась. Схватила б в охапку и вышвырнула за двери, чтоб летел быстрее лифта! Как терпишь такого негодяя? У меня давно бы пятками накрылся и целовал бы судьбу в жопу за то, что живым остался! — кипела Тамара.
— Знаешь, как меня назовет? Истеричкой, дурой, мещанкой!
— Вмажь по соплям и пинка под задницу дай покруче. А я тебя познакомлю со своим запасным хахалем. Кайфовый мужик! Классный на все места! У него свой кабак и несколько магазинов, в «бабках» купается!
— А чего сама не заклеила?
— У меня хахаль покруче!
— Ну, на меня никто из таких не глянет.
— Почему? Сменишь барахло, сделаешь укладку, макияж и маникюр, еще как зависнут отморозки, выбирать будешь. Со мною не пропадешь! Дай отставку козлу Пашке и дыши прикольно…
Тамара вскоре познакомила Ларису с тем человеком. Привела подругу в ресторан по пути с работы. Лариса отказывалась:
— Какой кабак? У меня на трамвай нет денег. Не пойду, не могу! — но подруга цепко держала руку.
Вскоре к ним подошел лощеный, сверкающий улыбкой человек. Он тепло поздоровался с Тамарой, пригласил обеих к себе в кабинет. Вскоре появился официант.
Лариса давно не была в ресторане, но скованность быстро про шла. Ее угощали от души, щедро и по-дружески. Новый приятель прекрасно держался. Он не
был назойливым, вульгарным и наглым. Обеим женщинам уделял внимание. Шутил, присматривался к Ларисе. Та, глянув на часы, сказала, что ей пора домой и Арсен тут же предложил:
— Разрешите проводить?
— Лучше не надо, я дойду сама.
— Я подвезу Тамару и вас, зачем терпеть неудобства? Пусть встречу ничто не омрачит!
В комфортной машине Лариса расслабилась. Ей было хорошо. Арсен включил тихую музыку, машина шла неслышно, скользила по улицам как в сказке.
Тамара вышла возле своего дома, пожелав Арсену и Ларисе приятного вечера.
Новый знакомый не спешил. Он покатал женщину по освещенным улицам города. Предложил проехаться за город, но Лариса тут же отказалась:
— Нет, нет, мне домой! — запротестовала испугано.
— Лариса, вы плохо обо мне подумали, а ведь я повода не дал. За что оскорбили подозрением? — глянул с укором, женщине стало неловко.
Он подвез ее к дому, остановился не въезжая во двор, помог бабе выйти. Сказав до свиданья, не спросил номер телефона, не назначил следующую встречу, вернувшись в машину, тут же уехал.
— Ты где так долго была? — встретил Павел.
— На репетиции, — ответила тут же.
— А почему от тебя пахнет вином?
— День рождения коллеги сбрызнули, — соврала легко, не задумываясь. Павел тогда ничего не заподозрил. Он рисовал и на Ларису глянул лишь мельком.
Зато сегодня достал до печенок. Женщина смотрит в потолок, задыхаясь от обиды:
— Ну, почему так не везет в жизни? — вспомнила звонок Тамары:
— Чего ты зажалась, Ларка? Ведь не девка! Держалась бы натурально, так нет, выеживаться стала, а зачем? У этого лоха Арсена столько желающих баб,
что тебе и не снилось! Дуреха! Он даже очень клевый хахаль. Зря ты его отшила! Пойми, он нарасхват. А мы стареем. Лет через пять никто на нас не оглянется. И вспомнить станет нечего!
— Да я не отшивала. Просто не заинтересовала его.
