Карен Дэвис говорит, что ни один петух в мире не пожелал бы стать бойцовым по собственной воле. Ставлю 25 против 20 — она ошибается.
Как деньги и принадлежность к различным слоям общества влияют на наше восприятие жестокости
При объективном взгляде на ситуацию трудно не согласиться с тем, что петушиные бои причиняют птице меньше страданий, чем наша ненасытная потребность в курином мясе. Можно прикинуть, что на одного бойцового петуха, погибшего во время дерби, приходится 10–20 тысяч кур, которым перерезали горло на фабрике по производству куриного мяса. А еще, как ни неприятно это сознавать, бойцовый петух живет в пятнадцать раз дольше и куда как лучше, чем фабричный бройлер. Так почему, спрашивается, убивать g миллиардов бройлеров ежегодно закон позволяет, а за петушиные бои можно угодить в федеральную тюрьму?
Отчасти причина кроется в деньгах и власти. В США есть Национальный совет производителей курицы — торгово-промышленная ассоциация индустрии домашней птицы. В Национальный совет входят корпорации, производящие 95 % всего объема потребляемых в США бройлеров. Эти организации прикладывают все силы, чтобы держать правительство на коротком поводке. В результате их усилий выращиваемые на фабриках цыплята не подпадают практически ни под один федеральный закон о защите животных, в том числе и под Закон о гуманном умерщвлении, который был введен конгрессом в 1958 году с целью избавления животных, выращиваемых ради мяса, от ненужных страданий перед смертью.
В то время как Национальный совет производителей курицы лоббирует интересы производителей бройлеров, такие организации, как «За домашнюю птицу вместе», РЕТА, Приют для спасения сельскохозяйственных животных и Ассоциация гуманизма США (HSUS), озвучивают нужды американских кур. Из них наибольшей политической силой обладает HSUS. Имея годовую прибыль в 100 миллионов долларов и активы на сумму в 190 миллионов долларов, HSUS является эдаким Кинг-Конгом в мире защитников животных.
В 1998 году HSUS решила взяться за любителей петушиных боев. Политическому давлению групп защиты животных уступили наконец все оставшиеся штаты. Дольше всех держалась Луизиана.
Однако ей необходимо было укрепить свой имидж, пострадавший после урагана «Катрина», поэтому влияние защитников петушиных боев в законодательных органах ослабло и в 2007 году губернатор Луизианы Кэтлин Бланко подписала акт, перекрывший последнюю лазейку и вынуждавший применять все законы против жестокого обращения с животными и к курам. С 15 августа 2008 года петушиные бои стали незаконными во всех штатах. Однако законы о петушиных боях, принятые в каждом штате, отличаются от других. Во Флориде участие в петушиных боях обойдется вам в пять лет тюрьмы и 5 тысяч долларов штрафа, а вот в соседней с ней Алабаме бои не считаются большим грехом и оштрафуют вас всего на 50 долларов. Однако после запрета петушиных боев во всех штатах задача HSUS заключается в том, чтобы силами своих членов вынудить законодательные органы приравнять петушиные бои к тяжким преступлениям во всех штатах.
Целью борцов против петушиных боев является искоренение жестокости, однако подтекстом этой борьбы являются социальные классы. Существовавшее в восемнадцатом веке движение против кровавого спорта было нацелено на борьбу с простонародными развлечениями — травлей быка, петушиными боями, — но не затрагивало такие жестокие развлечения мелкопоместного дворянства, как лисья охота. Сегодня все обстоит точно так же. Любители петушиных боев принадлежат к группам, которые легко взять на мушку, — это американцы испанского происхождения и белые, принадлежащие к рабочему классу и живущие в сельской местности. Борцы же за права животных, напротив, как правило, живут в городе, принадлежат к среднему классу и имеют образование. Для них любители петушиных боев — это пестрый сброд, состоящий из немытой деревенщины и незаконных иммигрантов.
Кэти Руди из университета Дюка — активная защитница прав животных и спасательница собак — обеспокоена пропастью между защитниками прав животных и представителями рабочего класса. В своем эссе, опубликованном в Atlanta Journal Constitution вскоре после того, как нападающего команды «Соколы Атланты» Майкла Вика признали виновным в участии в собачьих боях, Кэти отмечает, что наше общество с большей готовностью криминализирует формы плохого обращения с животными, характерные для меньшинств и бедняков, нежели те, что характерны для состоятельных людей. То же самое заявил по национальному телевидению и Крис Рок, когда ему продемонстрировали фотографию Сары Палин — губернатора Аляски и страстной охотницы на крупную дичь. Рок заявил Леттерману: «Гляди, она убила лося и фотографируется с ним. А Майкл Вик еще спрашивает — почему меня посадили? Одно дело, когда белая леди убивает лося. А когда черный мужик хочет убить собаку — о, это уже преступление!»
То же самое происходит и на скачках, где состязаются чистокровные скакуны. По данным расследования, проведенного Джеффри Мак-Мурри из Associated Press, в 2007 году на скаковых дорожках США умирало более трех лошадей ежедневно — а между 2003 и 2008 годом их умерло более 5 тысяч. И все же опрос общественного мнения, проведенный после смерти Эйт Беле — лошади, которая упала во время Кентуккийского дерби и была немедленно усыплена, — показал, что большинство американцев настроено против запрета на скачки. Скачки, как и петушиные бои, объединяют в себе азарт и страдание. Однако, в отличие от петушиных боев, скачки — это развлечение для богатых.
Петушиные бои и человеческая мораль
Многие этические вопросы, связанные с животными, вызывают у меня противоречивую реакцию. Однако петушиные бои к ним не относятся. Большинство любителей боев, с которыми я познакомился во время исследований, мне нравятся, однако их занятие схоже с рабовладением — жестокий анахронизм, которому нет оправданий. Настало время любителям боев закрыть свои арены и перековать стальные шпоры на рыболовные крючки.
Однако меня беспокоит то лицемерие и недалекость общественного мнения, связанные с нашими взаимоотношениями с животными и лежащие в основе нашего отношения к петушиным боям. Пока большая часть куроедов (к которым отношусь и я) спокойно спит ночью, зная, что петушиные бои отныне запрещены по всей Америке, команды куроловов по всей стране от Мэриленда до Калифорнии входят в темные помещения и запихивают 35 миллионов перепуганных кур в проволочные клетки, в которых те на следующее утро отправятся в свой последний путь, на фабрику.
Когда я писал докторскую диссертацию о петушиных боях, я пригласил одного из организаторов «Международной амнистии» по имени Тони Данбар на дерби, проходившее на арене Эббс-Чэпел. Работа Тони заключалась в том, чтобы спасать осужденных убийц от смертной казни. В два часа ночи, когда мы возвращались домой, распространяя вокруг себя запах табачного дыма и жирных чизбургеров, я спросил Тони, что он думает об этом вечере, проведенном бок о бок с лучшими специалистами по петушиным боям с запада Северной Каролины. Тони подумал и ответил: «По-моему, невелика проблема, с этической точки зрения».
Многие с ним не согласятся. Но, вспоминая о том, сколько нужно страдания для производства шести чикен-нагеттсов в «Макдоналдсе», я не могу не признать, что он прав.
