— Это не мое! Не хочу! — Лицо ее все перекосилось от гнева.
— Хорошо, но не надо ее швырять. Наверняка у тебя достаточно своих игрушек. Эту я уберу, и мы достанем твои. Так тебя устроит, да? — Я собрала все игрушки и двинулась к двери.
— Ты куда? — спросила она, становясь все мрачнее.
— Спрячу их и принесу твои игрушки, — улыбнулась я и вышла, понимая, что очередной истерики кое-как удалось избежать.
Я кинула невостребованные игрушки на свою кровать, спустилась вниз и открыла несколько сумок. Они были набиты одеждой, одежды было какое-то невообразимое количество. Даже если бы Джоди переодевалась трижды в день, она бы всего этого в жизни не сносила. Вторая сумка, которую я открыла, оказалась битком набита дешевыми пластмассовыми игрушками: куклы, животные и сувениры из «Макдоналдса». Как набор для школьной лотереи. Я понесла сумку наверх.
— Посмотри здесь, — я старалась говорить пободрее, — а я разберу оставшиеся вещи. Под кроватью стоит коробка для игрушек, можешь сложить все туда.
Ее лицо смягчилось, и несколько минут мы возились рядышком, хотя я чувствовала, насколько хрупким было это перемирие. Я не ошиблась. Пятью минутами позже она швырнула пластмассового крокодила в ящик, бросилась прочь из комнаты и побежала в комнату Эдриана, которая была за соседней дверью.
Я поспешила за ней:
— Джоди, хочешь осмотреть дом сейчас? Мы можем распаковаться попозже.
А она уже нажимала на кнопки мобильного телефона Эдриана, который он оставил подзаряжаться у кровати. Я подошла и мягко забрала у нее телефон:
— Это мы трогать не будем — это не наше. Это комната Эдриана. — В сомнении она посмотрела на меня. — Это мой сын. Он сейчас в школе. Скоро вы с ним познакомитесь.
Она бросила телефон на пол, потом одним прыжком вскочила на кровать и начала неуклюже прыгать на ней. Я потянулась взять ее за руку:
— Пойдем, я покажу тебе другие комнаты, а потом приготовлю поесть.
Упоминание о еде разрядило атмосферу, и в один прыжок Джоди оказалась возле меня, пол под ней задрожал, а потом она двинулась дальше, в следующую комнату.
— Это комната Люси, — объяснила я, догнав ее. — Ей пятнадцать. Она с нами уже два года, скоро ты и с ней познакомишься.
Выбежав из комнаты, она бросилась к комнате Полы, где заметила сидящую на кровати тряпичную куклу.
— Мое! Мое! — вскричала она, прижимая ее к груди. — Хочу!
— Это Полы, — сказала я как можно мягче. — Это не простая игрушка, это подарок, ей подарили куклу на день рождения.
— Мое! — верещала она. — Хочу такую! Дай мне такую — или я тебя ударю!
Я нахмурилась и осторожно забрала куклу у нее из рук. Не таким ли способом она насобирала все свое барахло: купи — или ударю? Я вернула куклу обратно на подушку, потом взяла Джоди за руку и вывела из комнаты. Дверь в свою комнату я открыла ровно настолько, чтобы Джоди могла ее рассмотреть.
— Здесь сплю я, это моя личная комната. У каждого из нас своя комната, и мы не ходим друг к другу, если только нас не попросят прийти.
Она насупилась, и ее лицо исказила странная гримаса с неприятным выражением — злорадство! Она смотрела на двуспальную кровать.
— У тебя есть муж?
— Я разведена, — покачала я головой. — На этой огромной кровати сплю только я.
Она посмотрела на меня жалостливо, и я закрыла дверь, решив, что хватит ей уже смотреть на мою спальню. В коридоре я заодно решила ознакомить ее с принятыми в нашем доме правилами:
— Джоди, у нас у всех есть свои комнаты, и мы там держим наши личные вещи. Никто не придет без спроса в твою комнату, и ты не должна ни к кому входить, если только тебя не попросят об этом. Это понятно?
Она решительно кивнула, но мне показалось, что она это сделала скорее с целью побыстрее перейти к обеду, нежели выразить согласие.
— Я хочу есть! Хочу чипсов и шоколада. — Она загрохотала вниз по лестнице, врезаясь в перила. Я догнала ее только на кухне, где она уже распахнула настежь все шкафы и буфеты.
— Ладно, подожди минутку, я что-нибудь придумаю. — Я достала несколько пакетов с разными снеками и дала ей на выбор.
Она разорвала пакет с хрустящим беконом и принялась запихивать его в рот целыми горстями.
— С чем ты хочешь бутерброд? Ветчина? Сыр? Арахисовое масло? Джем?
— Джем и шоколадный сироп.
— Ну не на один же бутерброд, правда? — засмеялась я.
Но она только непонимающе уставилась на меня.
— Я хочу пить.
— Можно, пожалуйста, попить? — поправила я, решив, что никакого вреда не будет, если я немного поучу ее хорошим манерам. Я сделала ей один сэндвич с джемом и один с шоколадом, потом взяла стакан и налила ей апельсинового сока.
— Я сама, — сказала она, выхватывая стакан у меня из рук.
— Хорошо, только не так грубо. Не хватай, это невежливо. — Я показала ей, как открыть крышку, и пронаблюдала, как она наполняет стакан.
— Может, тебе помочь, Джоди? Тебе помогали дома? У твоих прежних попечителей?
Она шмякнула стакан на стол, затем приняла позу нагруженной заботами домохозяйки, уперев руки в боки и выставив подбородок с выражением упрямой сварливости.
— Стирай! Готовь! И вы, чертовы дети, все время под ногами. И зачем вы мне нужны? От вас одна головная боль!
Она играла — наверное, повторяла то, что слышала от своей матери, — но мне казалось, за этим кроется и определенная доля правды. Поскольку Джоди была старшей из троих детей, то вполне вероятно, что часть забот о брате и сестре ложилась на нее, в то время как ее родители, напившись или накачавшись наркотиками, были не в состоянии что-то делать. Весточка, которую Джоди передала из своего прошлого, напомнила мне, почему я ввязалась в это дело, и помогла собраться с силами и посмотреть правде в глаза: непостоянные настроения Джоди и ее постоянные требования не заставят себя долго ждать.
Точно не могу сказать, как я пережила первую половину дня. Мы не распаковали вещи, так как мне приходилось изо всех сил удерживать внимание Джоди, которая дольше двух минут ни на чем не могла сосредоточиться. Я показывала ей ящики с играми, которые мы успели изучить бесчисленное количество раз, пока я искала то, что могло бы увлечь ее. Ей нравились мозаики, но те из них, которые она хоть как-то могла собрать, состояли из небольшой горстки деталей и были рассчитаны на двухлетних детей. Мне не привыкать возиться с подопечными, умственное развитие которых создавало проблемы в обучении. И тем не менее я подозревала, что состояние Джоди было ближе к «умеренной», нежели «незначительной», задержке в развитии, как описал это Гэри.
Мы сидели рядом на ковре, но она будто не подозревала о моем присутствии. Джоди что-то невнятно бормотала себе под нос, называя имена Пол, Майк и Шон: «Видишь кусочек. Сюда. Лошадка. Говорила я тебе! Так и знала. Куда?» Это не были имена членов ее семьи или фостерских семей, о которых я знала; можно было предположить, что Джоди беседует с вымышленными друзьями. Это вполне нормально для детей, даже восьмилетиих, но я никогда не видела, чтобы ребенок увлекался настолько.
