Но главное – Лилли запомнила, как Джош Ли Хэмилтон опрокинулся на мостовую, словно потеряв сознание, когда его гигантские ноги обмякли и сложились, как у тряпичной куклы. Это было, вероятно, самым странным: казалось, что гигант неожиданно потерял свою плотность. Можно было ожидать, что такой человек не испустит столь легко свой дух, что он падет, как высоченная секвойя или знаменитое историческое здание под ударами шарового тарана, и в буквальном смысле заставит землю содрогнуться. Но правда заключалась в том, что тогда, в меркнущем синеватом свете зимнего дня, Джош Ли Хэмилтон осел даже без всхлипа.
Он просто бесшумно опустился на холодную мостовую.
Сразу же после этого Лилли почувствовала, как по ее телу словно пропустили электрический заряд. По коже пробежали мурашки, все стало размытым и одновременно кристально ясным, словно ее дух отделился от бренной плоти. Она потеряла контроль над своими действиями и вскочила на ноги, даже не осознав этого.
Затем она поняла, что безотчетно приближалась к поверженному мужчине неуклюжими шагами робота.
– Нет, стой… нет, нет, стой, стой, стой, – бормотала она, подходя к умирающему гиганту.
Она упала на колени, заливаясь слезами, наклонилась, взяла в руки огромную голову Джоша и лепетала:
– Кто-нибудь… приведите доктора… нет… приведите… кто-нибудь… приведите… ПРИВЕДИТЕ ЧЕРТОВА ДОКТОРА, ХОТЬ КТО-НИБУДЬ!!!
Кровь лилась по рукавам Лилли, а лицо Джоша, заключенное в ее ладони, искажалось в предсмертных муках, колеблясь и переходя от одного выражения к другому. Его глаза закатились, он несколько раз моргнул, каким-то образом умудрился найти лицо Лилли и сфокусироваться на нем в последнюю секунду своей жизни.
– Алисия… закрой окно.
Синапсы сгорали, и образ старшей сестры, подобно угасавшему угольку, всплыл в его травмированном мозгу.
– Алисия, закрой…
Лицо его расслабилось, а глаза замерли и затвердели в глазницах, как камни.
– Джош, Джош…
Лилли трясла его, словно пытаясь вернуть двигатель к жизни. Он был мертв. Сквозь слезы она ничего не видела, все заволокло мглой. Она почувствовала на своих запястьях влагу из его пробитого черепа, а затем ощутила, как что-то сжалось у нее на шее.
– Оставь его, – произнес позади нее резкий голос, полный ярости.
Лилли поняла, что кто-то оттаскивал ее от тела – крупная мужская рука, пальцы вцепились в ее воротник и тянули назад.
Что-то глубоко внутри нее оборвалось.
Казалось, время замедлилось и исказилось, как во сне. Мясник тянул девушку прочь от тела, тащил ее за шиворот. Она упала, ударившись затылком о бордюр, и замерла неподвижно, смотря на долговязого мужчину в фартуке. Мясник возвышался над ней, тяжело дыша и дрожа от выброса адреналина. Позади него, у фасада магазина, съежившись в своей мешковатой, потрепанной одежде, стояли старики. Их огромные глаза были устремлены в одну точку.
В сумерках из дверей и из-за углов выглядывали и другие обитатели этого квартала.
– Смотри, что вы двое наделали! – выкрикнул мясник, направив пистолет в лицо Лилли. – Я пытался все рассудить по-божески!
– Заканчивай с этим. – Она закрыла глаза. – Заканчивай… давай.
– Ты тупая сволочь, я не собираюсь тебя убивать! – Свободной рукой он ударил ее. – Ты слушаешь? Улавливаешь?
В отдалении послышалось эхо шагов – кто-то бежал в их направлении, – но звук заметили не сразу. Лилли открыла глаза.
– Ты убийца, – прошипела она сквозь окровавленные зубы. Из ее носа шла кровь. – Ты хуже, чем чертовы ходячие.
– Это ты так думаешь. – Он снова ударил ее. – А теперь слушай меня.
Боль ожесточила Лилли. Пробудила ее.
– Что тебе надо?
В соседнем квартале послышались голоса, торопливые шаги приближались, но мясник не слышал ничего, кроме собственного голоса.
– Возьму с тебя остаток долга этого верзилы, сестренка.
– Иди к черту.
Мясник наклонился и схватил ее за воротник куртки:
– Будешь работать своей тощей попкой, пока не…
Колено Лилли взлетело вверх с достаточной силой, чтобы впечатать яйца мужчины в его тазовую кость. Мясник скорчился и испустил удивленный вздох, подобный свисту вырвавшегося из сломанной вентиляционной шахты пара.
Лилли вскочила на ноги и стала царапать лицо противника. Ногти ее были обгрызены до основания и не причиняли особенного вреда, но нападавший попятился. Он попытался схватить ее, но она увернулась, и он лишь задел плечо девушки. Затем Лилли снова ударила его по яйцам.
Мясник согнулся пополам и потянулся за пистолетом.
К этому моменту Мартинес был уже в половине квартала от них и бежал к месту происшествия вместе с двумя охранниками.
– ЧТО ЗА ЧЕРТ? – проорал он.
Мясник вытащил из-за ремня свой «глок» и развернулся к приближавшемуся мужчине.
Мускулистый, жилистый Мартинес тут же подскочил к нему, обрушив приклад своей винтовки «М1» на правое запястье мужчины. Послышался треск хрупких костей. «Глок» вылетел из руки мясника, и тот взвыл.
Другой охранник – черный паренек в просторной толстовке – подбежал как раз вовремя, чтобы схватить Лилли и оттащить ее в сторону. Девушка брыкалась и извивалась в его руках, но он держал ее крепко.
– Вставай, урод! – прокричал Мартинес, наставив дуло винтовки на скорчившегося мясника, но тот практически мгновенно, не дав Мартинесу шанса среагировать, схватил ее за приклад.
Мужчины сцепились в схватке за винтовку и по инерции отлетели назад, на пылающую бочку. Содержимое бочки разлилось, закружился водоворот искр, а дерущиеся качнулись в сторону магазина. Мясник впечатал Мартинеса в стеклянную дверь, и по стеклу во все стороны разбежались трещины, но тут Мартинес ударил винтовкой в лицо противнику.
Тот отшатнулся от боли и вырвал «М1» из рук Мартинеса. Винтовка полетела на тротуар. Старики от ужаса не могли пошевелиться; со всех сторон сбегались жители города, и некоторые из них уже что-то злобно и с азартом выкрикивали. Второй охранник – мужчина постарше в очках-авиаторах и потрепанном пуховом жилете – сдерживал толпу.
Мартинес отвесил тяжелый удар справа в челюсть мясника и швырнул мужчину в фартуке на растрескавшуюся стеклянную дверь продовольственного центра.
Мясник упал в вестибюль магазина, растянувшись на плиточном полу, забросанном осколками. Мартинес ворвался внутрь вслед за ним.
На мясника, прикованного к полу, обрушился шквал карательных ударов Мартинеса; во все стороны летели розовые брызги слюны и крови. Отчаянно пытаясь закрыть лицо и беспомощно извиваясь, мясник попробовал отбиваться, но Мартинес превосходил его по силе.
Последний сокрушительный удар в челюсть мясника вырубил его.
