Перед тем, как всем выйти из дома, Горкун дал детям по чёрному плащу с капюшоном, объяснив:
— Здесь холодные ночи, да и принято так.
И правда, воздух на улице оказался очень свежим, лёгкий ветер доносил откуда-то ароматы яблочных садов и ночных лугов. Перед домом уже стояла толпа, тесная, тёмная и молчаливая. Остроконечные и широкие, низко опущенные капюшоны почти закрывали лица, и лунный, довольно яркий свет высвечивал лишь бороды мужчин да тесно сжатые губы и округлые подбородки женщин. Асе снова стало не по себе: во всём и на всех, в самом воздухе площади томилась какая-то непонятная, но явственно ощутимая жуть.
— Смотри! — шепнул ей в этот момент Сергей. — Ворота открываются!
Действительно, ворота между башнями приоткрылись, и из тени в мертвенный лунный свет торжественно и величаво выступил человек в широком светло-зелёном плаще и странном, тоже зелёном, раздвоенном островерхом головном уборе. Все взгляды приковались к нему. Следом за ним двигались две фигуры в чёрных хламидах и таких же чёрных двурогих колпаках. Все трое приблизились к возвышению и взошли на него, причём тёмные остались с самого края, а зелёный встал перед аркой. Теперь его было хорошо видно. Его зеленоватую хламиду рассекали чёрные узкие расширяющиеся книзу полосы, точно лучи мрака. Голову венчали два высоких расходящихся конуса. Чуть пониже их острых вершин на тонкой белой цепочке покачивался, провисая, огромный, ослепительно сверкающий в лунном свете камень. Неужели алмаз?! — подумала Ася. Камень покачивался, испуская лучи белого, голубого, зелёного света, переливался, притягивал взгляд. Завораживал. Ася вдруг поймала себя на том, что не видит ничего, кроме этого играющего света, — и не может от него оторваться. Она сделала огромное усилие и закрыла глаза. Прочитала Иисусову молитву. Огляделась. Все вокруг неё, точно так же как она сама минуту назад, не сводили глаз со сверкающей над площадью точки. Девочка, изо всех сил стараясь не смотреть на неё, сосредоточила взгляд на лице чародея. Он молча оглядывал замершую толпу и словно чего-то ждал. Зелёный рогатый колпак был надвинут ему до середины лба, широкого и крутого, с нависающими над глазами изломами тёмных лохматых бровей. Ася, похолодев, всмотрелась в черты Эшураза. Крупные, навыкате глаза, горбатый нос, редкая остренькая бородка — могла ли она забыть это лицо!
— Серёжа! — она схватила друга за локоть. — Да оторвись ты от этого камня! — (Сергей, как и остальные, заворожено смотрел на алмаз). — Серёжка, это же Эш!!! — зашептала она ему в самое ухо.
Мальчик непонимающе, отсутствующими глазами уставился на неё, потом взгляд его прояснился и — так и впился в чародея. Спустя минуту Сергей выдохнул:
— Точно! Эш… с ума сойти!..
— Надо сейчас же сказать Горкуну! — в ужасе прошептала Ася. — Чтобы он этому ничего про нас не говорил! Он же сейчас пойдёт к нему со своим бараном!
Сергей быстро огляделся и исчез в толпе. Девочка снова посмотрела на Эша. Теперь колдун простёр вперёд обе руки и, наконец, заговорил. Знакомый каркающий голос понёсся над площадью:
— Время трепетать! Время молить об отсрочке казни! Время умолять! Покоритесь, непокорные! Сознайте своё преступление, отступники! Поклонитесь забытым вами богам, неблагодарные! Я, посланец богов, приношу вам их волю! Помните всегда, что они, забытые вами, наслали на вас в наказание сотни казней, чтобы явить свою силу, но отсрочили вашу конечную гибель — падите же к их стопам!
Вся площадь со стоном пала ниц. Ася отступила в тень приоткрытых ворот дома Горкуна: ей, христианке, нельзя было кланяться бесам в облике самозваных «богов», ведь это было бы всё равно, что предать Христа. К счастью, глубокая тень совершенно скрыла её от пронзительных глаз чародея. А он, оглядев освещённые лунным неверным светом склонённые спины, продолжал:
— Помните, что новые бедствия будут неотвратимы, если вы снова прогневаете богов, ничто тогда не спасёт вас от гнева их! Если же вы будете выполнять их волю: почитать их, покланяться им, приносить им жертвы, они будут благосклонны к вам! Помните, что они избрали меня и вас, чтобы вернуться мир и облагодетельствовать его! Вы будете богаты и довольны, сыты и пьяны, и дома ваши будут полны с излишком! Боги снисходительны! От вас не потребуют непосильных жертв самоотречения, как это делает Игнис с теми, кто поклоняется ему, — нет, вам достаточно подтвердить достойными обрядами свою веру и почтение вашим богам, — и довольно! И вам позволят жить, как нравится вам! Видите, как добры они к вам! Хвала Визлару, хвала Укубе, хвала неназываемым!
— Хвала! — мощным хором ответила площадь. — Хвала! — все поднялись с колен. — Хвала! — все воздели руки по направлению к арке.
Эш тоже повернулся к ней лицом и поднял руки к мерцающему шару:
— Явись, великий, — другим, каким-то утробным, жутким голосом воскликнул он, — явись, чтобы мы могли поклониться тебе!
— Явись! — эхом отозвалась толпа.
Эш что-то заговорил быстро и непонятно, делая пассы руками. Люди на площади замерли. Ася ощутила веяние ужаса, пронесшееся в воздухе. Она не могла отвести глаз от арки, словно утратила волю. Шар засветился, испустил облако зеленоватого света, оно вытянулось, качаясь в воздухе и меняя форму… Над толпой пронёсся стон, и люди снова попадали ниц. Ася, задрожав, прижалась к холодному каменному столбу ворот, зажала ладошкой рот, чтобы не закричать: между столбами арки стояло отдалённо подобное человеку слабо светящееся зеленоватым фосфорным светом полупрозрачное членистое существо высотой в два человеческих роста и, поворачивая нечеловеческую голову, медленно оглядывало лежащих перед ним ниц людей. На месте глаз у него были чёрные провалы, но не было сомнений, что оно видело всё и всех. Страшная паучья, с отвисшими жвалами, морда неторопливо поворачивалась в сторону Аси, взгляд жутких чёрных ям приближался к тому месту, где стояла она… В этот момент кто-то с силой дёрнул девочку за руку — и она, и без того уже едва державшаяся на ногах, упала назад. Чьи-то руки подхватили её, не дали упасть на землю, поддержали…
— Аська, — услышала она горячий шёпот Сергея, — с ума, что ли, сошла?! Оно же тебя в миг расшифрует! Прячься!
И друг потащил её в дом, похлопывая её ладоши, чтобы удержать ускользающее сознание. В небольшой комнатке, освещённой горящей свечой, с безопасным окошком во двор, он поднёс ей прямо к губам ковш с холодной водой:
— Пей, это поможет… — Ася послушно отхлебнула, и действительно, ей стало легче, в голове прояснилось.
— Отошла?! Ну что ты, гизлов не видела, что ли?! — вглядываясь в её лицо, с облегчением улыбнулся друг. — Хотя, и правда, зрелище не для слабонервных… А вот Глеба я не видел, ни на стене, нигде. А ты?
Ася отрицательно покачала головой. Она и думать забыла про Глеба! Ей сделалось стыдно. Как она могла о нём забыть, и о Сергее! Он-то вот о ней не забыл! От чувства стыда страх прошёл окончательно.
— Ты предупредил Горкуна, чтобы не говорил о нас?! — вспомнила она.
— Конечно, это он меня за тобой послал, чтобы мы спрятались, раз такое дело. Он молодец, даже расспрашивать не стал, я только сказал, что мы раньше встречались и не поладили, и Горкун сразу же послал меня увести тебя с площади.
