— Что заметит? — нетерпеливо спросила Ядига — её вкрадчивые интонации ни с чьими другими спутать было нельзя.
Горкун громко вздохнул:
— Понимаешь… С тех пор, как я здесь принёс жертву неназываемым, я не могу приблизиться к Священной Лампаде. Живой огонь меркнет из-за меня! Если это заметит кто-нибудь в Радоплесе… словом, добра мне ждать не приходится. В тот день я, как всегда перед отъездом, пошёл помолиться в храм, но дальше притвора не решился пройти. А тут — Мэджер! Я так боялся, что он позовёт меня поклониться Рубиновому Цветку! Ну, и обрадовался, когда он вместо этого пригласил меня поговорить с этими детьми. А потом уж некуда было мне отступать… Да и мог ли я знать, что они в ссоре с Эшуразом! Такое и в кошмарном сне не приснится! Я-то думал, довезу их сюда, и всё! А теперь я точно меж двух огней! Случится что с ними, так мне в храм и совсем не войти!
— А ты и не ходи в этот храм… Здесь другие боги, поклоняйся им, и они будут помогать тебе… Они снисходительны, за обычную торговую хитрость и смекалку не отвернутся от тебя. Не то, что этот Игнис! И они разрешат нам жениться, я спрашивала у Зиты. А там скажешь, что древняя вера, возвращённая Эшуразом, тебе нравится больше, — и довольно будет с них. Той твоей жене никогда ничего обо мне не узнать, а, значит, никому не будет вреда. Ведь промолчать — даже не значит солгать…
Вкрадчивый голос Ядиги, словно источающий мёд, ядовитый мёд, затих в отдалении коридора. Потом хлопнула дверь, негромко закрылась другая, — и Ася осталась в тишине. Она перевела дыхание. «Бедный Горкун! — подумалось ей. — Он здесь совсем запутался, просто пропадает!.. Бедный… И неизвестно, можно ли ему помочь…» Девочка спустилась на свой этаж, тихонько открыла и затворила свою дверь. В одинокой комнатке горела свеча, кем-то поставленная на комод. Рядом стояли тарелка с хлебом и яблоком и ковшик с водой: её скромный ужин. Но девочка всё равно не чувствовала вкуса еды: медленный, сладкий, ласковый голос Ядиги всё звучал у неё в ушах. Похоже, от хозяйки этого дома можно было ждать любой неприятности. И доверять ей было нельзя. Ася тяжко вздохнула. Как горько, когда о человеке приходится думать так! Так хочется всем верить и всех любить! Но любить хитрую торговку не получалось. Хорошо ещё, что три дня вынужденного ожидания уже прошли, и завтра с утра они уйдут из этого дома, и не придётся ждать, борясь с подозрениями и мыслями о несправедливости.
Вспомнив о приближении решающего дня, Ася опомнилась. Отставила ковшик, достала из рюкзака молитвослов, а из молитвослова — две пластиковые маленькие иконки, пристроила их на комоде прямо перед собой, — и углубилась в молитву. Час спустя, убирая свои сокровища снова в рюкзак (а вдруг утром на это не будет времени?), Ася коснулась кончиками пальцев какого-то холодного металлического предмета. С удивлением достала его… Это была фляжка с крещенской водой! Только теперь девочка вспомнила о ней! Целых десять дней она пролежала в рюкзаке, незамечаемая и забытая! Эта находка была — словно ответ на её молитву о помощи. Асе стало так радостно, что все неприятности и заботы сразу поблёкли и отступили. Она отпила маленький глоточек святой воды, легла, закуталась в пёстрое одеяло и заснула спокойно, как дома.
Глава 10. О том, что и гению свойственно заблуждаться
Как и предвидела Ася, утро началось со всеобщей суеты. Горкун метался по магазину и складу, выбирая чаши и вазы. Он хватал и рассматривал на свет то одну, то другую, ставил их к окну, отходил и приближался, любуясь и оценивая игру света и цвета. Отобранные вещи он бережно передавал ходившей за ним как тень Ядиге. Она заботливо укладывала каждую чашу в отдельную корзину, выстеленную золотистой соломой, и в свою очередь отдавала её Белушу. Тот, одну за другой, осторожно относил их во двор на высоко застеленную соломой телегу.
— А как же мы-то поместимся там?! — возбуждённо прошептал Асе Сергей. — Разве можно под эти корзинки подлезть и всё не перебить?!
Девочка с недоумением пожала плечами:
— Посмотрим…
Вдоволь набегавшись по магазину, купец подошёл к друзьям и протянул им два шёлковых платка:
— Повяжите на лица, а то чихать начнёте под соломой, да ещё, чего доброго, в самый неподходящий момент.
Дети послушно обвязали лица по самые глаза.
— Вещи с собой? — спросил Горкун.
Друзья кивнули и подхватили стоявшие у ног рюкзаки.
— Верёвки? — снова потребовал отчёта Горкун.
Ася только кивнула, а Сергей приподнял полу своего кафтана и показал обмотанную вокруг пояса тонкую и крепкую верёвку.
— Тогда забирайтесь! — велел Горкун.
Он подошёл к тыльной части телеги, раздвинул солому, — и дети увидели узкий тёмный лаз. Оказывается, Горкун времени зря не терял: за эти дни он «усовершенствовал» свою телегу, сделав её «двухэтажной». Умело уложенная солома совершенно скрывала это хитрое устройство.
— Вот это класс! — не удержался Сергей. — Высший уровень конспирации!
— Чего сказал-то? — не понял Горкун.
— Лучше и придумать нельзя! — поспешно «перевела» Ася.
— Ну так полезайте! — скомандовал купец, расплывшись, однако, от удовольствия в широкой улыбке.
Друзья по-пластунски залезли в щель, толкая перед собой рюкзаки. Купец, маскируя лаз соломой, заявил на прощанье:
— Учтите, долго ждать я вас не смогу. Через три дня уеду, а то логи не пропустят через Туманный лог!
Последняя охапка сена въехала в угол возле Асиных ног, и в деревянном ящике, в котором они оказались, стало совсем темно. Телега качнулась и тронулась, неприятно подскакивая на неровной дороге.
— Да… — сквозь платок, придушенно прошептал Сергей, — приключение начинается без комфорта…
— Давай молчать! — попросила Ася. — Мало ли, кто там снаружи может оказаться рядом с телегой!
Сергей согласно хмыкнул и стал устраиваться поудобнее. Однако этого у него не вышло — слишком узенькое пространство выделил им Горкун. Ася подумала, что если очень-очень скоро им не удастся отсюда вылезти, то не удастся вылезти совсем: руки и ноги затекут, и пиши пропало…
Друзьям уже стало казаться, что телега едет не меньше часа, когда она, наконец, остановилась и совсем рядом раздался приглушённый голос купца:
— Во дворе сейчас никого! Я беру две вазы и ухожу. Когда вернусь за остальными, вас здесь быть не должно!
Дети, по-прежнему лёжа на животах, стали двигаться к «выходу». Сергей выбрался первым и помог вылезти Асе. Они быстро огляделись. Телега стояла укромно, между крепостной стеной и дозорной башней. Горкун уже исчез, и никого не было видно. Кем-то не закрытая тяжёлая дверь квадратной башни предлагала укрыться в неведомой тьме. Больше деваться было некуда, и друзья быстро юркнули в неё.
Внутри оказалось не так уж темно. Маленькие глубокие окошки, тут и там разбросанные над лестницей в толстой стене, впускали на крутые ступени косые полосы света. Дети прислушались и, ступая как можно тише, стали подниматься вверх. На пятой площадке обнаружилась дверь в стене, тоже незапертая. Похоже, здесь вообще легкомысленно относились к дверям. Сергей решительно потянул за железное кольцо — и дверь послушно приоткрылась. За ней оказался длинный полутёмный коридор.
