— Пойдём, — согласился он, и ему сразу же стало легче. Те как будто отступили подальше. И тогда он сказал: — Но сначала… прости меня ты. Я тебе нагрубил, я виноват. Знаешь, я сам не знал, что говорил.
— Бог простит! — радостно ответила Ася, и мальчику показалось, что вокруг прибавилось света. И появились силы идти. Идти назад.
Оранжевое солнце медленно опускалось за горизонт, когда дети снова вошли в деревню. Они направились прямо к крайнему дому и вошли в открытую дверь. Крестьянка лежала на лавке, обнимая спящую девочку. Увидев детей, она с усилием села, без слов, огромными, погасшими глазами взглянула на них. Сергей подошёл, молча достал из мешка оставшуюся половину буханки и протянул её ей. Говорить он не мог, горло перехватило от жалости и стыда. Она приняла хлеб, как драгоценность, встала и молча поклонилась ему.
— Простите меня, — пряча глаза, непослушным голосом произнёс Сергей. — Мы пойдём…
— Да воздаст вам Благословенный за ваше добро! — сказала крестьянка. — Переночуйте здесь, куда же вы на ночь глядя?
Она отрезала два ломтя и протянула их Сергею и Асе.
Никогда они не ели такого сладкого хлеба и не спали так мирно, как под бедным кровом этого крестьянского дома.
Глава 6. Сумрачный лес
Ася проснулась первой. Солнце светило в маленькие окошки избы, какая-то птичка снаружи радостно посвистывала, празднуя возвращение света. На полу возле лавки, на которой она спала, на набитом сеном матрасе мирно спал Сергей. Ася встала, опустилась на колени возле него и тихо-тихо, чтобы не разбудить хозяйку, прошептала ему в самое ухо:
— Сергей, проснись, нам надо уйти, пока они спят!
Мальчик открыл сонные глаза и непонимающе посмотрел на неё. Ася приложила палец к губам и кивнула на дверь. Он удивился, но спорить не стал, и через минуту они уже стояли возле колодца, держа в руках опустевшие рюкзаки.
— Нам не надо завтракать, — объяснила Ася, — понимаешь?! Им нужен этот хлеб, а мы что-нибудь найдём в лесу.
Сергей покраснел, молча кивнул и, чтобы скрыть смущение, стал опускать в колодец ведро. Они напились, быстро умылись, набрали во фляги воды и, торопясь, почти побежали прочь из деревни. Только когда дорога завернула за холм, они облегчённо вздохнули и, переглянувшись, рассмеялись.
— Операция удалась! — весело воскликнул Сергей. — Знаешь, я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, когда отказался от завтрака без надежды на обед!
— Да уж, не хлебом единым жив человек, — ласково улыбнулась Ася.
И они пошли по знакомой уже дороге, огибавшей радостно зеленеющие холмы и медленно поднимавшейся в гору. Сергей удивлялся, насколько легче, чем вчера, было ему идти, даже не смотря на голод, который очень скоро дал о себе знать. Время от времени мальчик внимательно осматривался вокруг, но воздух не кривился и не дрожал. Гизлов, кажется, поблизости не было. Ася заметила это и сказала:
— Знаешь, вчера, на обратном пути, когда стало особенно страшно, я про себя начала молиться. И страх куда-то исчез. И гизлы тоже. Я думаю, они боятся молитвы… — Сергей смущённо молчал, и она продолжала: — Они были вокруг, и мне вспомнились слова из псалма: «…Радосте моя, избави мя от обышедших мя», и Он — избавил!
Мальчик молчал, но слушал очень внимательно. Он на себе испытал накануне, как простое «Господи, помилуй», которому раньше безуспешно пыталась научить его мама, может прибавить спокойствия и силы. Его собеседница понимала, что иногда нужно время, чтобы научиться верить, и не ждала ответа. Она поделилась с ним своей защитой, и это было сейчас самым главным.
Долго вилась дорога между холмов. Солнце миновало зенит и стало клониться к закату, когда, наконец, вдали показался лес. Путешественники ускорили шаг в надежде на тень, и воду, которой уже не осталось ни капли, и какую-нибудь еду.
Лес сразу же обступил их сумраком и влажной прохладой. Огромные вековые ели тёмным шатром смыкались над головой, подлеска в их вечной тени почти не было, лишь кое-где росла какая-то неприхотливая бледная травка. Дети сразу стали искать грибы. И скоро нашли целый выводок сыроежек. Мальчик, недолго думая, снял свою шляпу, и они быстро наполнили её до краёв. После короткого совещания решено было попробовать есть их сырыми, («Сыроежки, всё-таки!» — пошутил Сергей), потому что никому из них не хотелось задерживаться в этом мрачном лесу, собирая хворост и разводя костёр. Да и не было уверенности, что, подсушенные на веточках над огнём, сыроежки будут вкуснее, чем в натуральном виде. И снова им повезло: возвращаясь к дороге, они услышали журчанье ручья, и скоро уже плескались, и пили, и ополаскивали в нём сыроежки, перекладывая чистые в Асину шляпу. Друзья были так голодны, что грибы показались вкусными. Однако наедаться ими досыта они не решились.
— Хватит с нас того, что нашли. Лучше поищем ягод или орехов, — предложил Сергей, и Ася, вздохнув, согласилась. Кое-где вдоль дороги росли кусты, и там мог оказаться орешник.
После еды оба повеселели и бодро пошли по дороге, вглядываясь в листву встречавшегося кустарника. Но постепенно кусты исчезли совсем, ели подступили вплотную к дороге, погрузив её в таинственный полумрак. И в этом сумраке Ася краешком глаза увидела вдруг мелькнувший розовый огонёк. Она всмотрелась — это светился розовый камень кольца тревоги на руке у Сергея. Она посмотрела на своё — оно светилось так же.
— Серёжа! — воскликнула она, подняв руку с кольцом перед собой. — Что это значит?!
— Или кто-то выслеживает нас, — мальчик быстро огляделся, — или… — голос его прервался, глаза расширились, тревожно вглядываясь во что-то невидное Асе.
— Опять… они?! — догадалась она, и понизила голос: — Гизлы?!
Дети остановились. Кривящийся сгусток воздуха двигался впереди, между ними и лесом, медленно приближаясь. И вдруг огни на кольцах загорелись тревожно-красным.
— Господи, помилуй! — вырвались у Сергея слова, о которых он думал весь день.
Прозрачная кривизна метнулась в лес, и кольца погасли.
Друзья перевели дыхание.
— По крайней мере, стало ясно, как узнать об их приближении и как с ними бороться, — медленно проговорил Сергей.
— И всё-таки хорошо бы до вечера выбраться из этого леса, — прошептала Ася. — Он такой… неуютный… Пойдём побыстрее, а?
Теперь они уже не искали орехов, а то и дело взглядывали на кольца. Но камешки не светились.
Зато стало быстро темнеть. Наверное, солнце уже садилось. А конца лесу не было видно. Неужели придётся здесь ночевать?! — с замиранием сердца думала Ася. Костёр привлечёт гизлов, а без костра ночью в лесу… — она почувствовала, как по спине прошёл озноб. И вдруг в отдалении раздался волчий вой.
— Ай! — вскрикнула девочка и схватилась за руку Сергея.
— Дерево! Надо залезть на дерево! — воскликнул он, оглядываясь вокруг.
