— Прилетающая со звезды помогает всем! Она добрая! — запальчиво закричал ученик звездочёта. — Я сюда и пришёл для того, чтобы делать добро, как учитель!
Сергей на мгновенье прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Потом кивнул и отвечал, усилием воли унимая дрожь и стараясь говорить как можно спокойней:
— Видишь ли, в мелочах она помогает, но отнимает то, что намного важней! Например, какой-нибудь женщине помогла найти потерявшуюся овцу, а забрала — верность Благословенному, а значит, и Его защиту. Она избавится от маленьких бед, а начнутся у неё — большие! Ведь она отреклась от Бога, когда стала поклонницей Прилетающей со звезды! Она сама отказалась от Него!
— Это всё пустые предположения! — запальчиво закричал Небензя. — Как ты это докажешь?!
— Да очень просто! — воскликнул Сергей. — По плодам, что приносит это ваше поклонение. Разве Маландрин — добрый?! Его волнуют твои, мои чувства, беда твоей бабушки?! Он, как и твоя «богиня», только прикидывается благодетелем, а на самом деле ищет лишь собственной власти! Загляни в себя, и ты увидишь ответ! Твоя совесть уже…
Небензя покраснел до самых корней всклокоченных рыжих волос и прервал его:
— Учитель с утра и до вечера помогает людям! То, что ты говоришь, клевета! Ты… ты сам злой человек! И мне… больше не друг, вот что! — он вскочил с лежанки и выбежал вон.
Сергей с досадой ударил кулаками по тюфяку. Ничего, ничего он не смог объяснить! Потерянный друг ему теперь не поможет, и он будет сидеть в этой башне-тюрьме, в то время как Асю схватят и бросят в ущелье! Всё пропало!
Глава 21
Побег
Небензя как вихрь ворвался на кухню, метнулся к двери, потом к окну, пронёсся вокруг огромного, стоявшего в центре стола и, наконец, остановился, у кадки с водой, угрюмо воззрившись на собственное отражение.
— Совесть! — возмущённо сказал он ему.
Отражение ответило негодующим взглядом, но что-то не то было в его глазах. Тогда ученик звездочёта схватил стоявший на лавке ковш, разбил им собственный двусмысленный образ, сделал несколько поспешных глотков, расплескав воду на балахон, бросил ковш прямо в кадку и долго смотрел, как он, дрожа, качается на тёмной воде. Так же дрожало что-то в его груди, мешая дышать… Совесть?!.. Чтобы не видеть уличающего ковша, он отвернулся, пихнул скамью, оказавшуюся на его пути, так, что она упала, резко поднял её, со стуком поставил на место, больно занозив палец о выщербленный край, выдернул занозу и снова задумался, глядя, как сочится из ранки кровь. Ему казалось, что точно так же кровоточит его сердце.
— Друг называется… — обиженно пожаловался Небензя в сумрачное пространство кухни.
Он опустился на табурет и, хмурясь, уставился в чёрную закопченную стену. Злость уходила, оставляя после себя опустошение и непонятный стыд.
— Ну разве я в чём виноват?! — сказал он стене. — Я всё делаю правильно! И кто такой этот Сергей, чтобы меня обвинять?! Вот учитель хвалит меня, и это уж конечно важнее! И какое мне дело до того, что говорит какой-то мальчишка?! Пойду-ка я лучше спать: всего ничего осталось до прихода учителя.
И он, хмурясь и отчего-то смущаясь, вернулся в каморку. Сергей лежал, повернувшись лицом к стене, но явно не спал: спина была напряжена, а ладони сжимали плечи, словно он замёрз.
Небензя лёг на свою скамью и попытался заснуть. Но не тут-то было. Как наяву, ему вдруг представились бабушкины печальные, полные слёз глаза. Это оказалось так больно, что он, неожиданно для самого себя, громко сказал в потолок:
— А бабуля там вовсе и не одна. С ней теперь какая-то приблудная девчонка живёт, и во всём помогает!
Сергей рывком сел на лежанке:
— Девчонка?! Какая?!
— Ну… Чуть помладше меня… — Небензя тоже сел, припоминая. — Тоненькая… Ясноглазая такая, сразу видно: смышлёная. Имя какое-то странное у неё: Асей зовут.
Небензя был рад, что ссора как будто сама собой забывалась. Он не умел сердиться, и любая размолвка всегда была ему в тягость. Поэтому он, счастливый от Сергеева расположения, старательно припоминал всё, что мог:
— Волосы у неё совсем-совсем светлые, глаза прямо как васильки, и бабушку понимает просто с полуслова! Сразу видно, что они поладили между собой. Наверное, им понравился мой пирог…
От этого описания Сергей вскочил, забыв про больную ногу, охнул, поджал её, навалившись на спинку стула, и сейчас же забыв о боли, обрушил на друга обвал восклицаний:
— Послушай! Поверь, это очень важно! Просто поверь! Ася — мой давний, добрый друг, и я точно знаю, что ей угрожает беда! Мне нужно срочно на помощь к ней! Ну поверь!!!
Небензя удивлённо смотрел на него. Сергея нельзя было узнать, так он изменился. Медлительный, растерянный мальчик с неуверенным рассеянным взглядом исчез — перед ним стоял, требовательно сверкая яркими решительными глазами, сильный, настойчивый юноша, точно знавший, чего он хочет и что он должен делать. И Небензя поверил уверенности друга, и, хотя что-то как будто оторвалось и упало в его груди от подступившего страха, встал и кивнул:
— Хорошо. Будь по-твоему. Я скажу Маландрину, что выпустил тебя подышать свежим воздухом, а потом не заметил, куда ты делся. В конце концов, я не поставлен тебя сторожить.
— Вот это друг! — воскликнул Сергей. — Настоящий друг! Спасибо!!!
— Ну что ты… — Небензя залился краской и спрятал подозрительно заблестевшие глаза. — Давай лучше обсудим детали.
Решили, что когда Маландрин выпустит его, как он это делал всегда по утрам, Небензя дождётся, когда учитель снова уйдёт наверх, вернётся за другом, и, обнимая его, как бы поддерживая больного, выведет вон из башни. Мальчики понадеялись, что тогда придверник не воспримет Сергея как отдельного, самостоятельного человека и не накинется на него.
Звездочёт объявился неожиданно скоро. Он зычно окликнул Небензю из сеней и, когда тот выбежал к нему, объявил, что немедля уезжает в столицу.
— К обеду вернусь, смотри, чтобы чтилище было прибрано и стол накрыт! — распорядился он, отпирая дверь и пряча ключ обратно в карман. — Просителям скажешь, что сегодня особый день, пусть они меня не ждут, а возвращаются восвояси: Азавид разошлёт всюду приставов, которые всем всё сообщат.
— Особый день, учитель? — удивился Небензя.
— Потом, потом всё узнаешь, я тороплюсь! — отмахнулся тот и вышел, кинув через плечо: — Придверник, дверь оставляю на ученика!
Небензя дождался, когда снаружи раздастся удаляющийся перестук копыт коня звездочёта, поднялся к кухонной двери и окликнул Сергея. Он тотчас же появился, уже без надоевшего балахона, а в своей собственной одежде. Ребята встали бок и бок, каждый вскинул руку на плечи другу и не без опасения стали спускаться в сени.
Оба со страхом ждали, что придверник вот-вот на них нападёт, но они беспрепятственно прошли все десять ступенек, а тот всё не подавал признаков жизни. Наконец, они шагнули к двери…
