Эмма кивнула. Восхищаться работой Кольки уже не было сил.
— Говорить никому не станем, куда пошли, да? — спросил Колька, когда Эмма натянула лямки рюкзака на плечи.
Она мотнула головой. А кому говорить? Маше и Нитке? Или Кате, которая с утра ходит, точно сомнамбула, и не реагирует ни на кого?
Потому вышли молча. Что‑то крикнула вслед Маша, но ни Колька, ни Эмма ей не ответили. Уже шагая по коридору, Эмма подумала, что если за дверью действительно окажутся ангары с челноками, то она с удовольствием уберется с Моага. И никогда больше не вернется.
Пришлось пробираться по трубе, после прыгать вниз, в темноту. Луч фонарика скупо освещал пыль на полу, странные потеки на стенах и оплавленный остаток флешки в разъеме. Следом за Эммой прыгнул Колька, ругнулся, отряхнул штаны.
Эмма хотела напомнить о законе, но передумала. Вряд ли закон может защитить от вируса. "Вирус злости", вот как можно назвать эту заразу. И правила от этого не помогают. Вряд ли защитишься от болезни, если просто будешь стараться быть хорошей.
Или защитишься?
— Как думаешь подключаться к разъему? — спросил Колька, наведя фонарик на дверь.
— А ты как думаешь?
— Надо вскрыть разъем и посмотреть, что там.
— Давай. Я бы тоже так сделала.
Эмма присела на корточки, наблюдая за действиями Коли. Тот, с помощью магнитной отвертки поднял крышку панели, тонкую, полупрозрачную. Вместе с ней выскочил и намертво припаянный оплавок.
Эмма глянула на квадратную, маленькую плату, включила планшет.
— Я хочу попробовать сама, — пояснила Коле.
— Ну — ну. Давай, пробуй.
У нее все получилось. Снизить напряжение в цепи не такое уж и сложное дело. Теперь любое устройство, подключенное сюда, не загорится пламенем от того, что тут гораздо больше вольт, чем надо.
А дальше даже флешка не понадобилась. С помощью планшета Колька запустил программу, взламывающую файлы замка. Десять минут — и готово. Дверь щелкнула, и створки поехали в стороны. Исчезли в стене золотистые звезды Моага.
За дверью оказалась темнота. Абсолютная темнота.
— Хорошо бы найти хоть какой‑то рубильник, чтобы включить свет, — заметила Эмма.
Вдруг над их головами послышалось шуршание, вскрик, и за их спинами приземлился кто‑то, выскочивший из трубы. Эмма дернулась от неожиданности, оглянулась.
Это был мальчишка. Малек, коротко стриженный, худой и решительный.
— Я с вами, можно? Я точно с вами, вы не отправите меня назад, — торопливо заявил он.
— Ты что, обалдел? — возмутился Колька, — С чего ты с нами? Это не игрушки тебе, давай возвращайся. Быстро, я сказал!
Мальчишка вдруг присел, мгновенно юркнул между Эммой и Колькой и нырнул в проем двери. Отбежал в темноту и оттуда крикнул:
— А ну, верните меня? А, что, слабо, да?
— Вовка, я поймаю и набью. Клянусь собственным планшетом! — закричал Колька.
Эмма, дотронувшись до его плеча, попросила:
— Не ори. Мало ли что за дверью. Мы уже не отправим его назад, бесполезно. И гоняться за ним не будем. Надо сказать ему, чтобы вел себя нормально, не орал и не убегал. Тогда возьмем его с собой.
— Да я прибью паршивца! — буркнул Колька, но уже гораздо тише.
После позвал:
— Вовик, ты где?
Они зашли за дверь, оглянулись и посветили фонариком. Вовик темноты, видимо, не боялся. Стоял в одном из поворотов — коридор разветвлялся на три проходы — и нагло улыбался.
— Я тут. Я слышал, как вы говорили, что хотите улететь на Землю. Я с вами. Я тоже хочу на Землю.
— Болван, — выдохнул Коля, — мы сначала посмотрим, что в этой части уровня. Никуда мы не собираемся лететь. Давай, топай назад.
Вовик отступил назад, в темноту и оттуда прокричал:
— Я не уйду! И не заставите! Я тоже хочу уехать отсюда! А вы решили сбежать. Для меня должно хватить места в челноке, я маленький, много места не займу…
— Вот же дурачок, — Коля направил свет фонарика в лицо Вовки и бросил, — да топай с нами. Нечего тебе делать — давай, иди с нами. Полазь в темноте и грязищи. А Машке я скажу, чтобы отмывала тебя с мылом и дезинфицирующими средствами.
Эмма не стала ничего говорить. Конечно, с Вовиком будет лишняя возня, но не возвращаться же из‑за него. И не бегать за ним по непонятным коридорам. Пусть идет, черт с ним… Кажется, она уже сама начинает ругаться…
Они пошли дальше. В этих коридорах было заметно холоднее и пахло странно. Эмма не могла понять, что за запах. Еле уловимый, немного кислый… Или это только кажется?
Коридоры тянулись полукругом, в них попадались странные комнаты, похожие на каюты. Все они были открыты и пусты. В некоторых фонарик Кольки высвечивал кровати без матрасов, столы, стулья и даже выключенные планшеты. Но запустение и пыль — вот все, что можно было там увидеть. Люди давным — давно ушли отсюда, и теперь все эти каюты пустовали.
Склады, широкие коридоры с плотно закрытыми дверями ангаров.
— Надо попробовать открыть один, — проговорил Колька.
Вовик, который все еще держался на некотором расстоянии от них, заметил:
— Сейчас? Давайте сейчас откроем. Вдруг там челноки?
— В этих ангарах могут быть челноки. Вполне. Но сначала просто все осмотрим, — ответил Колька, водя фонарикам по стенам, — я не могу понять, зачем закрыли эту часть корабля? Тут вообще ничего нет. Ничего, чтобы представляло опасность. Ну, кроме челноков, разумеется. Хотя вовсе не факт, что и челноки тут есть. Потому что все шлюзы устроены на Третьем Уровне, там, куда приходят крейсеры.
— Тогда почему вы не открываете?
— Да подожди ты, — отмахнулся Колька, — надо осмотреться сначала.
Эмме вдруг стало страшно. Темно и тихо тут кругом, но кажется, что мрак этот дышит. Вдыхает и выдыхает воздух. Живой мрак, неприветливый, опасный.
"Они здесь… они здесь… они здесь…" — завертелось в голове. Как поставленный на повтор файл с песней. Эмма замедлила шаг, почему‑то схватилась рукой за стену. Пальцы коснулись труб, которые в этих коридорах не прятали внутрь. Трубы и еще что‑то непонятное.
— Коля, посвети сюда фонариком, — попросила Эмма.
Беспокойный луч запрыгал по стене, выхватил ряды покрытых пылью труб и человеческие кости на них. Кисти рук, длинные кости предплечий. Они просто лежали на трубах, словно кто‑то заботливо пристроил их в надежде скоро забрать.
Эмма чуть не заорала от страха, затрясла рукой, которой касалась труб, яростно потерла ей об штаны.
— Что это такое? — тут же подскочил Вовик.
— Это человеческие кости, — жестко сказал Коля, — и это значит, что тут погиб человек.
