Потом Иван Гермогенович быстро сорвал еще пару парашютов и, резко подпрыгнув, повис в воздухе. Некоторое время он висел, болтая ногами, но лишь только дунул ветер, парашюты весело зашумели над его головой.
Воздушный поток подхватил профессора и понес над лесом.
– Замечательно! Просто замечательно! – засмеялся Иван Гермогенович, раскачиваясь в воздухе, словно маятник. – вот уж никогда бы не подумал, что мне придется летать на пушинках одуванчика.
Странные деревья с белыми шапками выглядели теперь, с поднебесной высоты, как самые обыкновенные одуванчики.
Лес казался похожим на простую луговую траву.
Профессор огляделся по сторонам.
Вокруг простирались травяные джунгли, песчаные пустыни.
Вдалеке, на высокой горе, Иван Гермогенович увидел высоченный столб, на котором развевалось красное полотнище.
– Ага! Мой шест! – прошептал он, довольно улыбаясь.
Еще дальше и правее синела широкая водная гладь.
– А вот и пруд! Прекрасно! Теперь я знаю направление.
Ветер трепал пушистые парашюты. Ныряя в воздухе, Иван Гермогенович летел над лесами и полями, внимательно вглядываясь в проносящуюся под ним местность. Но вот встречный воздушный поток подхватил Ивана Гермогеновича и понес его прямо к пруду.
– Эге! Так я и утону, пожалуй! – нахмурился профессор. – Надо спускаться, пока меня не унесло в открытое море.
В эту минуту Иван Гермогенович пролетал над солнечной поляной. Место было удобное для спуска. Он решил приземлиться.
Выпустив из рук один за другим несколько парашютов, профессор прошел бреющим полетом над землей и медленно стал снижаться. И вот трава уже превращается в дремучий лес, а узенький ручеек – в широкую и бурную реку.
– Гоп-ля! – вскрикнул профессор, выпуская из рук разом два парашюта.
Его помчало над рекой. Профессор свесил голову, отыскивая удобное место для посадки, и вдруг увидел плывущих по реке Карика и Валю. Волны кидали их на камни, тащили по течению; они переворачивались в воде, как поленья.
– Держи-и-и-итесь! – закричал профессор сверху.
Выпустив из рук последний парашют, он камнем полетел в пенящуюся воду.
Глава восьмая
Спасение утопающих. Дорога к фанерному ящику. Живые форточки. Путешественники встречают стада травяных коров. Грустные воспоминания. Нападение воздушной черепахи
Сильное течение валило профессора с ног.
Он падал то на одно, то на другое колено, вода сбивала его, покрывала с головой, но он снова поднимался и, осторожно переступая с одного камня на другой, двигался дальше.
Карик и Валя лежали у него на руках. Глаза их были закрыты, руки беспомощно мотались, ноги волочились по воде.
– Ничего, ничего! – шептал профессор, тяжело дыша. – Все будет хорошо! – И он крепче прижимал ребят к себе.
Но вот наконец и берег.
Профессор опустил Карика и Валю на землю, сел на корточки и принялся растирать ребят ладонями.
– Да ну же, ну! Что вы, в самом деле? – бормотал Иван Гермогенович.
Он сгибал им руки, ноги, перевертывал то вверх, то вниз лицом. Но все было напрасно. Ребята лежали неподвижно, закрыв глаза и плотно стиснув побледневшие, подернутые мертвенной синевой губы.
– Ну что мне с вами делать? – нахмурился Иван Гермогенович.
Он потер ладонью лоб и вдруг весь просиял.
Профессор вспомнил старый, теперь уже забытый способ спасения утопающих. Быстро вскочив, он схватил Валю за ноги, приподнял над землей и с силой начал трясти.
Изо рта, из носа Вали хлынула вода.
Валя застонала.
– Стонешь! – обрадовался Иван Гермогенович. – Прекрасно! Значит, будешь жить!
Положив девочку на землю, он принялся за Карика.
– Р-раз! Два!
Изо рта Карика вырвались мутные потоки.
– А теперь полежи и ты.
Отплевываясь и кашляя, ребята открыли глаза. Они смотрели, ничего не понимая.
Перед ними стоял Иван Гермогенович. Живой, настоящий Иван Гермогенович. Большой, бородатый, такой, каким они привыкли видеть его каждый день.
От радости ребята не заметили даже, как странно одет профессор. Они видели только его добрые, смеющиеся глаза, его растрепанную седую бороду.
– Иван Гермогенович! – закричала Валя.
Она бросилась к нему и заревела от радости.
– Ну, ну, ну! – смущенно кашлянул профессор и погладил девочку по голове. – Теперь-то плакать зачем?
Валя размазала кулаком по лицу слезы и улыбнулась:
– Это… Это… вода выходит… Сколько ее налилось!..
– Много, – согласился Иван Гермогенович. – Ну а теперь, друзья мои, скажите мне: кто разрешил вам хозяйничать в моем кабинете?
Ребята опустили головы.
– Ах, молчите! Вы разучились разговаривать?
Ребята вздохнули. Мокрые, несчастные, они стояли перед профессором, не смея взглянуть на него.
Карик так низко опустил голову, что его подбородок уперся в грудь, покрытую липкой грязью.
И вдруг Валя захохотала.
– Ой, Иван Гермогенович, какой вы смешной в этих… веревках. Зачем вы так обмотались?
– Во-первых, это не веревки, а паутина, а во-вторых, ничего смешного я тут не вижу.
– Но почему они такие толстые? Паутина же совсем не такая.
– Паутина такая же, но вот мы теперь стали другими, потому тебе и кажется, будто это веревки. – Профессор строго посмотрел на Валю и сказал ворчливо: – Ты спрашиваешь, зачем обмотался? Такой костюм защищает меня от солнечных лучей, от царапин и ссадин. В нем я не буду мерзнуть ночью, в нем можно спать на сырой земле, не опасаясь простуды. А кроме того, не привык я ходить раздетым.
– А где вы достали столько вере… паутины?
– Это мой первый охотничий трофей, – с гордостью ответил Иван Гермогенович и рассказал о встрече с пауком, о битве паука с осою. – Вот так я, друзья, приоделся и вооружился копьем – жалом осы.
– А где же ваше копье?
– К сожалению, копье пришлось оставить в подземелье после битвы с медведкой. – И профессор снова начал рассказывать о своих приключениях, о встрече с навозным жуком, с медведкой, с зеленым кузнечиком. Он говорил, не замечая, как ребята уже клюют носом. Они так много пережили за несколько часов жизни в незнакомом мире и так устали, что оба сейчас хотели только спать. – Но все хорошо, что хорошо кончается, – бодро сказал профессор. – Теперь мы вместе направимся домой. Однако и вам придется одеться. Посмотрю, на кого вы сами будете похожи в паутинных костюмах.
