Глава 34
Вернувшись в Мобил, Брэдфорд Мейтленд узнал, что его отец умер. "" Сотрудник порта, полагавший, что Брэдфорду уже известно об атом, выразил ему соболезнование, едва тот сошел с судна. Переживаемые им душевные муки усугублялись тем обстоятельством, что его не было дома, когда отец умирал. Безысходная печаль и глухой гнев терзали его, когда он гнал лошадей к «Золотым дубам».
Было уже позднее утро, но в усадьбе стояла зловещая тишина, когда Брэдфорд въехал во двор. Он ворвался в зал и увидел, что двери всех комнат, кроме одной, раскрыты. Он тотчас бросился к кабинету отца и распахнул дверь с такой силой, что она стукнулась о стену, отчего на пол с грохотом свалилась большая картина.
Закари Мейтленд, сидевший за письменным столом, вскочил на ноги и шагнул за кресло, очевидно, полагая, что письменный стол и кресло обеспечат ему надежную защиту. На его лице отразился ужас, когда он увидел входящего в кабинет брата.
— Как это случилось? — ровным и суровым тоном спросил Брэдфорд.
— Сердце, Брэд, — с широко раскрытыми от испуга глазами ответил Закари. — Ничего нельзя было сделать.
— Как это случилось? — повысив голос, повторил вопрос Брэдфорд.
— Случился еще один приступ! — отчаянно выкрикнул Закари, словно решался вопрос о спасении его собственной жизни.
Впрочем, так оно и было. Ибо в этот момент Брэдфорд испытывал непреодолимое желание убить кого-нибудь, а кто попадется ему под руку, было не так уж и важно. Он подскочил к Закари и схватил брата за лацкан пиджака.
— Приступ случился из-за тебя! — с трудом сдерживая ярость, прошипел он, видя ужас в глазах Закари. — А ну, братишка, расскажи подробно, что довело отца до смерти!
— П-просто т-так случилось! — заикаясь, пробормотал Закари. — Не было ничего т-такого…
— Ты принимаешь меня за идиота? — перебил его Брэдфорд. — Ты расскажешь мне всю правду немедленно, иначе, видит Бог, я выбью ее из тебя!
— Хорошо, хорошо, Брэдфорд! — поспешно согласился Закари. Лицо его было бледнее полотна. — Произошел несчастный случай, клянусь тебе! Откуда нам было знать, что отец стоял на лестничной площадке вверху и мог услышать наш спор?
— Чей спор?
— Мой и Кристал… Мы думали, что он отдыхает, как рекомендовал ему доктор Скаррон… Впрочем, ты ведь знаешь об этом, это еще при тебе было.
— Да, я помню, как расстроился отец после исчезновения своей подопечной, — заметил Брэдфорд.
Он отпустил Закари и медленно подошел к бару.
— Итак, Закари, — сказал Брэдфорд, наливая себе виски. — Я хочу услышать все в деталях и, черт побери, исключительно правду.
Закари словно прирос к месту. Он нервно откашлялся и сказал:
— Ну, как я уже говорил, мы с Кристал поспорили. Спор начался в гостиной, а продолжили мы его уже в зале… Я пошел за ней… гм… потому что она заявила, что ей больше нечего сказать и что она идет к себе… Я остановил ее в зале… Мы не знали, что на лестничной площадке вверху находился отец… что он мог услышать…
— Ты испытываешь мое терпение, Закари! — загремел Брэдфорд. — Мужья и жены спорят часто! Так что же довело отца до приступа?
— То, о чем мы спорили» Брэдфорд… Или, точнее, о ком мы спорили, — еле слышно произнес Закари, не глядя на брата.
Брэдфорд осушил стакан, словно в нем находилась ключевая вода. Похоже, это лишь добавило яростного блеска в глазах, которые сверлили Закари.
— Я так понимаю, что речь шла об Анджеле? — спросил Брэдфорд, нисколько не сомневаясь в ответе.
— Да, об Анджеле… Кристал показала мне письмо, которое она нашла… Письмо Чариссы Шеррингтон. Она сказала, что читала его тебе и что сейчас Анджела убежала с Грантом Марлоу. Еще она сказала, что Анджела стала твоей любовницей, когда ей надоел Роберт, и что поэтому ты поехал за ней. Кристал объяснила, что именно по этой причине она не намерена зачинать детей в этом доме, который является рассадником кровосмесительства.
— Боже милостивый! — воскликнул Брэдфорд. — И отец все это слышал?
— Да… Мы услышали, как он упал. Он…
— Он упал с лестницы? — перебил его Брэдфорд.
— Нет… Он был мертв, когда мы подбежали к нему.
— Стало быть, ревность и ненависть Кристал убили моего отца! — Голос Брэдфорда понизился до шепота, который показался Закари настолько зловещим, что по его телу пробежала дрожь.
— Бога ради, Брэдфорд! Это был несчастный случай! Или ты думаешь, что я не сожалею о случившемся? И Кристал тоже сожалеет! Я… я побил ее в тот вечер. Мне следовало сделать это давным-давно. Она с тех пор не выходит из своей комнаты. Только на похоронах появилась.
— Когда были похороны?
— Неделю назад, — ответил, опустив глаза, Закари. — Мы не могли ждать. Мы не знали, когда ты вернешься.
Повисло напряженное молчание. Брэдфорд стоял возле бара, сжимая в руке пустой стакан. И смотрел он теперь не на брата, а на отцовский письменный стол. О чем он думал, Закари мог лишь догадываться.
Наконец Закари снова заговорил, чтобы как-то нарушить зловещую тишину:
— Отцовская воля еще не была оглашена. — Видя, что Брэдфорд даже не пошевелился, поспешно добавил:
— Джим Маклолин — душеприказчик. Кажется, отец переписал завещание, после того как Джим приехал сюда. Твое присутствие было необязательно, но мы все согласились дождаться твоего приезда.
— Какая заботливость, — холодно заметил Брэдфорд и направился к выходу. Не оборачиваясь, добавил:
— Пусть чтение завещания состоится во второй половине дня. Я не останусь в этом доме дольше, чем необходимо для завершения дел.
Брэдфорд вышел. От испытанного облегчения у Закари даже закружилась голова.
Глава 35
Джим Маклолин прокашлялся и обвел взглядом собравшихся, дабы убедиться, что присутствуют все приглашенные. Лучше бы Джекоб Мейтленд не назначал его своим душеприказчиком.
Брэдфорда, например, вряд ли приведут в восторг некоторые пункты завещания. Джекоб демонстрировал свою власть даже после смерти.
Сегодня отсутствовали двое из тех лиц, которых касалось завещание Джекоба. Его любовница отказалась появиться среди убитых горем членов семьи. В неизвестном направлении отбыла Анджела Шеррингтон.
Джим вздохнул. Ему следовало бы найти мисс Шеррингтон. Он надеялся, что Брэдфорду удастся отыскать ее на Западе. Надо будет поговорить с ним об этом попозже.
— Если нет возражений, я начну, — заявил Джим. — Прежде всего должен заметить, что это последняя воля покойного, и она выражена в полном соответствии с законом.
И Джим Маклолин начал читать:
— «Я, Джекоб Мейтленд, находясь в твердой памяти и здравом уме, не испытывая давления или принуждения со стороны какого-либо лица, выражаю свою последнюю волю и тем самым отменяю распоряжения, сделанные мною ранее.
