– Между прочим, в ее возрасте в таком виде все нормальные девочки возвращаются с первого свидания. – Папа потянулся. – Хотя что художники, что влюбленные – одна ерунда.
– Меня другое волнует. – Мама загремела посудой. – Как она в этом состоянии под машину не попала!
Но Ира всего этого не слышала. Из ванной она отправилась к себе, потушила свет, легла в постель и закрыла глаза. Сон упрямо не желал являться. Ира лежала в темноте, и перед ней заново прокручивался весь сегодняшний день. Этюды, презентация, Константин Юрьевич, старые фотографии и, конечно, Артем. Он был везде и всюду… Его глаза, его улыбка… Но странно… мысль, что она вдруг влюбилась, даже в голову ей не приходила. Артем представлялся ей человеком, который все знает, все понимает, которого только слушать уже великое счастье. И вдруг подумалось: «Хорошо, что мы еще не перешли на „ты“. Это просто здорово!»
С огромным ворохом впечатлений нужно было срочно что-то делать. Не то что спать – просто лежать с ним было невозможно. Ире требовалось поделиться переполнявшими ее чувствами. Она поднялась и села писать письмо Егору. Правда, вышел вовсе не рассказ о новом знакомстве. Ира инстинктивно чувствовала, что, напиши она об Артеме, Егор все неправильно поймет. Нет, она писала совсем о другом. О том, насколько мир прекрасен и полон замечательных людей, о том, что впереди целая жизнь, в которой предстоит многое понять и о многом передумать, о том, как все это здорово! Через некоторое время дверь в комнату бесшумно приоткрыла мама, но тревожить дочь не стала.
Только исписав четыре страницы, Ира наконец улеглась и быстро уснула. Ей приснился Артем, хотя, может быть, и не Артем, а Константин Юрьевич. Только молодой. Он странствовал по свету, добывал уголь в шахте, издавал русскоязычную газету, до хрипоты спорил о судьбах России. И везде и всюду она была с ним рядом. Помогала, поддерживала, утешала.
Потом вдруг очутилась в Третьяковке. Был вечер, галерею закрывали, и суровые служительницы гнали позднюю посетительницу прочь. Но уйти было нельзя, обязательно следовало отыскать Артема и что-то ему сказать. В отчаянии остановилась она в зале с картинами Врубеля и вдруг увидела его. На таком знакомом полотне чудом оказался живой Артем. Он занял место Демона и теперь тоскливо глядел вдаль. Ира ужасно обрадовалась, стала его звать, но Артем с картины ничего не слышал и не видел.
Ира проснулась в слезах. Папа гладил ее по голове и говорил какие-то ласковые слова. К счастью, это был только сон. Ира успокоилась и снова уснула. На сей раз без сновидений. К утру подушка высохла, а сама она ничего не вспомнила.
5
Утром Ириным родителям пришлось несладко. Ни с того ни с сего вырубился холодильник. Еще нестарый двухкамерный гигант «Стинол» протянул ровно день сверх гарантийного срока и перестал работать. Причем, как назло, сразу же после закупки продовольствия! Только вчера родители совершили шопинг, и теперь обе камеры были забиты битком. Папиных познаний в холодильникостроении хватило лишь на то, чтобы несколько раз похлопать дверцами да обозвать бесполезный шкаф разными нелицеприятными именами. Мамин практический ум требовал более осмысленных действий. Пока Григорий Ильич перетаскивал продукты на балкон, она нашла в газете объявление о мастерской, работавшей и по воскресеньям.
Когда родители сообщили Ире о постигшем холодильник несчастье, она только рукой махнула:
– Мне бы ваши проблемы! Вот явится ремонтный дядька и все починит.
Родители, переглянувшись, хором прыснули. Но Ира уже не слышала. Зазвонил телефон, и она сорвалась с места в поисках трубки. Девушка носилась по прихожей, пытаясь по звуку определить местоположение аппарата.
– Только бы он не подумал, что никого нет дома, – стучала в висках кровь. – Только бы не подумал…
Наконец злосчастная трубка нашлась на журнальном столике под ворохом газет.
– Алло, – прошептала она, голос плохо слушался.
– Мастера вызывали? – поинтересовалась женщина на другом конце провода.
– Вызывали. – Ирино лихорадочное возбуждение сменилось апатией.
– Подтверждение заказа. Мастер будет через полтора часа. Всего хорошего.
Ира немного помедлила и повторила:
– Подтверждение заказа. Мастер будет через полтора часа. – Потом со вздохом добавила: – Родители, меня не кантовать. Я иду уроки делать.
Девушка удалилась к себе и закрыла дверь. Некоторое время она постояла на месте, потом достала из стола несколько толстых тетрадей, учебники, свалила все это на письменный стол и невидящими глазами уставилась на бумажно-картонную кучу. Тут снова зазвонил телефон. Через секунду Ира стояла в прихожей.
– Доброе утро! – Это была Аня Малышева.
– Привет, – ответила Ира, стараясь не выдать своего разочарования.
Лучшую подругу Аню она, конечно, всегда была рада слышать. Только вот сейчас позвонить следовало бы кому-то другому.
– Как порисовала?
– Хорошо, только холодно и мокро. – Ира вспомнила, как съездила вчера на этюды. – Зато будет что показать в четверг.
– Как в четверг?.. – Аня, кажется, расстроилась. – А я думала, ты с нами поедешь. Прикинь, вчера мы с Волковым были в пещерах.
– Где? – не поняла Ира.
– В пещерах, под Дмитровым. Он с утра позвонил и сказал: «Собирайся, будет прикольно».
– Ну и как? – несмотря ни на что, Ира немного заинтересовалась.
– Да не то слово! – Аня почти кричала. – Класс! Там такие места! Такие ребята хорошие! Нас в первый раз только ненадолго пустили, а потом можно будет много лазить. Я в четверг хотела и тебя взять. Там такие ребята есть! Тебе кто-нибудь обязательно понравится…
– Не думаю. – Ира представила себе Темино лицо. – Нет, не понравится.
– Ты с кем-то… – Малышева замолчала. – Ну… В общем… Ты не хочешь, чтобы я к тебе пришла или ты ко мне? Только сейчас, а то потом гусятник. Ну, разбор полетов у спелеологов так называется.
– Понимаешь… – Ира закусила губу. – Я пока сама ничего не знаю, боюсь спугнуть фишку.
– Тогда я тебя целую, – вздохнула Аня.
– Спасибо, что ты есть, – почему-то у Иры защипало глаза.
– На здоровье! – Аня дала отбой.
Подруги ни о чем не говорили. Но сейчас это и не было нужно. Аня сделала главное: направила мысли в нужное русло. И вот теперь Ира пыталась понять, кто же для нее Артем. Конечно, он гораздо умнее, образованнее. Он старше, и он очень красивый. Но Ире всегда нравились люди, которыми можно восхищаться. Вот Кахобер Иванович или Илья… Стоп! Что такое? Сама того не замечая, Ира раскрыла первую попавшуюся тетрадь и, размышляя, делала набросок. Сомнений быть не могло, на бумаге получался Артем.
«Вот и хорошо», – думала она, делая очередной штрих. Ей всегда было легче понять человека, если она его рисовала. Далеко не все можно выразить словами, а карандашом почти все.
