На застекленной террасе, с которой открывался прекрасный вид на огромный тенистый сад, в низком плетеном кресле сидела баронесса и курила. Дым тонкими струями плавал вокруг нее, отчего внешность старушки казалась весьма таинственной. Повернувшись к гостям, она затушила сигарету и поднялась. «Сморщенная кочерыжка», – пронеслось в голове у Полины, но она с очаровательной улыбкой на губах пожала протянутую руку. Ладонь была сухой, теплой и мягкой на ощупь. Голубые, почти прозрачные глаза баронессы хитро светились, и выглядела она в целом как маленькая юркая птичка. Худая, с короткими светлыми волосами, тонкими бесцветными бровями, крохотным носиком и морщинистым ртом, который спустя секунду затянулся новой сигаретой, – такой была Астрид фон Рихтгофен, когда-то явно очень красивая, а теперь превратившаяся в обычную древнюю брюзгу. И хотя баронесса еще не произнесла и слова, по выражению ее лица Полина поняла, что старушенция обладает невыносимым нравом. Это в первую очередь читалось во взгляде, беспокойном и проницательном, и уже после в порывистых движениях.
– Простите, – по-английски сказала Полина, – я не говорю на вашем языке, поэтому нашим связующим звеном будет господин Вальдау, – она указала рукой на Конрада, который с актерской улыбкой на губах перевел ее слова. – Конечно, если пожелаете, мы можем общаться на любом удобном вам языке.
– На хинди говорите? – спросила баронесса, и Конрад рассмеялся, повернувшись к Полине.
– К сожалению, нет. Зато владею французским, итальянским, испанским.
– Будем говорить на французском, – сказала баронесса. – Правда, я уже лет двадцать не упражнялась, – она быстро перешла на любимый иностранный язык Полины. – Итак, вы еврейка?
Полина растерялась, но еще больше удивилась, заметив, что Конрад едва сдерживает смех. Похоже, этот метросексуал говорит по-французски, раз понял вопрос. «А ты, милый, напоминаешь матрешку, – разозлилась она. – Столько секретов! Что же еще ты скрываешь от меня?»
– Не еврейка, – ответила Полина. – Похожа?
– К счастью для вас, нет.
– Вы не любите евреев…
– Евреев никто не любит, даже сами евреи.
Астрид пригласила гостей присесть и громко позвала светловолосую девушку, которая несколько минут назад исчезла в доме:
– Тони! Принеси нам чаю, – почему-то по-английски попросила она. – Свой гадкий кофе не вари, – Астрид обреченно посмотрела на Конрада. – Сама варю, когда хочется. Ее рецепт – невозможное пойло.
Девушка с иронией посмотрела на баронессу.
– Если тебе и мой чай не нравится, – сказала она, и Полина в который раз за последние десять минут удивилась, – могу сделать заказ в ближайшем кафе.
Еще недавно Полина считала, что девушка работает у баронессы в качестве прислуги. Но теперь, глядя на их фамильярное общение, поняла, что Тони не просто обслуга, а близкий человек. «Может, они родственники? Нужно больше узнать об этой барышне».
– Поспеши, – баронесса ласково потрепала Тони по руке. – Вы, кстати, не представились.
– Полина Матуа.
– И что же вы хотите от меня, Полина Матуа? Ваш муж француз?
– Самый настоящий, – Полина предпочла не говорить, что состоит в разводе, так как к разговору это не имело никакого отношения. – Я уже долго пытаюсь связаться с вами…
– Ближе к делу, – перебила старуха.
– Хотела поговорить с вами о «Слезе».
– А что о ней говорить? – Голос баронессы утратил веселость, она снова потянулась к сигаретам и закурила.
– Обсудить возможность покупки.
– Вы опоздали, дорогая, – Астрид метко сбила пепел в стеклянную пепельницу, стоящую далеко от ее кресла.
– Колье продано? – разочарованно спросила Полина. – Когда?
– Несколько десятков лет назад. Мой покойный муж, барон, избавился от него за год до своей кончины.
Полина внимательно смотрела в спокойное лицо Астрид и спинным мозгом чувствовала, что та лжет.
– Жаль, – сказала она, понимая, что никак не может уличить баронессу в обмане.
– И мне жаль, – причмокнула губами старуха. – Красивая вещица была. Я ее, к сожалению, лишь дважды надевала: в день свадьбы и когда короновали Елизавету.
– Ты была на коронации королевы Великобритании? – спросила вышедшая на террасу Тони. – Почему раньше не рассказывала?
Конрад немедленно вскочил и бросился на помощь девушке, ловко забрав тяжелый поднос из ее рук.
– Vielen Dank, Herr Waldau
[5]
, – улыбнулась она.
– И сладости принесла? Умница, – потерла ладони баронесса.
– А кому ваш муж продал колье? – поинтересовалась Полина, потянувшись за шоколадным печеньем.
– Не сказал, – сморщила нос баронесса. – Вам известна легенда о «Слезе»?
– О том, что все владелицы колье изменяли своим супругам?
Баронесса откинула голову назад и громко рассмеялась, показав маленькие желтые зубы.
– Наверное, Альберт боялся, что я наставлю ему рога, поэтому поспешил избавиться от «Слезы», – сказала она, вытерев салфеткой увлажнившиеся от смеха глаза.
Сделав несколько глотков чая, чтобы не показаться невежливой, Полина поставила чашку на блюдце и бросила на Конрада взгляд, говорящий, что пора уходить.
– Спасибо за то, что согласились встретиться с нами.
– К сожалению, эта встреча оказалась для вас безрезультатной.
– Отнюдь. Я познакомилась с настоящей баронессой, – Полина низко склонила голову. – Всего хорошего, госпожа фон Рихтгофен.
– И вам, Полина Матуа.
У выхода Полина обернулась и посмотрела на девушку, которая присела рядом с баронессой и подвинула к ней тарелку с печеньем, потом платком вытерла влажный от пролившегося чая подбородок. Старушка нервно дернулась и отбросила ее руку. Тони, усмехнувшись, отодвинула печенье на другой край стола и поднялась. Старуха тут же выставила подбородок вперед, Тони положила ей на колени чистую салфетку и вернула тарелку на прежнее место.
– Что за отношения их связывают? – спросила она Конрада, который открыл перед ней дверцу машины.
– Похоже на дружбу.
– Они не родственники. Это факт. Почему же тогда настолько близки? – продолжала размышлять Полина. – Непонятно. Все играет против них: и разница в возрасте, и в социальном положении. В общем, не будем гадать. Достань мне информацию об этой девушке.
– Зачем? – удивился Конрад, выезжая на соседнюю улицу.
– Затем, что она, возможно, поможет уговорить старуху продать колье.
– Оно уже продано, – напомнил Конрад.
– Ты ей поверил? – Полина вскинула бровь. – Баронесса сказала, что надевала колье лишь дважды. Один раз в день свадьбы, другой – в день коронации. А после барон продал «Слезу».
