Хитер взяла чашку Тесс, быстро ее вымыла, потом погасила свет и направилась к двери. Все это она проделала, не останавливаясь. Тесс, поддавшись ее решительности, поймала себя на том, что завороженно наблюдает за ее действиями, как за движениями дервиша.
Закрывая двери ключами на огромной связке, Хитер ответила на вопрос Тесс:
— То же, что и с тобой. Перебор кредитов, муж потерял работу, я давно не была на бирже труда, угроза выселения за неуплату, долги, с которыми, кажется, никогда не расплатиться.
Увидев ее жизнерадостную улыбку, Тесс почувствовала себя неловко. Ей стало несколько не по себе, и она решила перевести разговор на более безопасную тему.
— Ты говорила, что не без труда уломала своего мужа пойти в церковь, чтобы отправить детей в подходящую школу, — с надеждой сказала она. — Как тебе это удалось?
Хитер обернулась к ней.
— Разве я это говорила? — спросила она. — Нет, мне это так и не удалось. Алан не согласился с тем, что все изменилось, что нам многим придется жертвовать, тогда как раньше мы легко справлялись со всеми ситуациями. Он и переезжать сюда не хотел. Думал, найдем какой-либо способ занять денег и снимем какую-нибудь конуру недалеко от того места, где жили прежде. Он всеми силами пытался избежать перемен.
Тесс понимала, что это такое, но ничего не говорила.
— Он и думать не хотел о государственных школах, — продолжала Хитер. — Говорил, что надо бы взять кредит, чтобы оставить детей в частных колледжах. Пока я ходила и подыскивала другую школу и дом, Алан звонил по этим хитрым объявлениям в газете «Сан», в которых утверждается, что взаймы может взять любой!
Тесс была поражена.
— И как же тебе удалось образумить его?
— Так и не удалось, — ответила Хитер. — Он не пожелал смотреть правде в глаза. Похоже, он преисполнился решимости и дальше вовлекать нас в долги, хотя, понятно, смотрел на это иначе. Алан всегда верил, что его судьба в любую минуту может измениться к лучшему.
— И… — спросила Тесс, не понимая, как эта пара смогла устранить разногласия.
— И я оставила его, — просто ответила Хитер.
Тесс стала крепче держаться за Макса, когда вспоминала о браке Хитер, который распался так быстро при похожих обстоятельствах. До сих пор она сосредотачивалась на текущих бытовых вопросах, но теперь с болью поняла, что над семьей нависла гораздо большая угроза. Если бы они не сблизились до наступления этой трудной полосы в браке, то, возможно, у них не было бы шансов, едва новая жестокая реальность обрушилась на них.
Первым испытанием было школьное собеседование. Оно совсем не было похоже на интервью перед поступлением в «Леонард-холл», где учитель Лары, кажется, оценивал родителей в зависимости от их возможности вносить ценные или оригинальные дотации для знаменитого ежегодного школьного аукциона.
Другие родители говорили им, что это и есть секрет того, как их ребенок может попасть в эту частную школу, самую лучшую в районе. В то время Макс занимался рекламой авиакомпании и случайно обмолвился насчет того, что может доставать билеты на некоторые рейсы.
Нечего и говорить, что Лару приняли.
Это интервью в обветшавшей, но державшейся на плаву государственной начальной школе происходило, казалось, в другой стране и на языке, которого не знали ни Тесс, ни Макс.
Мисс Блоуэрс, похоже, искренне тревожилась насчет того, как недавние семейные проблемы повлияли на Лару. Она предложила подобрать девочке особо внимательного учителя. Предполагалось наладить доверительные отношения между учеником и учителем, в ходе которых можно будет выявить любую проблему, с которой столкнется Лара, и решить ее, прежде чем она станет непреодолимой.
— А вы проводите аукционы? — цинично спросил Макс.
После нескольких месяцев тяжелых испытаний в руках кредиторов его не так-то просто было сбить с толку всей этой хорошо просчитанной добротой.
Мисс Блоуэрс озадаченно посмотрела на него, и Тесс пришлось объяснить, что Макс имеет в виду.
— Ах, это! Нет, ничем подобным мы не занимаемся, но, разумеется, мы проводим летнюю ярмарку, и нам нравится, когда родители помогают.
Макс скосил на Тесс самодовольный взгляд.
— Помогают в играх, хотела я сказать, — продолжала мисс Блоуэрс. — Если Лара поступит к нам, то она попадет в пятый класс, а ученики пятого класса имеют привилегии по сравнению с теми, кто младше их. Так что мы были бы крайне благодарны, если бы вы любезно согласились пожертвовать своим временем и предложить свои услуги!
Тесс в свою очередь самодовольно посмотрела на Макса, уже предвкушая то удовольствие, с каким она бросит в него мочалку
[18]
.
Милли откусила кусочек булочки и выскочила из комнаты. Из ванной какое-то время неслись по коридору утробные звуки, пока она наконец не вышла из нее, бледная и несчастная.
— Так же плохо, как и с предыдущими? — спросила Фиона, вспомнив, как сильно Милли страдала от утренней тошноты раньше.
Милли слабо кивнула:
— Вообще-то еще хуже. На этот раз я все это еще больше ненавижу, потому что это не запланировано. С предыдущими я готовилась к таким мукам. Да и дети были маленькие. Я могла просто скинуть их помощнице по хозяйству и идти спать. Теперь они подросли, и стало труднее. Есть о чем подумать — чтение, домашние задания, прогулки и всякое такое. И нельзя расслабляться, а то, если за ними не смотреть, еще превратятся в малолетних преступников.
Фиона это понимала. Как только дети начинают ходить в школу, даже в элитную частную, они начинают ускользать из-под контроля родителей. Уже спустя несколько дней они приходят домой и выдают слова, которые выучили явно не в группе мисс Смайлибан.
— Через несколько недель ты будешь в порядке, — сказала она. — Токсикоз пройдет, и все будет по-прежнему. Это как встретиться со старым другом! Да у тебя ведь и раньше такое было.
Милли сверкнула глазами:
— Даже если ты только подумаешь сказать, что это просто семечки после четверых, я пристрелю тебя.
Она хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но ни одна из подруг не рассмеялась.
Фиона воздела руки:
— И в мыслях такого не допущу.
Милли пожалела о своей резкости, но была слишком занята своими мыслями, чтобы извиниться. Все в этой беременности шло не так, да, похоже, с нее и началась куча неприятностей. Умом она понимала, что ни в чем не виновата, что это Тесс приходится переезжать, но по-прежнему воспринимала случившееся как нечто личное.
Она полагалась на поддержку двух своих приятельниц в это трудное время. Тим утверждал, что рад этому «счастливому обстоятельству», но она знала его слишком хорошо, чтобы он мог ее провести. После известия о беременности он несколько отдалился от нее, задерживался на работе, реже звонил, целовал небрежнее. Она понимала, что ей следовало бы поговорить с ним насчет того, что он чувствует, но прежде ей хотелось разобраться в собственных переживаниях. А для этого ей нужны были две ее подруги.
