– Не болтайте остальным, – отвечал тот. – Но у меня есть основания считать, что Лючиди штатный осведомитель секретных служб, журналистика для него – только прикрытие.
– Осведомитель? А зачем вы его взяли в редакцию, осведомителя?
– Потому что о нас он осведомлять не будет, кому мы нужны. О нас и без того все ясно. Спецслужбам будет достаточно прочесть любой из наших нулевых номеров. В то же время он сможет использовать для нашего дела данные, которые собрал, шпионя за другими.
Симеи, может быть, и не великий журналист, подумал я, но в своем деле почти гений. Вспомнился анекдот о злобном дирижере, который говорит про одного из музыкантов: «Он-то, конечно, гений в своей области. Но область-то его, конечно, дрек».
Глава V
Пятница, 10 апреля
Продолжая перечислять, из чего будет создаваться номер ноль-один, Симеи распахивал нам широкие экзистенциальные перспективы по части рабочего горизонта каждого из нас.
– Колонна, проиллюстрируйте, пожалуйста, коллегам, каким образом соблюдается, или якобы соблюдается, основной принцип демократической печати: факты должны быть отсоединены от мнений. Мнений в газете «Завтра» будет предостаточно, и они будут оформлены как мнения. Но как мы докажем, что в базовых статьях приведены факты и только факты?
– Проще простого, – отозвался я. – Будем брать пример с англоязычных изданий. Когда описывают, не знаю, ну, скажем, пожар или автомобильную аварию, тогда, естественно, нельзя приводить факты без подтверждения. Поэтому в каждый текст вставляется в кавычках высказывание свидетеля: говорит простой прохожий, выразитель общественного мнения. Ставишь кавычки – любое заявление превращается в факт. Действительно, факт, что некто высказал суждение. Но журналист не должен отбирать только те факты, которые соответствуют его позиции. Поэтому положено использовать два высказывания, одно «за», другое «против», для подтверждения, что по единому поводу существуют разные точки зрения. Газета придерживается объективности. Хитрость в том, чтобы в первом случае привести бестолковое высказывание, а за ним вслед разумное. Оно-то и будет укреплять тезис автора. У читателя создастся убеждение, что ему дали два различных факта. На самом же деле его плавно подвели к принятию лишь одного резона из двух возможных.
Рассмотрю на конкретном примере. Развалился виадук. С него рухнул грузовик и разбился, погиб водитель. Пусть в статье рассказывается об этом так: с нами беседовал господин Росси, сорок два года, владелец газетного киоска. «Что тут поделать, судьба! – говорит Росси. – Жаль бедолагу, не повезло». Иначе думает Бьянки, рабочий с соседнего строительного участка. «Виновато городское управление, ведь давно было ясно, что с этим виадуком не все в порядке». С кем захочет ассоциировать себя читатель? С Бьянки или с Росси? С Бьянки, конечно, который ставит вопрос ответственно и указывает на виноватого. Конечно. Надо уметь расставлять кавычки. Потренируемся. Костанца, вы первый. Допустим, теракт на площади Фонтана.
Костанца после небольшого раздумья:
– Господин Росси, сорока двух лет, служащий, чуть не оказался в банке в роковой момент. Росси рассказывает: «Я был поблизости от банка и слышал ужасный взрыв. Кошмар. Кому-то это наверняка выгодно, но нам, конечно, никогда не узнать кому». Господин Бьянки, парикмахер, пятидесяти лет, тоже оказался неподалеку в момент покушения, и, по его свидетельству, звук бомбы был оглушительный, громоподобный. Бьянки считает: «Типичный теракт, работа анархистов, конечно, это анархисты, у меня нет сомнений».
– Чудно, чудно. Госпожа Фрезия, ваша очередь. Смерть Наполеона.
– Ну, мы разыскали для беседы мосье Бланша. Это мужчина солидного возраста и профессии. Он высказал мысль, что не стоило высылать на далекий остров человека, чья судьба изломана, разрушена. Что не подумали о его семье. А поэт Мандзони, лучше даже Мандзони с ударением на последнем слоге, заявил, напротив, что, невзирая на испорченную биографию, покойный испытал высокого предчувствия порывы и томленье, души, господства жаждущей, кипящее стремленье и замыслов событие, несбыточных, как сон. Победу, заточенье, потом ожесточенье. Два раза брошен был во прах и два раза на трон.
– Славно сказано, насчет брошен на трон, – осклабился Симеи. Я удивился, что он не узнал затасканную цитату из Мандзони. – Славно сказано. Ну вот. Кстати, есть и другие способы незаметно продавливать свое влияние. Чтобы до всех довести идейную позицию, необходимо, как говорят обычно в редакциях, выстроить комплексную подборку. В мире сколько угодно новостей. Как отбирать? Автомобильная авария в Бергамо, так пусть же еще будет автомобильная авария в Мессине. Не только на севере, но, в частности, и на юге сплошные непорядки… Вот так. Не столько новости делают газету, сколько газета создает новости. Составляешь комплексную полосу из четырех новостей в подборке – и читатель, их поглощая, уже как будто прочитал и пятую новость. Вот, например, позавчерашний выпуск газеты. Смотрите. Полоса. Миланец бросил новорожденного младенца в унитаз. Пескара: к смерти Давида его брат отношения не имеет. Амальфи: предъявлено обвинение в мошенничестве психологу, занимавшемуся случаями анорексии. Бускате: вышел из тюрьмы после отбытия четырнадцатилетнего срока заключенный, убивший в возрасте пятнадцати лет восьмилетнего мальчика. Четыре эти сообщения сверстаны на одной и той же полосе, вокруг общего заголовка «Общество. Дети. Насилие». Все они, казалось бы, касаются преступлений против несовершеннолетних. Хотя если вчитаться, понимаешь, что это только «казалось бы». Лишь в одном из случаев (младенец, унитаз) действительно имеется преступление, совершенное родителями. Относительно психолога отнюдь не прописано, подростковая ли там анорексия. Что касается Пескары, так ведь в статье как раз, вот, говорится, что нет, что преступления не было, парнишка умер от несчастного случая. Бускате? Там не подросток, а тридцатилетний мужик, а преступление было четырнадцать лет назад. Так о чем эта полоса? Может, вообще ни о чем? К ленивому редактору попали в руки эти четыре материала из разных агентств, и он выставил их в подбор для вящей театральности? Очень может статься. Но в результате полоса выглядит пугающе, упреждающе, назидательно. По отдельности каждая из четырех новостей оставляет читателя равнодушным. А вместе, в комплексе, они приковывают внимание. Сколько уж раз всех возмущала эта постоянная повторяемость новостей типа «рабочий калабрийского происхождения подрался с соседом по цеху». Притом что никогда не читаешь: «рабочий альпийского происхождения подрался с соседом по цеху». Расизм, расизм. Шовинизм. Я согласен. Вот вы представьте себе, на одной и той же полосе рабочий альпийского происхождения колотит соседа, пенсионер из Местре убивает жену, киоскер в Болонье кончает с собой, штукатур из Генуи пишет фальшивый чек. Читателю все равно, где родились они все. Но как только на их местах оказываются рабочий калабрийского происхождения, пенсионер из Матеры, киоскер из Фоджи и штукатур из Палермо, в душе читателя возникает подспудное беспокойство по поводу разнообразных южных проблем. Наша газета выходит, как ни крути, в Милане, а не в Катании. Мы учитываем психологию миланского читателя. Доктор Колонна, в свободное время сядьте с редакторами, подберите материал из последних сообщений агентств и составьте несколько тематических полос. Потренируйте сотрудников. Покажите, каким образом удается формировать новость там, где ее не было, или где никто не знал, что она есть.
