Впоследствии каким-то образом и сыщики, и коптевские узнали, что это дело рук курганцев. После этого судьба курганцев была решена. Мощный взрыв на улице Твардовского, убийство около Петровки, 38, Наумова окончательно переполнили чашу терпения правоохранительных органов.
Курганская группировка вышла, если можно так сказать, из лимита своей деятельности. В срочном порядке, как я узнал позже, в МВД, точнее в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью, под личным контролем тогдашнего министра внутренних дел Куликова, а также генерального прокурора был создан штаб по ликвидации курганской группировки.
В этот штаб вошло большое количество сыщиков, оперативников. К этому штабу была прикомандирована также специальная группа по захвату — СОБР и ОМОН. Началась тщательная, кропотливая работа по выявлению и взятию представителей курганской группировки.
За короткий период — полтора-два месяца — были арестованы около двадцати активных боевиков курганской группировки. Практически у всех были найдены либо оружие, либо наркотики.
Причем впоследствии, когда я через своих знакомых стал интересоваться, как же все-таки правоохранительные органы сумели отследить одну из самых неуловимых группировок в Москве, то выяснилось, что сделано это было банальным способом.
Осенью, после убийства Наума, в Москву прибыла то ли жена, то ли любовница одного боевика. Она была вскоре задержана сотрудниками правоохранительных органов, и после личного обыска у нее была обнаружена записная книжка с номерами всех мобильных телефонов курганской бригады.
Сыщики получили в свои руки важный козырь. С помощью спецслужб было установлено прослушивание практически всех телефонных разговоров курганской бригады, а затем с помощью специальных установок-локаторов были выявлены места их нахождения.
Дальше все было делом техники. Брали практически каждые два-три дня, причем брали после наблюдения. Одних боевиков взяли, следя за их машиной.
Другие два бойца были взяты в кафе, в районе «Сокола», куда те зашли поужинать. Неожиданно, конечно, после наблюдения и слежки, в кафе ворвались бойцы СОБРа, и боевики были скручены.
В какой-то промежуток времени практически все боевики группировки были арестованы. Их лидеры в спешном порядке выехали за границу, в том числе и Витя Курганский и Олег Нелюбин.
Был объявлен их срочный федеральный розыск, а впоследствии — и розыск по линии Интерпола.
Большую роль в этой борьбе сыграла, безусловно, пресса. Время от времени стали появляться статьи, рассказывающие о преступлениях, которые совершили курганцы.
Особенно большое значение имела статья в «Комсомольской правде», которая вышла летом 1997 года с совершенно уникальным названием «Петровка, 38, уходит в подполье», где говорилось, что самая «отмороженная» бандитская группировка объявила муровцам войну на уничтожение. В той статье подробно расписывались все преступления, совершенные курганцами, а главное, в центре красовались портреты двух ее лидеров, которые, по информации сыщиков, в данный момент находились за границей.
Практически дни их пребывания на свободе были сочтены. И действительно, вскоре пришло сообщение, что в Голландии арестован один из лидеров курганцев, Олег Нелюбин.
Через некоторое время он был депортирован в Россию. Все они были помещены в следственные изоляторы. Некоторые из них попали в спецблок, где ранее сидел Солоник и который после его побега был значительным образом переоборудован.
В сентябре, спустя месяца четыре после депортации Олега Нелюбина в Россию, я случайно встретил его в «Матросской тишине», когда выходил в коридор, чтобы позвонить от дежурного СИЗО. Его вели к адвокату. Олега защищали два адвоката-женщины, причем одна из них была известна своей работой с крупным измайловским авторитетом. Олег сразу меня узнал и приветственно кивнул, как бы намекая зайти в кабинет поговорить. Воспользовавшись знакомством с его адвокатом, я заглянул к ним.
После ареста Олег Нелюбин выглядел затравленным и поникшим, но старался держаться бодро. Он был задержан вместе с его товарищем Тернопольским в амстердамской гостинице, которую они не успели покинуть. Их обвиняли в причастности к убийству рижского уголовного авторитета Виктора Баулиса (Энимала), но не сумели этого доказать. Тогда голландцы сообщили о них в Россию, и около месяца обе стороны обсуждали процедуру его выдачи. Поскольку у Тернопольского был паспорт греческого гражданина, то его выдворили в Грецию. Нелюбина же в аэропорту Шереметьево встречал спецотряд, который под усиленной охраной доставил его на Петровку. Ему предъявили обвинение в руководстве бандитским формированием и участии в качестве заказчика в нескольких громких убийствах.
Во время нашей короткой беседы я понял, что Олег надеялся скоро выйти, рассчитывая на высокое покровительство. Я понимал, что он имел в виду: тогда по Москве ходили слухи, что курганскую группировку курируют и опекают два бывших генерала КГБ, связанные с легендарной «Белой стрелой», секретной организацией, уничтожающей уголовных авторитетов. Олег предложил участвовать в его защите, но на данный момент я отказался, сославшись на большую занятость, пообещав ему свое участие ближе к судебному процессу.
Защищать курганских было тогда слишком опасно. Еще летом из автомата застрелили адвоката Дмитрия Малышевского, который подозревался в убийстве крупного авторитета. Меня настоятельно отговаривали от участия в защите курганских не только правоохранительные органы, но и авторитетная клиентура.
Олега Нелюбина неожиданно из спецблока СИЗО-4 перевели в общую камеру «Матросской тишины». Недалеко от него в другой камере сидел Павел Зелянин. Спустя несколько месяцев после нашей встречи я узнал, что утром 16 января 1998 года Олега Нелюбина нашли в камере лежащим мертвым на полу. Судмедэкспертиза установила, что смерть наступила от нескольких черепно-мозговых травм. Говорят, что его забили ногами сокамерники. Причины ссоры неизвестны, но убийство его сразу взял на себя В. Лесцов, ожидающий приговора за несколько убийств. Но одному человеку не так-то легко было бы расправиться с Олегом, мастером спорта по борьбе. А незадолго до гибели на него пытались совершить покушение в бане следственного изолятора.
На следующий день, в воскресенье, в своей камере скончался Павел Зелянин. Хотя в последнее время он жаловался на сердце и хотя смертные случаи и убийства в стенах СИЗО не редкость, но все же это было странное совпадение и невольно наводило на мысль и о мести «кровников», и о ликвидации ненужного свидетеля…
По просьбе вдов покойных я вместе с ними поехал в СИЗО, чтобы получить тела. Я увидел жуткую картину: иссиня-черное лицо Олега было неузнаваемо. На лице Зелянина следы насильственного воздействия отсутствовали. На следующий день женщины перевезли тела в родные города Курган и Архангельск.
Вскоре я узнал, что начались процессы над боевиками. Кто-то получил по шесть-семь лет за различные преступления, от хранения наркотиков до оружия.
