— Ничего себе! — ахнула я. — Это что же за беспредел???
— Когда хозяева только о своем удовольствии думают, ясное дело, тогда и беспредел. Пойдем отсюда, — дернул меня за рукав мой новый знакомый. — Не стоит здесь задерживаться. Мало ли что…
Но я вдруг обнаружила, что нечаянно наступила на что-то густое и липкое, и теперь не могла сдвинуться с места.
— Погоди, я сейчас, — сказала я, стараясь отодрать сапог от асфальта. — Тьфу, мерзость какая!
— Э-э-э, девушка, да ты в конденсат вляпалась, — встревожился мой спутник. — Стой смирно, я к тебе близко подходить не стану, а то и я влипну. Сейчас, найду какую-нибудь орясину подходящую и протяну тебе.
— А что за конденсат? — спросила я, но он не успел мне ничего ответить.
— Газы! — раздался многоголосый крик с той стороны, и я увидела, как люди из опасного района забегали, шустро кинулись к строениям, на ходу доставая из карманов и натягивая на себя маски-респираторы.
— Ну, попали! — в сердцах бросил мой попутчик. — Говорил же, не надо близко подходить. Сейчас и нам достанется.
— Чего достанется-то? — обеспокоилась я, задергавшись на месте, как прилипшая к клейкой ленте муха-цокотуха.
— Дым пошел, не чувствуешь, что ли?
И тут я поняла, что и правда — вся местность стремительно заволакивается дымом. Запахло противно — как в привокзальном туалете.
— Ну что там? — крикнула я. — Послушай, я боюсь!
— Ищу! Не дрейфь, я тебя не брошу! — ответил мне он. — Постарайся задержать дыхание, пережди — потом будет передышка.
— Ахха-гха-гха… — заперхала я.
Дышать было совершенно нечем, и я раскашлялась не на шутку.
— Эй, пришлые! Вы чего тут? Не слышали предупреждение, что ли? — крикнул кто-то со стороны очистных. — Газовая атака же!
— Да девушка тут увязла! — ответил мой спутник. — Надо бы как-то вытащить ее отгула, подмогни, а?
— Сейчас, — буркнул тот и полез через ограждение. — Не дышите! Вторая волна идет!
Вторая волна оказалась еще хуже первой. Видимость почти исчезла, запах стал и вовсе невыносимым.
— Держись, терпи! Это минут пять будет длиться, потом полегчает, — сообщил работяга. — Как только кончится — вытянем тебя, не бойся.
— Ой, мамочки, — только и простонала я, едва успев отдышаться до третьей волны. — Да что ж у вас тут творится???
— Да эти хозяева сами не знают, что творят, — с досады сплюнул он. — Все, не дыши! И глаза лучше закрой, а то зрение упадет. Дым их разъедает.
Мне показалось, что прошла целая вечность до того, как чадный смрад стал рассеиваться. Я успела вдосталь надышаться этой гадостью, и у меня вышло некоторое помутнение в мозгу, поэтому я плохо запомнила, как они меня там вытаскивали. Но вытащили, хотя мои любимые итальянские сапоги и остались в луже конденсата.
— Ну ты как? — озабоченно спросил меня работяга.
— Плохо, — прохрипела я. — Жуткое место. Как вы тут вообще еще не разбежались?
— Дык мы ж с очистных, — пожал он плечами. — Если еще и мы разбежимся, все тут кругом погибнет на фиг. Тут знаешь какое задымление бывает? Иногда по нескольку раз в час авралим. И вредные вещества лавиной прут — смолы, конденсат, канцерогены всякие. Надо все собрать, разложить на составляющие, утилизировать, да еще и последствия ликвидировать.
— Что-то у вас с ликвидацией последствий плоховато, браток, — заметил житель Коленной Чашечки. — Вон как все уделано, глаза бы не глядели.
— Так не успеваем же! — махнул рукой тот, что с очистных. — Пока мы одно чистим, она уже следующую порцию дыма напускает.
Захлебываемся! Уже и соседи жаловаться стали, что на них тоже задымление действует. Печенка вон давеча вообще бунтовать начала. Там у нее тоже условия не ахти, засоренность большая, болеет она, вредно ей дымом дышать…
— А кто это «она», которая дымит? — спросила я.
— Хозяйка наша. Она тут всем владеет, ну и рулит, как сама пожелает. О последствиях не думает — ей, похоже, по фигу, что все остальные тут задыхаются, к чертовой матери. Все прокоптила, зараза!
— Точно, зараза! — горячо согласилась я. — А вы бы на нее в органы написали!
— Так органы сами на нее и жалуются все время, — простодушно удивился наш спаситель с очистных. — Хозяйке никто не указ, это ж ее личные органы. Она ими и управляет как заблагорассудится.
— Везде коррупция! — ахнула я. — Вот уже и органы все под хозяевами ходят…
— А ведь когда-то здесь цветущий край был! — мечтательно произнес местный. — Все свеженькое, розовое, воздушное! А кислорода-то сколько! Сплошной озон! Тут вечная весна была, если хотите знать! Все цвело и благоухало! А сейчас вонь повсюду стоит, смрад, деревья вон желтые круглый год, и трава пожухлая. Все 365 дней в году — осень.
— Да, цвет лица у тебя нездоровый, друг, — подтвердил коленночашечник. — Землистый какой-то, да и одутловатое лицо-то.
— А как я буду выглядеть, если всем этим дышу? Я розовый-то был в последний раз давненько, когда еще трубы конденсатом не забились…
— А почему ваш конденсат на чужой территории? — вспомнил человек с Коленной Чашечки. — Мы ж вроде в опасную зону не лезли, поодаль проходили, а вот она все равно вляпалась.
— Опасная зона с каждым днем расширяется, — объяснил тот. — Хозяйка же не дает нам времени на генеральную чистку, а в режиме аврала попробуй поработай! Только текущую и успеваем делать, да и то наспех. Трубы уже ни к черту, там просто пробивать под давлением все надо, и промывать еще потом. Смола — она ж густая и липучая, с ней так просто не справишься. В общем, отдыхать некогда.
— Вот и мы с отложением солей мучимся, — согласно подхватил коленночашечник. — Откуда она и берется, эта соль? Залежи уже!
— Так все из-за дыма, — ответил работяга. — Он воду связывает, видать, соли-то ваши растворяться и перестали. От него вообще все трубы хрупкими становятся, словно стеклянные, того и гляди, лопнут! — такой он, понимаешь ли, зловредный, этот дым.
— Ребята, а у вас закурить не найдется? — попросила я. — Очень уж я перенервничала, а своих не взяла.
— За-ку-рить? — раздельно спросил работяга, пристально уставившись мне в лицо.
— Ну да… сигарету, — немного растерявшись, уточнила я. — Или вы не курите?
— Слышь, друг? Ты где ее нашел? — не отрывая от меня подозрительных глаз, спросил заводской. — Ты ее давно знаешь?
— Да нет, только что познакомились. Я ее на левой стороне подобрал, неподалеку от Сердца, ей там дурно стало. А что?
— А то, что сдается мне, она такая же, как наша Хозяйка, — медленно проговорил заводской. — А может, это и вовсе — она и есть?
— Хозяйка? — насторожился второй. — Думаешь?
