Видимо, так подумал и сам Истинный, потому что заметно разозлился, выпрямился и, указав посохом на приближающуюся толпу орков, властно отдал какой-то приказ. Аспект Земли был недоступен К’ирсану, но это не помешало ему ощутить, как от подножия каменного постамента до точки на пути самых нетерпеливых зеленошкурых бойцов по ломаной траектории пробежал ментальный импульс мага и развернулся в полноценное заклинание. Шрапнелью полетели во все стороны земля, глина и осколки камня, сбивая с ног и калеча самых невезучих из ха’ора. Словно этого было мало, твердь задрожала, и в ней открылся провал саженей в двадцать длиной, из которого с яростью преисподней вырвались языки испепеляющего пламени.
«Интересно, а чего Олег по оркам-то врезал, до эльфов достать силенок не хватает?» — мимолетно удивился Кайфат.
Перекрыть весь фронт наступления орков Чимир не смог, но этого и не требовалось. Возникшая на пути наступающих преграда стала причиной одномоментной смерти почти двух сотен воинов. Вроде бы капля в море, но и она заметно охладила пыл врага. Даже самый безумный берсерк не полезет в огонь, а потому ха’ора сбавляли шаг и сворачивали в стороны, ища обход смертельного препятствия и создавая заторы. Если же вспомнить, что в первых рядах бежали шаманы, державшие щит от пульсаров, то эффект от чар Олега оказался еще более впечатляющим. Разрезанный надвое поток наступающих теперь был уязвим для магии, и этим стоило воспользоваться…
Увы, времени на магию у Шипов не было. Гигантское перекати-поле Длинноухих наконец достигло их позиции, вломилось в Стену Щитов, и… проверенные десятками сражений чары не устояли. Колдовской конструкт, ничуть не потерявший напора, добрался до людей и принялся их давить с бездушностью механизма, двигаясь по расходящейся спирали. Храбр — К’ирсан даже в образовавшейся свалке узнал его фигуру — орал, пытался организовать сопротивление, но бесполезно. Выпущенные почти в упор пульсары вязли в теле травяного монстра, не нанося ему никакого урона и напитывая дармовой энергией, а вновь выстроенная на пути его движения Стена лишь самую малость его тормозила. Не выдержав, генерал ударил молнией, но только опалил небольшой участок тела конструкта — на большее мощи попросту не хватило. Однако главную задачу он выполнил: не позволил окончательно прорвать строй и добраться до выделенных левому флангу магов, сейчас занятых подбором подходящих к случаю чар…
Вот только перекати-поле было лишь началом — его создатели тоже не остались в стороне от схватки. Все пятеро всадников — К’ирсан в мельчайших деталях разглядел их надменные сосредоточенные лица, отделанные тканью темные доспехи и выстреливающие протуберанцами злой магии ауры — все как один заставили своих единорогов перемахнуть через уже угасающее пламя провала и направились вслед за тварью. Хотят лично поучаствовать в резне, Кали им в тещи?!
Судя по исказившемуся лицу, Олег, видимо, принял появление Перворожденных на свой счет. Он моментально отменил действие своего атакующего заклинания, нарастил что-то вроде непроницаемой даже для стрел каменной кожи, покрывшей все его тело, и в завершение уронил на землю сорванную с шеи серебряную пластинку. Потоки Силы дрогнули, пришли в движение, и вокруг Олега на миг возник узор из полупрозрачных косых черт и ломаных линий. Мигнув, он почти сразу пропал, попутно испепелив синим пламенем амулет и породив рисунок круга вызова сущностей из элементальных планов. Процедура была явно отработана, потому как в центре фигуры без пауз появился сотканный из пламени огненный силуэт, весьма быстро покрывшийся броней из песка и принявший облик большой кошки. Едва круг погас, голем нолдца, а никем иным он быть не мог, беззвучной тенью ринулся навстречу Перворожденным.
На взгляд Кайфата, против опытного и знающего чародея, не чурающегося драк, такую поделку выставлять смысла не было, но попытку сородича он оценил. Для пока еще не достигшего вершин мастерства мага и тем более адепта Земли получившийся голем был весьма силен. Лет через пять — десять Олег вполне сможет создать нечто действительно стоящее, что станет подспорьем в бою даже против какого-нибудь Мастера или эльфийского князя-мага. Молодец, даром что хаффов сын!
В дело внезапно вступил забытый всеми варрек Минош. Полностью оправдывая мрачную славу М’Ллеур, Темный не стал размениваться на классические формы заклятий и сразу сотворил нечто хитро закрученное, из Запретных разделов. Дикая мешанина из Тьмы, Огня, почему-то Воды, Крови и с малой примесью Астрала приняла форму пепельно-серого потока, ударившего из сведенных вместе ладоней эльфа. Волшба молотом врезалась в центр перекати-поля и буквально разметала его в беззвучном взрыве на мельчайшие, истаивающие прямо в воздухе ошметки. Получилось весьма эффектно, хотя вряд ли маг народа Ночи думал о внешней стороне чар.
Но на этом действие заклинания не прекратилось. Едва исчез последний фрагмент травяного голема, от места его гибели смертоносный поток разделился на пять частей и атаковал всадников на единорогах. Столь неожиданный поворот принес свой результат: если четверо Длинноухих успели прикрыться какими-то Щитами на основе Земли и Света, то пятый замешкался и пал жертвой плетения Темного. Но только если разрушение голема не было ни страшным, ни противным, то уничтожение эльфа смотрелось откровенно отвратительно и мерзко. Фонтан из крови, костей и требухи, бьющий во все стороны, вряд ли можно даже с натяжкой назвать красивым.
Гибель многовекового недруга определенно воодушевила М’Ллеур. Запрокинув голову, он заорал что-то яростно-торжественное, после чего закутался в мерцающий магический доспех сразу из нескольких нестандартных Щитов, вырастил из кистей длиннющие Когти Стужи и ринулся врукопашную. Вал орков, накатывающий следом за Светлыми, его ни капли не пугал. Наоборот, кажется, это его лишь еще больше распаляло. Словно гигантский кузнечик, он сиганул с помоста в толпу солдат, а затем по плечам и головам понесся дальше, навстречу Светлым родственникам. Встретившихся ему на пути двух орков М’Ллеур пошинковал в ралайятский григ, но как-то так, мимоходом, особо не концентрируясь на схватке. Пока наконец не схлестнулся с ближайшим маллореанцем.
Остальные Перворожденные тоже не стояли истуканами и осыпали Темного градом заклятий. Стрелы Эльронда, всевозможные Бичи, Копья и Молоты — на Миноша обрушился весь стандартный арсенал боевых магов. Свою лепту вносили единороги, посылая в противника хозяев сгустки Света из наростов на лбу. Однако и те и другие всякий раз безбожно мазали.
Отвлекшись на Темного, эльфы подзабыли про раскритикованного К’ирсаном голема. Похожая на кота тварь вдруг выскочила откуда-то из-под копыт единорога, вырвала у него из горла кусок мяса, а когда животное начало заваливаться вбок, достала и растерявшегося всадника. Одновременно с творением Олега добил своего противника и Минош. Его Когти сначала отсекли Длинноухому держащую жезл кисть, а затем распахали ему все бедро и бедренную артерию. Перворожденный истек кровью прежде, чем успел закрыть раны магией…
Тем временем Храбр восстановил среди Шипов былое подобие строя и скомандовал огонь. Сотни пульсаров снова полетели в орков, загремели взрывы, и в воздух поднялись облака пыли, полностью закрывая место схватки. Подробностей К’ирсан не разглядел, но магия на этот раз била почти в упор и, учитывая бреши в защите ха’ора, просто обязана была нанести врагу серьезный урон. Отдельные воины уже тянули из ножен клинки, а сзади напирали рвущиеся в бой и не дрогнувшие ни на миг бойцы ордена. Кайфат даже машинально отметил, что после этой битвы придется почти всех Шипов и орденцев наградить снятием смертельной печати. Такой героизм был достоин самой высокой награды — доверия.
