В 1688 году, когда Петру не исполнилось еще и 17 лет (приблизительно в то же время, когда он познакомился с Анной), его мать, Наталья Кирилловна Нарышкина, задумала женить сына. Вообще-то с женитьбой можно было бы и подождать, но политические обстоятельства заставляли царицу действовать. Страной правили Софья с Голицыным, всё набирая силу, а им с сыном всю жизнь предстояло провести не у дел. Столь ранний брак Петруши должен был существенно изменить его положение, а заодно и самой Натальи Кирилловны. По обычаям того времени женатый юноша становился совершеннолетним и в данном случае уже мог претендовать на власть. Правление Софьи, как мы помним, по уговору формально должно продолжатся лишь до совершеннолетия братьев Ивана и Петра, хотя и никакими сроками и не ограничивалось. «Медведихе» побыстрее хотелось выгнать из Кремля ненавистную падчерицу Софью и самой занять ее место.
Был и еще один расчет в планах хитроумной царицы Натальи — защитить потомство Петра от притязаний наследников его сводного брата, «первого» царя Ивана, который к этому был уже женатым человеком и ждал прибавления семейства. Кроме этого, «медведиха» этим актом пыталась оградить Петра от несвойственных царскому сыну привычек, почерпнутых им в Немецкой слободе, привязать к семейному очагу.
В жены Петруше она выбрала Евдокию Лопухину, дочь незнатного боярина Иллариона Лопухина, обладавшего многочисленными родственниками. Разумеется, она выбрала себе в невестки девушку попроще, «дабы та из воли не выходила». Девчонкой она по «отцовской деревеньке убогой в лапотках бегала».
В то время отец невесты был стрелецким головою. «Медведиха», таким образом, пыталась воспользоваться новой родней и стрельцами в борьбе за власть. К тому же Авдотья была воспитана в лучших традициях старомосковского домостроя, что очень нравилось Наталье Кирилловне. «Старина, она есть старина, это лучше всяких новомодных перемен» — наверное, так рассуждала царица.
Вопрос о женитьбе Петра был решен без всякого согласования с женихом, да в то время этого и не требовалось — все решали родители. Невеста была старше жениха — ей уже было 20 лет, девица, так сказать, в самом соку. Ее истинное имя было Прасковья, но перед свадьбой его поменяли на Евдокия. По поверьям, это должно было отвести от нее порчу. Заодно поменяли имя и ее отцу — теперь вместо Иллариона он стал называться Федором.
Евдокия Лопухина слыла красавицей, по отзывам современников, «принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом несходная своему супругу». Венчание царственной пары состоялось 27 января 1689 года, но с первых же месяцев у молодых начались нелады. Воспитанная по старине, набожная и благочестивая, Евдокия не могла привлечь к себе энергичного мужа и не разделяла его увлечения бабами, пьянками, табаком и «марсовыми делами». Надежды Натальи Кирилловны на привязанность Петра к семье Авдотья не оправдала — она не имела ни малейшего влияния на мужа.
Она не разделяла взглядов Петра и не могла простить мужу частых отлучек из дома. Желая размеренной старозаветной жизни, она не хотела изменять своего привычного уклада; все это привело к возрастающей неприязни между супругами. Ей было в пору целоваться-миловаться с «лапушкой Петрушей», да вместе читать молитвы, да поговорить с блаженными и юродивыми, чего Петр решительно терпеть не мог.
Это тот, к сожалению, нередкий случай, когда родители только навредили юноше и девушке, насильно объединив их в одну семью. Особенно Евдокию воротило от связи Петра с Анной Моне, о которой она вскоре узнала.
Один из очевидцев писал об Авдотье и Петре, что «любовь между ними была изрядная, но продолжалася токмо год». Возможно, что охлаждение отношений между молодыми супругами наступило значительно раньше, так как сразу же после медового месяца Петр оставил Евдокию и укатил на Переяславское озеро заниматься «нептуновыми потехами». Сохранилось несколько писем Евдокии к Петру, и ни одного ответа от него. В 1689 году, когда он отправился на Переяславское озеро, Авдотья обращалась к нему с такими нежными словами: «Здравствуй, свет мой, на множество лет. Просим милости, пожалуй, государь, буди к нам, не замешкав. А я при милости матушки твоей жива. Женишка твоя Дунька челом бьет». В другом письме, адресованном «лапушке моему», она просила разрешения самой приехать к нему на свидание. Еще два письма Евдокии относятся к более позднему периоду времени, к 1694 году. Последнее из них полно грусти и печали одинокой женщины, которой хорошо известно, что она покинута ради другой. В этом письме уже не было обращения «к лапушке», Авдотья не скрывала своей горечи и не смогла удержаться от упреков, называла себя «бесчастной», сетовала на то, что не получает в ответ на свои письма «но единой строчки». Не укрепило семейных уз и появление на свет сына Алексея, родившегося в 1690 году. Еще два сына, Александр и Павел, умерли в младенчестве.
Евдокия Лопухина не смогла удержать мужа возле себя. Ей были противны его пьяные оргии, курение табака, панибратство с простолюдинами (ведь царь же!), а ему — набожность и благочестивость жены. Супруги все больше отдалялись друг от друга. При встречах она просила Петра порвать с Немецкой слободой и выгнать «мерского Алексашку Меншикова». На это царь сердился и уезжал к «подлой Монсихе». Не ладились у Евдокии и отношения со свекровью. Царица Наталья все время попрекала ее худородством и обвиняла в том, что она не может удержать Петрушу.
А потом случился переворот августа 1689 года. Софья была вынуждена переселится в Новодевичий монастырь, а Василия Голицына отправили в ссылку. Петр формально стал настоящим, а не «вторым» царем. Только после этого Евдокия перебралась в Кремль, хотя там ей и отвели самые дальние палаты. Но Петр и здесь не посещал ее и даже не приехал на похороны своего сына Александра. Евдокия стала ненавидеть мужа, да и родственники Лопухины стали нашептывать ей: «Погоди, случись что, и ты будешь царицей…», намекая на разгульный образ жизни Петра. Клан Лопухиных открыто выражал недовольство поступками Петра.
А что же Анна Моне? Она радовалась жизни, и ее нисколько не заботили переживания Евдокии Лопухиной. Положение, которое она заняла при Петре, сулило ей немалые выгоды. Она всюду сопровождала царя, была рядом с ним даже на разных торжествах и пирах. Первоначально их связь всячески скрывалась, и за ее разглашение полагалось жесткое наказание, но потом это для всех перестало быть секретом, и любовники словно бросали обществу вызов, не скрывая своей связи.
Вряд ли «чувственная красавица, образец женских совершенств», как о ней отзывались немцы, любила Петра. Она отдалась ему исключительно из соображений выгоды. Анна полагала, что Петр не поскупится для нее и обеспечит всю ее семью. Петр действительно дарил ей дорогие подарки (это особенно было удивительно, зная, насколько он был скуп с женщинами). Имеются предположения, что все разговоры с Петром она передавала своему бывшему любовнику Лефорту, который таким образом был осведомлен обо всех его делах, даже альковных. Хитрый швейцарец хотел влиять на царя и способствовать реализации интересов иностранцев в России, за мзду, конечно.
Тем временем в 1694 году умерла мать Петра — Наталья Кирилловна Нарышкина. Наконец он стал самовластным государем. До этого мать на дух не допускала его к государственным делам и правила сама. Есть сведения, что она, наоборот, тайно развивала в нем дурные наклонности — пьянство, разврат, разные безумные выходки, лишь бы он занимался войнушкой с потешными полками, любовницами, приятелями, собутыльниками, флотом… да всем чем угодно, лишь бы в государственные дела не лез. С женой она его тоже ссорила преднамеренно, чтобы ее сын не имел тыла в собственной семье и не смог серьезно начать с ней борьбу за трон.
