Гриша потрясенно смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Она отвечала ему на это легкой усмешкой, нет, не распутной, но смелой, уверенной в себе женщины. Волосы у нее роскошные, линии лица красивые, оттененные макияжем. Бежево-розовая помада делала губы сочными, весьма сексуальными.
Лена гипнотизировала его, но не столько взглядом, сколько своим обаянием. Это было нетрудно. Ведь он прекрасно понимал, что чертовски влюблен в нее.
Гриша хотел поздороваться с ней, но не мог выжать из себя и слова. Лена выглядела раскрепощенной, не волновалась. Она уж точно не лишена была дара речи, но молчала. Девушка лишь едва заметно кивнула в знак приветствия и отошла в сторонку, пропуская его в дом. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы сдвинуться с места.
Лена кивком показала ему на кухню, закрыла за ним дверь. Всю квартиру наполняли ароматы сырников с ванилью и горячего шоколада. Хозяйка ткнула рукой на стол, сняла бумажную салфетку с тарелки, на которой лежали золотисто-коричневые сырники. Потом она достала из холодильника бело-сине-голубой тюбик, выдавила из него на блюдце сгущенное молоко.
– Ешь! – Лена сказала это таким тоном, как будто и не было никакой разлуки, Гриша не бегал за ней по городам и весям с высунутым языком.
Этот завтрак она готовила именно для него. С доброй душой и легким сердцем. Не было никаких слез, пролитых в простели, рядом с ним.
Он макал теплые сырники в холодную сгущенку, ел и не травился. Она сидела напротив, смотрела на Гришу с нежной улыбкой и даже не пыталась его гипнотизировать.
– Ты куда-то собралась?
– Нет.
– Платье на тебе такое…
– Какое?
– Волосы распущенные.
– Я и сама распущенная.
– Я бы не сказал.
– Я спала с Иваном.
Гриша ткнул вилкой в сырник, но попал в пустое место на тарелке. Он не заметил этого, поднес вилку ко рту, снова промазал, ткнул зубчиками себе в нос и не обратил на это ни малейшего внимания.
– Прости, – выдавил парень. – Я сделал тебе больно.
– Не прощу. – Она мило улыбалась, глядя на него.
– Понятно.
Он опустил голову и разжал пальцы. Черенок вилки ткнулся в сгущенное молоко.
– Что тебе понятно?
– Одинцов рассказывал…
– Что именно?
Гриша в отчаянии махнул рукой. Какая разница, что говорил Одинцов? Разве важно сейчас, что какая-то дама не простила майора и заказала его? Может, Гриша через несколько минут вывалится из окна и головой ударится об острую маковку на столбике газонного ограждения? Лена его не простила, она спала с Милюхиным. После этого все прочее в жизни уже не имеет ни малейшего значения.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
Он возмущенно глянул на Лену, хотел спросить, зачем она издевается над ним, но не смог выжать из себя ни слова. Грудь сдавило, дыхание перехватило, в горле пересохло. Он опять только молча махнул рукой. Потом Гриша поднялся, подошел к раковине, взял чистый стакан, налил из-под крана воды.
– Может, лучше кофе?
Он кивнул. Хочет, пусть кофе напоит, нож в спину воткнет или вонзит в него свой убийственный взгляд. Все равно.
Парень не отказался от кофе, но и воду из стакана выпил. Плевать, что из-под крана.
– Тебя ищут, – опускаясь на стул, глухо сказал он.
В этот момент Лена доставала из шкафа банку растворимого кофе. Она внутренне напряглась, замерла. Но длилось это лишь мгновение, после чего ее движения стали только быстрее.
– Ты меня уже нашел.
– Одинцов сказал, что ты здесь.
– А ему кто доложил?
– Он наугад сказал. Что ты с Лукомором сделала?
– Сволочь он, твой Лукомор. Жену свою убил. За то, что она ему изменила, видите ли! Парень у нее был, она с ним спала, когда Лукомора даже не знала. Он ее за это задушил. Не было никакой измены! Этот вор еще хотел, чтобы я на него работала. Рома тоже когда-то этого добивался. Я молодая была, еще ничего не понимала, помогала ему. Он хотел, чтобы я убивала…
– Взглядом?
– Я тогда еще не могла. Он учил, говорил, что я талантливая. У меня не получалось, но могло бы выйти. Этого я и напугалась, ведь знала, чем он занимался.
– Чем?
– Там не только автоподставы.
– Заказные убийства?
– Да, Рома уже тогда пробовал. Под несчастные случаи подгонял.
– И кто его надоумил?
– Сам дошел, – сказала Лена и пожала плечами.
– А Милюхин?
– Так с Ивана все и началось. У него проблема возникла, Рома ее решил и заставил Ивана работать на себя. Роме нужны были заказы, вот Иван и должен был их доставать. Он находил людей, у которых возникали проблемы с врагами, конкурентами. Рома входил к ним в доверие… через меня. Я должна была обрабатывать клиентов, искать к ним подходы, договариваться. Пару раз у меня получилось, но я довольно быстро поняла, чем все это может закончиться.
– И ты ушла?
– И я ушла.
– К Милюхину?
– Нет, от него. Рома поставил Ивана в зависимость от себя, а он особо не сопротивлялся, считал, что тот – его человек. Вместе со всей своей командой. Что Иван скажет, то они и сделают. Дураком он был, таким и остался, – проговорила Лена и вздохнула.
– Позавчера он был живым дураком. – Кустарев мрачно усмехнулся.
– Был.
– А что с ним стало?
– Ты знаешь.
– Тебя видели в его машине. Ты потеряла там перчатку.
– И что?
– Милюхин сиганул под «КамАЗ», а ты сбежала.
– Мне стало страшно, и я удрала.
– А с Лукомором связываться было не страшно? Это же мафия. Он тебя в порошок сотрет.
– Лукомор признался в убийстве?
– Да, и протокол подписал. Но у него есть люди на свободе, – с чувством тревоги предупредил Гриша.
– Я не подумала, – сказала Лена и виновато глянула на него.
Как будто он должен был защищать ее, а она вызвала огонь на себя, тем самым подставила под удар и его. Гриша, конечно, хотел ей помочь. Парень понимал, что не будет ему жизни без Лены. Его угораздило влюбиться в это красивое, но пугающее чудо.
– Где твоя фотография? – тихо спросил он. – Та, на которой ты в купальнике?
– У меня.
– Там номер телефона. Чей он?
– А ты не знаешь? – Лена пытливо глянула на него.
– Мы выяснили бы, чей это телефон, вышли бы на Милюхина, вывели бы его на чистую воду. Ты предупредила Ивана об этом.
