– Я же сказал, внештатный психолог…
– И о чем же хочет поговорить со мной ваш внештатный психолог? – осведомилась Маша и заерзала в кресле, будто устраивалась поудобней для серьезного разговора.
При этом она смотрела на Лену с плохо скрытой ехидной улыбкой.
– О ком. Виктор Севастьянович поручил мне спросить вас, как вы к нему относитесь. – Лена все понимала, но делала хорошую мину при плохой игре.
– А вам, извините, какое дело?
– Он хочет знать, будете ли вы ждать его из тюрьмы.
Гриша кивнул, подтверждая его слова, даже дал комментарий:
– Если его и закроют, то ненадолго.
Но Маша на него даже не посмотрела, как будто не услышала.
– А тебе какое дело до Виктора Севастьяновича? – спросила она, недобро глядя на Лену.
Мол, вот я заранее чуяла, что у этого внештатного психолога гнилое, червивое нутро!
– Просто мы с ним сегодня говорили. – Лена опустила глаза, чтобы не смотреть на Машу.
– Просто?.. Да ты, наверное, на мое место метишь? – спросила Маша.
Лена вскинула на нее глаза, колко улыбнулась и проговорила:
– На место стриптизерши? Нет уж, спасибо!
– Что?! – встрепенулась Маша.
– Не надо ставить меня на свое место! – не зло, но резко сказала Лена.
– Что ты сказала? – Яковлева хищно сощурилась.
– Танцуешь стриптиз вот и танцуй!
Кустарев с тревогой взглянул на Лену. Ему очень не нравилось, как она смотрела на Машу.
– Я танцую?
– Ты!
– Вот прямо сейчас встану и начну танцевать!
Глядя на Машу, Гриша не мог точно сказать, то ли она язвит, то ли действительно собирается изобразить что-то пикантное.
– Да, ты прямо сейчас встанешь и начнешь танцевать!
– И начну!
– И начнешь!
Невменяемо глядя на Лену, Маша поднялась, повернула голову к стойке бара и направилась к ней. Она казалась пьяной, но шла быстро и ровно.
Яковлева что-то сказала девушке за стойкой. Та пожала плечами и сделала музыку громче. С полоумным торжеством глянув на Лену, Маша забралась на стол, провела руками по бедрам, будто заставляя их двигаться в такт музыке. Она высоко подняла голову и распушила волосы.
Кустарев понял, что пора вмешаться. Одной рукой он взял Лену под локоть, другой сорвал со спинки кресла ее пальто.
Она возмущенно глянула на Гришу, но гипнотическую иголку в него не вонзила. Лена пошла за ним, на ходу показав Маше «фак».
Но стриптизерша этого не заметила. Она полностью ушла в свой танец, потеряла связь с действительностью, уже не замечала ничего вокруг, не понимала, где находится. Но Кустарев знал, что это сейчас пройдет. Лена уходит и уносит с собой свои чары.
Гриша открыл дверцу, помог ей сесть в машину. Огибая джип, он поскользнулся и больно стукнулся коленкой о бордюр. Старший лейтенант так и не понял, то ли он сам упал, то ли это Лена ему помогла. Парень сел за руль, потер отбитое колено.
– А почему ты здесь? – ехидно спросила Лена.
– А где я должен быть?
– Смотреть, как эта сучка раздевается! Наверняка у нее там силикон!
– В мозгах у нее силикон. Дура она набитая. Ты что, не поняла этого?
– Поняла, – остывая, заявила Лена и кивнула.
Она закрыла глаза, опустила голову, приложила пальцы к вискам.
– Не надо было тебе заводить себя, – проговорил Гриша, с сочувствием глянув на нее.
Он не собирался защищать Машу, но и поведение Лены одобрять не хотел.
– Она меня завела. Ты пойди-ка посмотри, как она там танцует, а я здесь побуду.
– Не танцует она.
– Танцует, да еще как!
– Тогда ты должна ее остановить!
– Ничего я не должна.
– Должна!
Лена резко открыла глаза, возмущенно глянула на Кустарева, но тут же успокоилась, пришла в чувство и сказала:
– Да, конечно.
Она оделась и вышла из машины. Они вместе вернулись в кафе. Маша сидела за столом, глядя в пустоту. В одной руке она держала незажженную сигарету, а в другой у нее был телефон. Говорила она тихо, без эмоций, как будто сама с самой.
Гриша вопросительно глянул на Лену. Она же уверяла его в том, что Маша до сих пор танцует.
В ответ Лена развела руками. Мол, бывает. Я ошиблась. Наверное, Маша не очень поддается гипнозу.
Девица положила телефон на стол, когда Гриша подошел к ней.
– Все в порядке? – спросил он.
– У меня да, – с тихой злостью ответила Маша и злобно посмотрела на него. – А вот у тебя нет! Да и твоя сучка внештатная за все ответит! – Она поднялась из-за стола, отыскала взглядом кресло, где лежала ее шуба и сумочка, забрала все и направилась к выходу.
По пути Маша зацепилась взглядом за Лену и не смогла оторваться до самого выхода. Она шла и смотрела на нее, поворачивая голову и корпус, пока не натолкнулась на дверной косяк. Нет, Маша не упала, только скривилась от боли и досады.
Какой-то горбоносый мужчина подскочил к ней, взял под локоток и вывел из кафе. Девушка она красивая, танцует отлично. Такой талант не может остаться без поклонников.
Маша ушла, а Гриша еще какое-то время потрясенно смотрел ей вслед.
– Эй! – Лена щелкнула пальцами перед его носом, возвращая в чувство.
Она села, позвала официанта, велела подать кофе и рюмку коньяка. Для Гриши девушка заказала только эспрессо. Все правильно, он за рулем, ему пить нельзя.
– Поговорила с Машей? – с мрачной усмешкой спросил Кустарев.
– Кто же знал, что так получится? – Лена тяжело вздохнула.
– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Я не страдаю особой любовью к благотворительности, просто Полосков попросил. Я его распаковала, теперь такое чувство, что в долгу перед ним.
– А перед Лукомором?
– Лукомор – сволочь! – заявила Лена, ничуть не сомневаясь в своей правоте.
– Штрих ничем не лучше.
– Да, наверное. Больше я благотворительностью не занимаюсь.
– Дело не в ней, а в том, что тебе светиться нельзя. Как самой по себе, так и со мной. Маша не дура, она поймет, что мы вместе не просто так. А мой адрес узнать нетрудно. Ты знаешь, где она сейчас? – Кустарев посмотрел на горбоносого типа, который помогал Маше покинуть кафе.
Тот возвращался на свое место с бледным видом. Конечно, Маша сказала ему что-то весьма конкретное. Она девочка со связями, попросит качков из «Первого Рима» поучаствовать в ее судьбе, и те намнут бока кому угодно.
