– Майор полиции Одинцов, начальник отдела уголовного розыска, – запоздало представился визитер.
Он никак не думал, что женщина проявит такую активность. Еще его смущал собачий лай.
– Как вы здесь оказались? – нервно спросила она.
– Да вот, черт дернул. Вы пистолет опустите, а то вдруг ваши действия под статью подходят.
– Под какую статью?
– А под ту, которая до четырех лет лишения свободы. Вам оно нужно?
– А вы документы покажите!
– Да, конечно.
Максим подошел к Охоткиной, передал ей удостоверение. Нельзя было выпускать документ из рук, но женщина боялась изучать его с расстояния, пусть и небольшого. Она запросто могла пальнуть со страха.
Револьвер у нее травматический. Над крыльцом светилась лампочка, да и за спиной у Максима горел фонарь. Поэтому он смог рассмотреть в стволе специальные выступы, которые создавали препятствия для патронов с усиленными зарядами. Выступы были, а винтовых нарезов не имелось. Но и травматическая пуля, выпущенная в упор, да еще в лицо, ничего приятного не сулила.
Охоткина отошла к дверям, на безопасное расстояние. Там она и заглянула в удостоверение.
– Вы должны были обо мне слышать. К вам приходил мой подчиненный, старший лейтенант Кустарев.
Одинцов чувствовал себя неловко. Он сам, по собственному недоразумению попал впросак.
– Кустарев?.. Да, был такой.
– У Гриши возникло подозрение, что вашего мужа убили.
– Да, он говорил, – возвращая удостоверение, сказала женщина, кивнула и опустила руку с пистолетом.
– Если вам интересно знать, что я скажу по этому поводу, то мы с вами можем поговорить.
– Я очень устала. Приходите завтра.
– Да, конечно. С утра установлю личность владельца «Мерседеса», потом приду, – заявил Максим, пристально глядя на Охоткину.
Женщина не только казалась, но и была красивой как с первого взгляда, так и при более пристальном рассмотрении. Четкие черты лица, изящный нос, пухлые, чуточку подкачанные губы.
– Личность владельца? – Голос женщины дрогнул.
– Хотите сказать, что это был ваш водитель? – Максим кивнул туда, где скрылся «Мерседес».
– Я не говорила, что это мой водитель… – Охоткина замялась, подбирая слова для объяснений.
– Да вам и не нужно ничего говорить. Я сам во всем разберусь.
– Зачем вам разбираться? – нервно спросила она.
– Ну, мало ли…
– Что мало ли? – В ее голосе послышались истеричные нотки.
– Валентина Ивановна, откуда у вас оружие?
– Я его купила! У меня и разрешение есть! – Она собралась вернуть револьвер в сумочку, но в то же время ей нужно было достать оттуда разрешительные документы.
Женщина засуетилась, не зная, куда деть пистолет.
Максим ей помог. Он забрал у нее оружие. Это был малогабаритный бразильский «таурус». Очень хорошо, что майор познакомился с ним в относительно мягкой, вполне деликатной форме.
Он положил оружие в карман, взял протянутое удостоверение, изучил его. Разрешительные документы на пистолет были выданы совсем недавно, дата свежая, проставлена неделю назад.
Собака по-прежнему гавкала, но теперь это уже был не более чем шумовой фон. Хотя было бы лучше пройти в дом, чем стоять во дворе под прицелом собачьих глаз.
– С чего вы это вдруг оружием решили обзавестись?
– С того, что погиб Антон, – со вздохом проговорила женщина. – Раньше он меня охранял, а сейчас я одна. Разве что Артемон со мной.
– В сейфе? – Максим улыбнулся.
– Нет, в вольере.
– А для оружия сейф, надеюсь, есть?
– Да, конечно. – Женщина кивнула.
– Посмотрим?
– Если нужно…
– Или просто поговорим?
– Да, конечно.
Она провела его в дом, в каминный зал, показала на кожаный диван, попросила немного побыть в одиночестве и ушла.
На каминной полке стояли фотографии в рамке. На одной Охоткин был снят в компании с женой и дочерью, на другой стоял в обществе Милюхина, которого под ручку держала Лена Киршанова, еще совсем юная, веселая и беззаботная. Даже не столько веселая, сколько наивная.
Стеклянная рамка семейной фотографии была начисто протерта, а на другой Максим заметил пыль. Охоткин, Милюхин и Киршанова были сняты на фоне пышных ярко-зеленых туй.
Майор подошел к окну, отодвинул занавеску. Точно такие туи росли вдоль забора, стройными линиями с двух его сторон. От газона этот ряд отделяла дорожка, выложенная диким камнем.
Майор уже отошел от окна, когда в зале появилась Валентина Ивановна. На ней черный шелковый халат-платье, волосы распущены, расчесаны. Смотрелась Охоткина эффектно, но, судя по ее взгляду, даже не думала соблазнять и уж тем более совращать гостя. Ей лет сорок, может, чуть больше, но выглядела она более чем хорошо для своего возраста.
– Фотографии рассматриваете? – спросила она, пытаясь сосредоточиться для серьезного разговора.
– Уже рассмотрел. Скажите, с Кустаревым вы где разговаривали?
– На кухне. Кстати, я не предложила вам кофе.
– А ему предложили?
– Да, поэтому на кухню и провела. Пойдемте? – Она кивком показала в нужную сторону.
Но Максим проигнорировал приглашение и спросил:
– Скажите, а Кустарев видел эту фотографию? – Он обвел пальцем овал вокруг Лены.
– Не знаю. Если не был здесь, то не видел.
Одинцов чувствовал себя женихом, опоздавшим на собственную свадьбу. Невеста в трауре, гости давно разошлись, а он – здравствуйте вам. Надо было ехать к Охоткиной сразу после гибели ее мужа или падения Аникеева с крыши.
Тогда Лена не сбежала бы к Милюхину со своей фотографией и номером его телефона. Может, и не выпрыгнул бы он из своей машины, рассказал бы что-нибудь очень интересное про эту девчонку.
– А ваш сотрудник должен был увидеть эту фотографию? – подозрительно глянув на Максима, спросила Охоткина.
– Вы сказали ему, что вашего мужа мог заказать его компаньон. – Майор пальцем показал на Милюхина.
– Да, говорила. Он спросил, я сказала. – Охоткина посмотрела на незваного гостя с чувством вины во взгляде.
– Вы знаете, что произошло с Иваном Александровичем? – спросил майор.
– Да, разумеется.
– Он выпрыгнул из машины.
– Да, под колеса «КамАЗа».
– Как вы думаете, это был несчастный случай или нечто большее?
– Даже не знаю, что вам сказать. Сначала Антон, потом Иван, одно за другим, и во всем виноват несчастный случай. Как-то не очень верится.
