Хорошо, когда начальник твой друг, думал Гуров, и хорошо, что он тебе верит как самому себе. Сегодня в операции участвовали еще и бойцы 604‑го Центра специального назначения Внутренних войск МВД. Гуров помнил, как создавали это подразделение в 2008 году, расформировав «Русь» и «Витязь». Идея была не нова, важно было, что в среде МВД до сих пор не было такого универсального и сильного подразделения. Такого, как, например, Центр специального назначения ФСБ.
Гуров помнил, что тогда в состав Центра вошли даже такие новые подразделения, как взвод парапланеристов, подразделение специальных технических мероприятий, с применением дистанционно пилотируемых летательных аппаратов, водолазное подразделение. Получилась серьезная и относительно универсальная структура, которая могла браться за очень серьезные задачи и выполнять их на высоком профессиональном уровне.
Загладин уже шел в сторону Красной площади по Охотному Ряду.
– Охотник, я – Первый, – передал Гуров. – Ваш район – от здания Государственной думы до Красной площади.
– Понял, Первый.
Сейчас по другому каналу связи пошла информация о перемещении групп спецназа в указанном направлении. Оставалось только догадываться, в каком виде работали бойцы. Наверное, там были и таксисты, и какие-нибудь монтеры, водопроводчики, геодезисты с треногами, просто прохожие или по-деловому спешащие люди. Видимо, где-то по району операции курсировал один или два микроавтобуса с вооруженными и в полной экипировке бойцами, на случай, если понадобится штурм здания или возникнет иная непредвиденная ситуация.
Этого всего Гуров не знал, но был уверен, что группы захвата в течение нескольких минут приблизятся к нужному объекту на расстояние броска. Осталось только передать им приметы, фотографии. Современная техника все это позволяет сделать мгновенно, это вам не семидесятые, не отпечатанные в лаборатории снимки.
– Объект подходит к Историческому музею, – доложили по рации. – В музей не пошел, на Красную площадь тоже. Вернулся… свернул направо. Первый, он вошел в Музей войны 1812 года.
– Понял, – ответил Гуров. – Ведите дальше. Обязательно у входа оставьте наблюдение, располагающее фотографиями, которые я вам передал.
Гуров представил, как у входа в музей сейчас появится какой-нибудь дворник дядя Вася с тележкой и примется подметать. А может, двое рабочих станут чинить каменную ступеньку. Но в любом случае у наблюдателей есть прибор, связанный с компьютером. Он фиксирует лица и автоматически сравнивает с портретной базой данных, введенной заранее. Так что и оперативники будут наблюдать за теми, кто войдет в музей, и объектив камеры.
– Есть совпадение, – вдруг прозвучал в эфире голос и тут же поправился: – Первый, есть совпадение. По вашим данным – фото 12. Парфен, он же Парфенов Сергей Владиславович.
– Понял. Всем внимание!
Гуров протянул микрофон Крячко и привычно поправил кобуру под мышкой.
– Давай команду «охотничкам», Стас, только не забудь им фото Загладина переслать вместе с фото Парфена. Это нам подарок судьбы!
– За Парфена нам многое простят, – засмеялся Крячко. – И Орлову тоже…
– Давай, Стас, торопись, – махнул рукой Гуров и выскочил из микроавтобуса, остановившегося недалеко от Исторического музея.
«Это не везение, – думал Гуров, – это закономерность, мы знали, кого примерно искать. Парфена включили в список не потому, что он в федеральном розыске, не потому, что он имел отношение к торговле наркотиками. Мы знали, что Парфен давно лелеет мечту вытеснить всех со столичного рынка, к тому же он никогда не играл честно».
Что сейчас? Гуров уже подходил к красному зданию музея, обыденно оглядываясь по сторонам. Что он задумал, почему Парфен? Судя по особой дерзости нападения, это попытка столкнуть лбами две бригады. Такие побоища не прощают, такие суммы тоже. Сейчас Парфен скажет Загладину, что он на его стороне, что знает тех, кто посягнул на криминальные законы.
Хотя можно биться об заклад, что именно Парфен и спровоцировал кого-то на конфликт. Теперь он останется в стороне, а потом? Если договорятся, то Парфен сожрет пару мелких бригад, подбросит пару трупов и пару улик, на очередной сходке кого-то понизят в ранге, а может, и убьют. В результате за такую услугу по расчистке рынка Загладин и Парфен объединятся. И Башмак говорил об украинском канале. А Парфен родом из Одессы, он первый срок получил там, а потом перебрался в Москву.
Гуров остановился, вытащил телефон и приложил к уху. Это был не телефон, а радиостанция, которая транслировала переговоры Первого с «охотниками». Первым сейчас был Крячко. Группа захвата пошла в музей. Гуров улыбался, делал вид, что с кем-то разговаривает по телефону, а сам неторопливо входил в вестибюль музея. Молодцы! Полицейский пост у входа перекрыл дверь, чтобы никто не мог войти. Гуров этого ждал, поэтому повернул налево и вошел через вторую дверь, где был выход. К нему тут же кинулись двое в гражданском.
Загладина и Парфена взяли на втором этаже. Взяла «экскурсия». Молодая симпатичная экскурсовод интересно рассказывала об экспозиции музея, а четверо мужчин и шестеро женщин изображали иностранцев. Еще одна женщина в строгих очках старательно переводила на немецкий язык рассказ гида. «Немцы» вежливо кивали и с интересом озирались по сторонам.
Запись беседы Загладина и Парфена (и видео, и аудио) вели в течение пятнадцати минут. Потом, как бы случайно, в результате перемещения по залу двое мужчин оказались посреди «немецкой» группы экскурсантов. Цепкие профессиональные захваты обездвижили обоих. Умелые руки незаметно прошлись по телам задержанных, не найдя, впрочем, оружия. Щелкнули наручники, на руки, чтобы скрыть железные браслеты, накинули куртки, и обоих тихо вывели из зала. Никто из других посетителей музея даже не понял, что тут произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Лев Иванович, – прозвучал в трубке голос Крячко, – мы тут еще двоих взяли. На улице. Башмак их опознал, эти двое были на Воробьевых горах в момент нападения, а один участвовал в предварительных переговорах о партии наркотиков.
Ну вот и все, подумал Гуров, идя следом за спецназовцами, которые вели в подвал Парфена. Его надо колоть сразу и здесь. А Загладину лучше дать время. Он должен осознать, что его дела труба, и захотеть начать выкручиваться и все валить на Еременко. Это была удачная мысль – взять с собой Башмакова. Не мог на встречу с Загладиным прийти один человек, его обязательно должны были страховать.
Подбежавший подполковник Волков пошел рядом, тяжело дыша и откашливаясь.
– Надо курить бросать, Лев Иванович, – усмехнулся он. – Форму теряю.
– Как ты считаешь, Пал Палыч, – задумчиво спросил Гуров, – почему Загладин в его положении, когда он формально мог еще числиться в ряду подозреваемых, поехал на эту встречу, как сопливый урка, не знающий жизни? Неужели он даже не подумал, что может быть у нас под наблюдением?
– Я думаю так, Лев Иванович, Загладин никогда в полиции не служил, но всегда служил в штабах внутренних войск. Не знает он наших методов, хотя мог подозревать что-то в этом роде. А пошел на встречу, потому что понадеялся, что сможет заметить слежку, если таковая будет. Самомнение подвело. И не пойти он не мог. Риск был, но риск потери такого количества денег еще страшнее. Надо было срочно разбираться, тут уж не до сантиментов. Когда ты организовал такое большое предприятие, когда на тебя завязаны поставщики и покупатели на огромные суммы, то рисковать надо, хочешь или не хочешь.
