— Эта женщина находится в отеле Мустафы? — переспросила Бушра.
— Да, госпожа, — подтвердила ее собеседница.
— Хорошо. Я сейчас позвоню Милюку и скажу, чтобы он за ней заехал. Пусть передаст распоряжение от моего лица, — согласилась сестра президента.
— Благодарю вас, госпожа, — удовлетворенно кивнула Джин.
Снежана очень ей нужна. Молодая женщина сказала Бушре правду. Не только для заботы о Милисе. Точнее, не столько для этого. За Милисой вполне мог ухаживать и персонал госпиталя, не хуже Снежаны. Просто сама Джин оказалась в очень сложном положении. Находясь в стане противника с заданием, которое взялась выполнить самостоятельно, по собственной инициативе, у нее не было даже элементарной связи. Как передать получаемую информацию туда, где ее ждали? Джин даже не имела возможности сообщить о себе, что добралась до Дары, жива, работает, хотя пока и без успеха в предстоящем деле. Как она могла проделать такую операцию здесь, в Даре, в захолустном сирийском городке, где все новейшие киберразработки для осуществления связи, применяемые в иных странах, просто мертвому припарка. Тут в области компьютерной техники все еще на уровне семидесятых, если не шестидесятых годов. Джин, возможно, воспользуется тайником, придуманным Алексом на границе в горах, но кто передаст ее сообщение, положит его в тайник?
Сама Джин, совершенно очевидно, не могла этого сделать, пока Шаукат не пойдет на поправку. Бушра останется здесь, а значит, Джин будет под тщательным присмотром сирийцев, каждый ее шаг начнут контролировать по полной программе. Шутка ли, молодой женщине доверено лечить не кого-нибудь, а самого шефа сирийской разведки! Наверное, если бы даже сирийцы знали о ней как об агенте США, желая специально нейтрализовать Джин, могло получиться хуже, чем теперь, когда они ничего о ней не знают.
Джин могла получить много разнообразной информации, но передать — ничего, так как без контроля в таких случаях — никуда. Значит, узнавай, сколько хочешь, а ее эффективность разведчика сведена к нулю.
В такой ситуации молодая женщина надеялась только на Снежану. Ее не проверят, так как девушку много раз наверняка тестировали. Снежана имеет постоянный контакт с одним из влиятельных государственных деятелей, следовательно, за ней все чисто, рассуждала Джин, хорошо. Этот самый государственный деятель к ней привязался, частенько возит ее на виллу, а вилла, судя по словам самой Снежаны, располагается недалеко от интересующего Джин объекта, а также от границы с Израилем и от поселка Абии. Абдулле многое известно об Абии, раз он отпускает Снежану к ней. Значит, Снежана может передать ее сообщение Абии и Ахмету, а они тогда спустятся по той тропинке, по которой сама Джин пришла в Сирию, и положат его в тайник, устроенный Алексом. Осталось им все хорошенько объяснить.
Мысль об Алексе заставила Джин вздрогнуть, и она почувствовала озноб. Он там, по ту сторону Голан, ждет от Джин вестей, очень беспокоясь. «Твой бывший с ума сходит», — сказала Снежана, конечно, не о мнимом бывшем муже Зои Красовской, которого не существовало, а об Алексе. Во всяком случае, Светлана имела в виду его, хотя сербская подруга Джин и не понимала этого. Возможно, от Снежаны они узнали минимальные новости о молодой женщине, но Алекс, как и Дэвид в Эль-Куте, ждут от нее сообщения. Джин должна дать знать о себе. Для этого у нее есть только Снежана. Канал тоже ненадежный из-за девичьей болтливости, но пока единственный.
— Вам холодно? — неожиданно спросила Бушра, заметив странное ерзанье Джин. — Я прикажу отключить кондиционер.
— Нет, нет, от усталости. Пройдет, — поспешила убедить ее молодая женщина.
Машина медленно ехала в кортеже за машиной охраны по аллее парка, окружавшего резиденцию, и за бронированным затемненным стеклом мелькали веселые красные головки гибискусов. Их сочные, полукруглые листья, шурша, проскальзывали по окну. С тех пор как они отъехали от резиденции, обе женщины молчали, и каждая думала о своем.
О чем думала Бушра, Джин не догадывалась. Впрочем, та вдруг озвучила свои сомнения:
— Скажите, — повернулась Бушра к своей собеседнице. — Представим себе иные обстоятельства. Махер не приезжает в отель Мустафы, и вы остаетесь там наедине с Асефом. Как считаете, вы смогли бы стать его любовницей? — закончила сирийка.
Джин смутилась, и даже не сразу нашлась с ответом. Бушра неотрывно смотрела на нее.
— Не по своей воле, и только в случае желания вашего мужа. Вы же понимаете, госпожа, меня могли просто заставить, как ту женщину, Милису, — негромко ответила Джин.
— Почему «заставили»? Он вам не понравился? — спросила сирийка.
— У меня не было возможности даже поговорить с ним. Я совсем не знала вашего мужа, — ответила Джин все так же сдержанно. — Как он мог мне понравиться или не понравиться? Мне уже не пятнадцать лет, и я не загораюсь чувствами с первого взгляда. К тому же, как я понимаю, — добавила она, мельком взглянув на Бушру, — как раз чувств от меня никто и не требовал. Чувства в таком деле — как раз основная помеха.
— Я постоянно боюсь, что Асеф встретит кого-то, кто окончательно вытеснит меня из его жизни. Простите, если я как-то слишком прямо спросила вас… — горько призналась Бушра.
— Я понимаю вас, — ответила Джин. — Полагаю, в отеле Мустафы просто невозможно найти такой женщины, которая смогла бы заменить вас во всем. Там вполне определенный контингент, для определенных услуг и не для чего больше. Мне кажется, ваш муж вполне отдает себе отчет в своих поступках, и вам не о чем тревожиться, госпожа. Он не ищет вам замены, иначе он начал бы ходить не в бордели, а, например, в библиотеки или университеты, — пошутила она.
Бушра слабо улыбнулась, оценив попытки развеять ее тоску.
— К тому же, — Джин пожала плечами, — кто в этой стране может заменить дочь Хафеза Асада? — она сделала многозначительную паузу. — Никто!
— Вы правы, — Бушра кивнула. — Заменить меня по части приближенности к президенту очень трудно, но больно осознавать свою «отработанность», ненужность. Мною интересуются исключительно из-за политики. Не знаю, понимаете ли вы меня?
— Я понимаю, — ответила Джин, — почему нет? Мне изменяли и писали при этом нежные письма, дескать, будут ждать всю жизнь, — молодая женщина говорила уже не о вымышленном супруге, а о Майкле. — Я пережила такое печальное открытие.
— Вас можно полюбить, — Бушра внимательно посмотрела на нее. — Вы не просто кукла для развлечения. У вас есть сердце, знания, ум. Вы очень красивы. Признаюсь, я и боюсь вас, так как Асеф легко может вами увлечься, и надеюсь на вас, ведь только вы можете его сейчас вылечить. Вы правильно намекнули мне о врачах в Дамаске, — сирийка тяжело вздохнула. — Асеф сейчас там многим мешает. Люди, окружающие Махера, не знают, как избавиться от него. Это не только молодые повесы, его офицеры, прожигающие вместе с Асефом жизнь в веселых заведениях. Среди наших с мужем противников есть очень серьезные люди, которые хотят закрепить влияние Махера на брата. В первую очередь, его иранские покровители, и русские, к примеру генерал Логинов. — Бушра сделала небольшую паузу.
