Книга Убийство по Шекспиру, страница 25. Автор книги Лариса Соболева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Убийство по Шекспиру»

Cтраница 25

Последнее время при знакомстве с людьми ей стыдно говорить, кем работает. «Актриса» для обывателя звучит… богато — как говорят местные жители. Он, обыватель, начитался мифов про западных звезд, потому думает, что и наши живут на широкую ногу. Нога-то широкая, да обуть ее не во что. Знакомится обыватель с Клавой и кого видит? Одета — хуже некуда, набор заболеваний без микроскопа заметен, в театре бардак, всему городу известный, но все интересуются подробностями. Перспектив никаких, разве что из обновок маячат белые тапочки, а из квартиры лежит путь на кладбище.

Вытирая зеркало в ванной комнате, Клава опять призадумалась, глядя на свое отражение, словно повстречалась с незнакомкой и теперь придирчиво оценивала ее.

— Вот так физия! — сказала отражению Клава. — Просто синяя слива.

Только сегодня заметила на носу мелкие лиловые прожилки. Такие же прожилки разрисовали и щеки. Ну, к мешкам под глазами привыкла, объяснение им находила — почки. И цвет лица… желтоватый. Нет, если нанести слой штукатурки на личико, вполне сойдет. Да зачем? Она уже никому не нужна. Четыре мужа имела, все четверо ее отставили. Пятого поздно заводить, да с такой пропитой рожей и не заведешь приличного человека. А так тоскливо одной, так муторно… рюмочкой и спасается. В общем, пить Клава не бросит, курить — и подавно. Единственной отрады лишиться? Что же тогда останется? Но вдруг по коже пробежал озноб, напомнивший о зигзагах судьбы. Впрочем, судьба здесь ни при чем, а завелась в театре подлая тварь.

— Какая же сука водку подсунула? — затрясло Клаву, горло перекрыл удушливый комок. — Меня хотели убить. Кому я помешала? За что?

Клаве расхотелось наводить порядок, собрала мусор в коридоре, полы сойдут и без влажной уборки. Нервная перегрузка потребовала разрядки. Клава принялась искать в загашниках спиртное. Заглянула в холодильник, на полках — как в магазинах советского времени — пустота. Достала потрепанный кошелек, пересчитала деньги вплоть до копеек. На бутылку самогона хватит, а на сигареты нет.

— Как мне надоело слово «нет», — чуть не плача, произнесла она. — Денег нет и не будет. Поесть нет. Выпить нет. Сигарет нет. Счастья и подавно нет. Почему так? Пойти ограбить кого, что ли? В тюрьме хоть не убьют.

Но, припомнив, что в тюрьме и выпить не дадут, Клава туда попадать передумала, а перевела тоскливо-мечтательный взгляд на пустые бутылки. Аромат, исходивший от них, пробудил сообразительность. Она налила в одну из бутылок немного водички, взболтала, аккуратно перелила в следующую, взболтала. Так делала несколько раз.

— Заодно помыла, — сказала вслух, отставляя бутылки. Сейчас подкрепится, пойдет и сдаст бутылки. Понюхав произведенный коктейль, осталась недовольна. — Помои.

Выпила. Эффекта, естественно, ноль. Один слабенький привкус. Клава надела пальто и побежала к самогонщице, надеясь выпросить взаймы, ведь еще надо купить еды.

Самогонщица отнеслась доверительно и с пониманием. Поскольку Клава является постоянным клиентом, дала пол-литровую бутылку под запись, заверив, что качество продукта высшей пробы. В наличии имелось двадцать четыре рубля с копейками. Клава купила в магазине хлеба, дешевых сигарет без фильтра две пачки и с голодной тоской проходила вдоль витрин, прицениваясь к дешевым продуктам. Где же они, дешевые продукты? И кто установил такие цены? Разве способен человек, получающий скромную зарплату, купить еду запредельной стоимости? «Вот уроды!» — думала про себя Клава, обливаясь слюной. Все же одно наименование обнаружила по сходной цене. Купила триста граммов дешевой ливерной колбасы, а у дома килограмм картошки. Целый пир закатить можно. На пике счастья возвращалась домой и столкнулась у парадного с Подсолнухом.

— Клавка! А я к тебе! — воскликнул Сеня.

Сто лет не появлялся, а тут вот он, с сияющей физиономией. С чего это? Клава не пришла в восторг от нежданного гостя, но сделала вид, будто обрадовалась. Странное дело, обычно она любит выпить в обществе, чтоб и поговорить, и расслабиться, и время убить. А сегодня никакого желания нет разделять скромную трапезу с кем бы то ни было. Не жадность тому причина, нет, Клава женщина компанейская, последним куском и ста граммами поделится. Просто сегодня каждый коллега рассматривался ею как потенциальный убийца. Кто знает, вдруг это Подсолнух, душка и обаяшка, подложил в сумку водку с ядом?

Подсолнуха она знала давным-давно, так давно, что иногда воспринимала его как брата, причем ненавистного брата, потому что Сенечка редкостная сволочь. Гадость так и норовит сделать. Завистливый, мелочный, подлость у него норма, за рубль продаст с потрохами маму родную. Начинали они в театре вместе, Клава раньше Сенечки получила звание, за что и претерпела от него немало. При любой возможности Подсолнух топил ее, а потом улыбался искренно, разыгрывая преданного товарища, мол, во имя ее блага старался, а то не ровен час сопьется Клавдия Овчаренко. Она, как дура, верила ему, пока Сеня не уморил свою жену. Это он, никто другой, довел ее. Все об этом знали, в кулуарах об этом толковали, однако ничего ему за это не было! Вот когда Клава по-настоящему стала бояться Подсолнуха. Не простак был Сеня, как о нем думали, предугадать его ход конем невозможно. Он сначала затаится, а потом как ударит… и наповал. Возникла мысль, что Сеня состоит из ненависти. Все правильно! Он ненавидел тех, кто талантливей и красивей его уродился, кого полюбила удача, кто лучше него. А ведь сам Подсолнух неплохо пристроился при Эре Лукьяновне, она платит ему за каждый спектакль! Подумать только! Раньше за то, что ты выходил на сцену, тебе и платили зарплату, а сегодня зарплата — это само собой, а сверх зарплаты еще идет плата за спектакли плюс надбавки. Только далеко не все находятся в таком привилегированном положении. Вот за что идет драчка в театре. Вот потому роли и стали предметом не только престижа, а и заработка. Чем больше выходишь на сцену, тем больше получаешь! Потому совесть — признак атавизма — многим мешала. Сеня первый избавился от нее. Потому Подсолнух и помогал Юлику расправляться с талантливыми артистами, чтобы самому играть много. А как выжить мужиков? Просто! Надо выжить их жен. У Клавы же ставка плюс надбавка за контракт — в размере месячной зарплаты. Она в лучшем положении, чем многие, а все равно не хватает! Кстати, Сенечка Подсолнух никогда рубашку не рвал на груди в защиту директора и Швеца в отличие от Клавы, а на лучшем счету у них. Так за что она продала душу дьяволу, или Эпохе с Юликом? За рак в груди? Несправедливо жизнь устроена!

Подсолнух, войдя на кухню, сразу поставил на стол бутылку дорогого коньяку, банку паштета и с полкило вареной колбасы. Расщедрился чего-то! Клава принялась чистить картошку для жарки. Сеня открыл паштет, намазывал его на ломти хлеба.

— Слушай, — сказал он, — ты что-нибудь понимаешь? Что творится?

— Не понимаю, — хмуро ответила она. У нее уже язык опух отвечать по телефону членам коллектива, что Галеев умер из-за ампулы в заднице. Но сама-то она знает, что почем.

— У меня телефон обрывается, — сказал Подсолнух, открывая бутылку коньяку. — Звонят и спрашивают, правда ли, что в театре неизвестный маньяк косит актеров. Не знаю, как и что отвечать. Я взял да и сбежал к тебе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация